Вагиф Алиовсатович - От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти

Разработанный комиссией проект программного заявления по экономическим вопросам был крайне критически воспринят на Западе, где новые программные положения, авторы которых явно вдохновлялись кейнсианскими представлениями о путях выхода из кризиса, послужили основанием для выводов о реальной возможности отката России от реформирования экономики. Представители МВФ, руководители ведущих стран Запада, а также мировые биржи весьма нервно отреагировали на планы изменения экономического курса. Появились высказывания высокопоставленных западных чиновников о вероятности полного прекращения финансовой и иной помощи России, не выполнявшей своих обязательств, прозвучавшие как откровенный шантаж.

В результате этого нажима разговоры о возможности изменения модели экономической политики в кулуарах власти начали затихать и сменились декларациями о неизменности проводимого курса. В выступлениях В. Черномырдина была подвергнута сомнению необходимость дедолларизации российской экономики. В СМИ весьма подробно началось муссирование заявлений западных политиков о необходимости ее еще более последовательного и радикального реформирования.

Сам Б. Ельцин в интервью программе «Зеркало» заявил, что основной задачей нового правительства он считает не поиски нового курса, а реализацию уже внесенного прежним кабинетом в Думу антикризисного пакета. Близкий к В. Черномырдину лидер фракции НДР А. Шохин начал настаивать на восстановлении статус-кво до 17 августа в отношении выплаты долгов по ГКО иностранным инвесторам и на отмене трехмесячного моратория на выплату этих долгов. Одновременно поползли тревожные слухи о проработке в администрации президента и в окружении и.о. премьера планов по роспуску Думы, силовому подавлению оппозиции.

В то же время правительство и окружение президента с раздражением воспринимали столь интенсивный «накат» со стороны Запада.

Сомнение вызывали уже разговоры о том, что Запад сумеет обеспечить для России серьезную экономическую помощь — расчеты на это выглядели утопичными на фоне постепенного перерастания кризисных явлений на отдельных региональных рынках в мировой финансово-экономический кризис. В августе сбои на финансовых рынках начались практически во всех латиноамериканских странах и затронули рынки наиболее развитых стран — Японии, США, Великобритании. В этой ситуации разговоры зарубежных лидеров о необходимости соизмерять помощь России с ее продвижением на пути реформ выглядели в большей мере благовидным предлогом для прекращения серьезного сотрудничества в момент, когда Западу требовалась передышка для сосредоточения на собственных трудностях.

Как уже говорилось выше, итоги августа продемонстрировали исчерпанность экономических, социальных, политических ресурсов курса радикальных рыночных реформ, натолкнувшихся на серьезные ограничители социально-политического характера, на исчерпанность кредита доверия общества к политике последних семи лет, на перетягивание каната между диаметрально противоположными по своим интересам социальными группами в условиях обострения кризиса и на отсутствие единства внутри элиты и т. д.

Продолжение курса, начавшего вызывать сомнения и раскол в рядах самой элиты, было политически опасным занятием, которое могло подвести страну на грань политического взрыва. Этим, видимо, и объяснялось стремление президентской стороны сделать акцент на политическом соглашении с оппозицией с целью разделить с ней ответственность за ухудшение ситуации и за возможные колебания социально-экономического курса в течение ближайших полутора лет. В то же время президентская сторона, как стало выясняться в ходе работы согласительной комиссии над политическим соглашением, отнюдь не имела намерения всерьез разделить с оппозицией вместе с ответственностью и реальную власть.

Комиссия подготовила проект политического соглашения, состоявший из четырех пунктов:

все стороны в месячный срок обязуются создать комиссии по реформе Конституции;

в течение полутора лет стороны обязуются гарантировать политическую стабильность и не принимать друг против друга враждебных действий, что, в частности, предполагает отказ Госдумы от постановки вопроса о недоверии правительству, отказ правительства от постановки перед Думой вопроса о доверии к себе и отказ президента от отзыва премьера;

обязательство Думы рассмотреть пакет антикризисных документов, которые будут представлены правительством;

обязательство главы кабинета формировать правительство с согласия депутатских объединений и фракций при сохранении за президентом права на назначение силовых министров.

Данный проект, однако, был негативно воспринят лидерами левых депутатских групп и фракций в Госдуме, а также руководством ЛДПР и «Яблока». Г. Зюганов отказался без согласия президиума ЦК КПРФ визировать проект соглашения, а после проведения заседания в телепрограмме «Итоги» выступил с резкой критикой проекта этого документа.

По мнению его критиков, согласительная комиссия подготовила документ, из содержания которого оказалась выхолощенной вся политическая конкретика и оставлены лишь благие пожелания, рассчитанные на то, чтобы, прикрывшись их риторикой, исполнительная власть получила свободу действий.

Обозреватели отмечали, что поведение Г. Зюганова и ЦК КПРФ, решивших сначала отложить обнародование своего окончательного мнения о проекте политического соглашения, было призвано скорректировать шаги оппозиции с решениями президента Б. Ельцина, с его отношением к проекту политического соглашения. После того как стало известно, что президент отказался подписывать этот документ, Г. Зюганов, получивший от руководства Компартии карт-бланш действовать по обстоятельствам, заявил и о своем полном несогласии с проектом.

В свою очередь, этот шаг лидера оппозиции дал президенту возможность новых политических маневров. У него, в частности, появился повод официально обвинить КПРФ и другие думские фракции в несговорчивости и безответственности.

Между тем аналитики старались расшифровать генезис президентского решения по девальвации рубля и возвращению во власть В. Черномырдина, ответив на сакраментальное «кому выгодно?».

Многие эксперты решение Б. Ельцина довольно единодушно трактовали как объявление о собственной смерти. В лучшем случае, мол, она воплотится в чисто номинальное царствование президента с отдачей всех рычагов управления в руки «не испорченного ни властью, ни отставкой» В. Черномырдина, в худшем — несмотря на явно декларативные, для спасения собственного лица, заявления Б. Ельцина о том, что «никуда он не уйдет», более того, никому не отдаст президентские полномочия, он все же вынужден будет под давлением влиятельных сил, а также ввиду своей беспомощности, как физической, так и психологической, уйти в отставку в надежде, что В. Черномырдин выправит положение и гарантирует безопасность Б. Ельцину и его семье.