Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Разумеется, Сталин не был знаком с работой Фольмара. И позднее в Советском Союзе, насколько мне известно, она никогда не упоминалась, что вызывает не совсем абсурдное предположение, что она намеренно замалчивалась.

Лозунг социализма в одной стране — поскольку чем-то большим, чем лозунг, он поначалу и не был, так как ещё не содержал сколько-нибудь детальных уточнений — соответствовал практическим нуждам партии, рабочего класса и большинства населения в условиях, установившихся после смерти Ленина. Все хотели достичь спокойной жизни, перейти к мирному труду, опасаясь международных осложнений, которые могли быть вызваны следующими революциями. В этом положении выдвинуть лозунг строительства социализма в собственной стране независимо от международной ситуации и вести длительную идеологическую борьбу против всех противников такого взгляда было ловким шахматным ходом Сталина, имевшим чрезвычайную практически-политическую важность, несмотря на совершенную теоретическую пустоту этого лозунга. По всей видимости, он предчувствовал надвигающиеся проблемы. И этим поставил себя в наступательную позицию по отношению к своим конкурентам. Ибо союз Сталина с Зиновьевым и Каменевым стал хрупким, «триумвират» распался после достижения своей главной цели — изолировать Троцкого и удалить его из партийного руководства. В 1926 г. тот был выведен из Политбюро, в 1928 г. сослан в Казахстан, а в 1929 г. выслан в Турцию.

Хотя Зиновьев и Каменев считали неверным переход Сталина от интернационализма на позиции национально ограниченного социализма, сперва они не высказывались против этого перехода, не желая выступать против Сталина, с которым они заключили союз против Троцкого. Однако вскоре после распада «тройки» они столкнулись с новой теорией Сталина и выступили — уже вместе с Троцким — за сохранение интернационалистской политики Ленина.

Практическое действие новой теории Сталина сперва проявилось не столько в политической линии партии, поскольку правый курс приоритетного развития сельского хозяйства и пренебрежения промышленностью, поддерживаемый Сталиным, ещё не касался новой теории. Бухарин мог без труда интегрировать идею социализма в отсталой, изолированной России в свою схему медленного продвижения к социализму, тем более что ещё не заходила речь об ускоренном развитии.

Однако гораздо более важным стало воздействие в политико-идеологическом поле. В жарких дебатах на партийных съездах и конференциях Сталин сумел навязать своё мнение, нейтрализовав действия оппозиции. Победа эта была достигнута не за счёт убедительных аргументов — она стала результатом тщательного отбора и подготовки делегатов от партийного аппарата, управляемого Сталиным. Такому «единодушию» способствовали недостаток теоретической и идеологической грамотности, вера в авторитет и недовольство «уклонистами», внушаемое аппаратом и прессой. На конференциях и съездах представители антисталинской оппозиции не имели права голоса, будучи «делегатами с совещательным голосом», что распространялось даже на членов Политбюро Троцкого, Зиновьева и Каменева, которым, помимо всего прочего, ещё и мешали говорить. Это нельзя назвать внутрипартийной дискуссией, поскольку речь шла не об обмене аргументами и доводами, а о порке оппозиции и об удалении её со всех постов и из партии.

Настоящую важность и своё подлинное содержание тезис о социализме в одной стране приобрёл лишь тогда, когда в 1928 г. прежняя линия нэпа была отменена и Сталин предпринял резкую смену курса. В результате этого советская модель социализма постепенно начала принимать определённую форму, так как теперь уже речь шла не о теоретических и идеологических спорах, а о практическом преобразовании общества в его определяющих сферах. В контексте крупного хлебного кризиса 1928 г. Сталин осознал крах прежней партийной линии постепенного врастания в социализм. Он ушёл от неё, нарушив только что принятые решения XVI съезда (которые ориентировали на осторожное проведение индустриализации и тем более коллективизации сельского хозяйства), ускоряя и насильственно подгоняя коллективизацию сельского хозяйства и индустриализацию. Первая пятилетка показала, что такой социализм будет строиться на базе автаркической экономики.

Это оказало большое воздействие на всё развитие возникавшего в Советском Союзе социалистического общества, а позже — и на развитие социализма во всех остальных странах социалистического лагеря, возникшего после Второй мировой войны. Автаркия социалистической экономики, ограниченность собственными национальными ресурсами и возможностями развития и значительная изолированность от мировой экономики и от международного экономического разделения труда стали определяющей чертой советской модели социализма.

С теоретической точки зрения предположение, будто социалистическое общество сможет не только временно, но и постоянно существовать на основе автаркической экономики, просто бессмысленно. Эта идея противоречила элементарным понятиям марксистской политической экономии и исторического материализма. А с практической точки зрения, она игнорировала уровень интернационализации производительных сил. Как Маркс и Энгельс говорили ещё в «Манифесте Коммунистической партии», капиталистический способ производства основывается на производительных силах, имеющих врождённую тенденцию к растущей интернационализации экономической жизни и к формированию мирового рынка. Как позже писал и обосновывал Ленин в своей основополагающей работе «Империализм как высшая стадия капитализма», эта тенденция к тому времени привела к установлению международного монополистического капитала и к единой, хотя в то же время весьма противоречивой мировой экономике. Чрезвычайно выросшие производительные силы империализма были уже во многом продуктом международного экономического разделения труда и обмена на мировом рынке.

Национальные территории и национальные границы государств с их таможенными барьерами и другими юридическими препятствиями для циркуляции капиталов и товаров стали слишком узки не только для дальнейшего развития производительных сил и производственных отношений современного монополистического капитализма, они препятствовали также реализации растущих прибылей. Поэтому национальные границы и барьеры были сломаны и ликвидированы не только растущей интернационализацией экономики, но и империалистическим закабалением всё новых стран, а в экстремальных случаях — и империалистическими завоевательными войнами ради передела мира.