Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Однако столь необходимому сотрудничеству коммунистов и социал-демократов препятствовал в первую очередь взгляд, навязанный КПГ через Коминтерн Сталиным, что социал-демократия должна считаться не только главным врагом, но и близнецом фашизма. Эта поистине самоубийственная политика значительно ослабила антифашистские силы. Она и упрямый антикоммунизм вождей и руководителей социал-демократии послужили причинами, по которым фашизм смог прийти к власти в Германии. Если бы не это, мировая история, видимо, развивалась бы совершенно иначе. На VII конгрессе Коминтерна в 1935 году эта ошибочная линия была всё же исправлена, однако её автор и главный ответственный хранил молчание, предоставив Димитрову и Тольятти позаботиться о необходимой критике.

С самокритикой и исправлением курса КПГ на Брюссельской конференции выступил Вильгельм Пик, в чьём докладе была представлена новая политика, которая позднее, после освобождения от фашизма (по крайней мере в советской оккупационной зоне в Германии) обеспечила не только тесное сотрудничество с социал-демократами, но и сближение, и в конце концов, объединение в рамках общей партии — СЕПГ. Однако ни в Коминтерне, ни в КПГ не называли имени того, кто инициировал и навязал вредную левосектантскую линию.

Ещё одно немаловажное осложнение, вызванное теорией социализма в одной стране, касалось молчаливого изменения понимания пролетарского интернационализма. Это изменение прошло более-менее незамеченным, несмотря на то, что оно стало логическим следствием теории социализма в одной стране. Хотя Сталин и поминал при случае, что советское государство имеет интернациональный характер — например, в известном интервью с Эмилем Людвигом (1881–1948) — однако это была лишь пустая формула, теперь уже не совпадавшая с тем пониманием, которое в неё вкладывал Ленин, считавший советскую власть первым бастионом международного социализма, обязанным всячески помогать другим социалистическим революциям в достижении их победы, включая и военную помощь. При этом он всегда ставил вопрос об интернациональном социализме выше узких национальных интересов. «Мы защищаем не великодержавность», — говорил Ленин, — «не национальные интересы, мы утверждаем, что интересы социализма, интересы мирового социализма выше интересов национальных, выше интересов государства» [200] Ленин В. И. Доклад о внешней политике на объединённом заседании ВЦИК и московского совета. ПСС, изд. 5, т. 36, с. 341–342. .

Меж тем в версии Сталина определение пролетарского интернационализма было незаметно изменено. В его интерпретации интернационалистом является лишь тот, кто безусловно защищает Советский Союз и его государство. А какие обязанности это накладывало на Советский Союз, об этом он не упоминал.

К 1937 г. сталинское определение интернационализма звучало так:

« Революционер тот, кто без оговорок, безусловно, открыто и честно, без тайных военных совещаний готов защищать, оборонять СССР, ибо СССР есть первое в мире пролетарское революционное государство, строящее социализм. Интернационалист тот, кто безоговорочно, без колебаний, без условий готов защищать СССР потому, что СССР есть база мирового революционного движения, а защищать, двигать вперед это революционное движение невозможно, не защищая СССР. Ибо кто думает защищать мировое революционное движение помимо и против СССР, тот идет против революции, тот обязательно скатывается в лагерь врагов революции» [201] Сталин И. В. Международное положение и оборона СССР: Речь на объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 1 августа 1927 г. Сочинения, т. 10, с. 50. .

Разумеется, было верно, что интернационалист должен защищать социалистический Советский Союз, однако обязанность делать это «безусловно» ставила каждого друга Советского Союза в принудительную зависимость от сталинской политики. Поскольку безусловная защита Советского Союза включала в себя и обязанность молчаливо принимать или даже защищать все ошибки и произвол сталинской политики, репрессии и террор.

Защита Советского Союза могла и должна была быть связана также и с критической солидарностью и правом совместно совещаться в духе интернационализма об ошибочных решениях и извращениях, предлагая необходимые исправления, поскольку успешное развитие Советского Союза было не только национальным, но и как раз интернациональным делом. Этой маленькой фальсификацией содержания интернационализма Сталин отнял у всех истинных интернационалистов и друзей Советского Союза право высказывать даже самую робкую критику его политики. Этим он обязал их по крайней мере молча соглашаться с ней, сколь бы абсурдны и вредны ни были принятые решения.

Уже достаточно рано некоторые политики коммунистического движения обратили внимание на сползание политики ВКП(б) под руководством Сталина в своего рода социалистический национализм, подвергая эту тенденцию критике. В письме, направленном в ЦК ВКП(б) в октябре 1926 г., руководитель Итальянской Коммунистической партии Антонио Грамши (1891–1937) высказывал очень решительную критику, настаивая на исправлении этой тенденции. Он писал, что западные партии видят ВКП(б) как единую «армию, сражающуюся за общую перспективу социализма. Только в той мере, в которой западноевропейские массы и партии смотрят на русскую партию с этой точки зрения, они принимают добровольно и как исторически необходимый факт, что Коммунистическая партия СССР является ведущей партией Интернационала. [...] Роль, которую вы играли, по широте и глубине не знает себе равных в истории человеческого рода. Но сегодня вы разрушаете плоды своих деяний, вы деградируете и рискуете уничтожить руководящую роль, которую Коммунистическая партия СССР завоевала под руководством Ленина. Нам кажется, что быстрое развитие русских проблем заставляет вас терять из виду международные аспекты этих русских проблем, что оно заставляет вас забыть, что ваш долг как русских борцов может и должен исполняться только в рамках интересов международного пролетариата».

Грамши подразумевал дискуссии в ВКП(б), разгоравшиеся между сталинским руководством и левой оппозицией, в особенности о теории построения социализма в национальных рамках одного изолированного государства, поскольку это внедряло в интернационализм вирус национализма.

Этот вирус позднее полностью развился во всю силу в «содружестве социалистических государств», когда каждая страна начала строить свой национальный социализм (например, «социализм в цветах ГДР»). Каждое совместное совещание и критическое обсуждение возникавших проблем с порога отвергалось как «вмешательство». Узкие национальные интересы, несмотря на любые интернационалистские заявления, играли всё большую роль. В то время как в устных заявлениях подчёркивалась интернационалистская линия КПСС, Москва на деле всё более концентрировалась на навязывании другим коммунистическим партиям и социалистическим странам в качестве международно обязательного образца в сущности национального пути советского общества в соответствии со сталинским пониманием социализма. Более того: всё чаще к этим партиям и странам применялась великодержавная политика, и к ним относились, как к сателлитам.