Л Викторова - Монголы

Киданьский Монгольский

Тюркский Тунгусо-маньчжурский

Заяц

Белка

Соболь

Лисица

Олень

taulaj туулай

хэрэм

булга

унэг (эн) буга, цаа, ор

tausqan маннукЗн tejlg улукй

kls чипкан, некэ, дэнкэ

tfilki сулакй

Верблюд —

Лошадь morln

Собака nohoy

Волк

Рыба

Охота

тэмээ, буур морь(ин) нохой чоно, cino загас, za^asun аб/аба, агнуур герев

орон, буга, бэгон багдака, куярка

tewe тэмэгэн, тэвен

at мурин, moyln

ит цинакин

бури иргичй, гускэ, гушко

олло

балык бэюмЗкит, булта ав-ава

В западномонгольоких средневековых памятниках, отражающих языковые нормы XIII—XIV вв., в частности в словаре «Мукаддимат ал-адаб», глоссарии Ибн Муханны, встречаются термины mdHsun, adUn», которые употреблялись в значении «скот», «животные», т. е. как собирательные. Вместе с тем уже в чжурчжэньском языке, а затем и в монгольском встречается слово ayta, близкое к древнетюркскому at, но только в смысле «мерин», «скаковой холощеный конь», т. е. не как собирательное,, как это было в древнетюркском, а избирательное, что может косвенно свидетельствовать о заимствовании этого слова у тюрок.

Монгольская терминология, связанная с коневодством, на редкость богата и разнообразна: в ней много оттенков для обозначения возрастных, половых, цветовых (по масти), аллюрных различий лошадей. Все это говорит о чрезвычайно длительном развитии понятий, связанных с лошадью, в монгольских языках. Это подтверждается и археологическими данными, согласно которым лошади еще в палеолите были объектом охоты, а после приручения стали наряду с собакой главными помощниками в ведении пастбищного скотоводческого хозяйства кочевого типа. Названия облавной охоты ( ав-ава ) одинаковы для монгольского и тюркского языков, но в монгольском языке охота загоном называется агнуур, а охота на хищных диких животных— герэв. Это говорит о том, что охотничье хозяйство древнейших предков монгольских народов на территории Центральной Азии прошло несколько этапов: наиболее ранним из них была, очевидно, охота облавой, затем загоном и только потом уже индивидуальная охота с луком и стрелами.

Характерно, что в названиях крупных животных, которые были объектами коллективных облавных охот в древнейший период, наблюдается и межгрупповое сходство, например, в. слове Ьиуи, бугу, бука — «бык», «олень» [Клеменц и Хангалов„ 1910, с. 1]. Для этого времени характерна охота с метательным оружием типа копья или дротиков. В древних видах вооружения наблюдаются общие названия метательного оружия (копье — монг. jida, тунг.-барг. гида, чаг. siingii, ДТС sUrjiig). Причем, как и в терминах, связанных с охотой, выделяются как бы два ареала — восточный и западный. Так же обстоит дело-с названием ножа: монг. хутга, gituga, тунг.-барг. kotoyi, чаг., picag, ДТС bjcaq.

Типы оружия, появившиеся в более позднее время (в мезолитический и неолитический периоды), обнаруживают большее разнообразие в названиях. Так, лук для стрельбы (древнее оружие дальнего боя): монг. кум, питип, чаг. yaj, ДТС /а,, негид. bajn, тунг.-барг. бер.

С развитием охотничьего хозяйства и включением в объекты охоты большего круга животных расширялся, естественно, и лексический состав соответствующих понятий и представлений, связанных с охотничьим хозяйством. В наиболее развитом вил он сохранился у тунгусских народов, для которых охота вплот до XX в. оставалась основным видом хозяйства. В тунгусски языках часто понятия, связанные с охотой, носят вполнеkoi кретный характер и имеют смысл «добыть зверя», причем каждом случае речь идет о том или ином конкретном звере (сс боле, лисице, олене). В зависимости от этого меняются и тер мины, обозначающие охоту.

У алтайских народов (тюркских, монгольских), перешедшик другим типам хозяйства, такие дифференцированные,koi кретные слова, связанные с охотничьим промыслом, не сохрг нились. Правда, в текстах XIII в. у монголов встречаются TepMt ны «соболевщики» или «белковщики» ( bulayaiin, keremilcin но они определяли лишь основное занятие некоторой частиmoi гольских лесных племен, на что обратил внимание еш Б. Я. Владимирцов. Вероятно, у этих племен была развита охотничья терминология, но эти народы были бесписьменным] а в исторических сочинениях монголов эта терминология достг точно четкого отражения не нашла.

Сравнительный анализ лексики из словарного состав древнетюркских и древнемонгольоких памятников показывае что целый ряд слов, обозначающих основные понятия, такж отражает межгрупповые различия и полную внутригруппову: устойчивость. Например, части человеческого тела:

Названия дня, солнца, частей света, основных элементе материальной культуры и т. п. также различны:

день — монг. ediir, древнетюрк. klin солнце —монг. пагап, древнетюрк. кип запад —монг. tara-pi, древнетюрк. kiihbatus одежда—монг. del, древнетюрк. ton

Сравнивая понятия наиболее ранней монгольской и тюркской лексики, относящиеся к предметам и явлениям окружающего мира, можно отчетливо увидеть устоявшиеся уже в тот период различия между ними. Сравнение же лексики монголов с лексикой их письменных памятников XIII—XIV вв. дает при одинаковых значениях лишь незначительные, в основном фонетические, расхождения. Таким образом, есть все основания полагать, что параллельное образование и развитие тюркских и монгольских языков — явление весьма раннее.

Не исключено, что рассмотренные слова с течением времени подвергались фонетическим изменениям, однако неизвестно, насколько они были велики. Пока можно констатировать лишь следующее: алтайские глоссы, сохранившиеся от языков древних насельников Центральной Азии — хуннов, сяньбийцев, ки-даней, читаются вполне ясно на основе современных алтайских языков. Это свидетельствует о том, что базовый лексический состав языков предков современных алтайских народов отражает определенный устойчивый тип хозяйства и культуры и подвергается изменениям ровно настолько, насколько менялись сами формы жизни носителей языков.