Вагиф Алиовсатович - От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти

В то же время эта линия была далека от четкости.

В экономической политике кабинета причудливо сочетались элементы «младореформаторской» линии с элементами черномырдинской линии оперативного тушения социальной напряженности. С одной стороны, под руководством первого вице-премьера В. Густова велась разработка жесткой концепции жилищно-коммунальной сферы — в духе установок Б. Немцова на резкое повышение коммунальных платежей, — даже рабочий состав правительственной комиссии остался прежним. А с другой стороны, возобновлялась практика «фискальной» приватизации: например, вопреки декларативным публичным рассуждениям Е. Примакова о необходимости использовать получаемые средства на развитие производства, 660 миллионов долларов, полученных за продажу 2,5 процента акций «Газпрома», предполагалось использовать на погашение долгов бюджетникам. Одновременно бюджетные средства перераспределялись из производственной в социальную сферу — на срочное тушение взрывоопасных ситуаций.

Нечеткость реформаторских установок правительственного курса можно было увидеть и в отказе кабинета от основных положений программы экономии госрасходов, утвержденной при С. Кириенко 17 июня 1998 года и отменявшей многочисленные социальные льготы. Возможно, с этой акцией был связан отмеченный аналитиками выброс на мировой рынок крупных, незапланированных международными соглашениями поставок палладия из России. Велся поиск денег на социальные нужды и в международных кредитных организациях, свидетельством чему стали переговоры с Европейским банком реконструкции и развития о крупном кредите под добычу 50 тонн российского золота.

Одновременно имели место и элементы «правизны». Ставка правительства на создание внутренних условий для увеличения экспорта делалась не в интересах населения, а в расчете на аккумуляцию валютных резервов для выплаты внешних долгов.

Нарастание кризисных тенденций в экономике и социальной сфере осенью 1998 года наблюдалось по разным векторам. Продолжался бюджетно-налоговый кризис, не снижалась острота проблемы задолженности по зарплатам и пенсиям, банковская система продолжала оставаться в коматозном состоянии, а потребительский рынок постепенно сужался.

Поэтому, хотя приход Е. Примакова на пост премьера был отмечен некоторым спадом протестных настроений населения и оппозиции, во второй половине октября по стране вновь прокатилась волна локальных забастовок.

Таким образом, определенный ресурс позитивных ожиданий, возникший в общественном мнении в связи с приходом к власти кабинета Е. Примакова, на самом деле был весьма ограничен. по времени и начинал исчерпываться.

Продолжалось снижение интереса Запада к российским проблемам, что обусловило неудачный ход переговоров с МВФ на предмет предоставления России очередного транша от этой организации. Не был достигнут прогресс и на переговорах с Лондонским клубом о реструктуризации внешней задолженности России. Схемы, предложенные российским правительством, согласно которым иностранные инвесторы могли обменять задолженность отечественных банков на их контрольные пакеты акций, не вызвали энтузиазма на Западе.

Все это обостряло проблему стратегии выхода России из затяжного кризиса и создавало нервозность вокруг деятельности кабинета Е. Примакова, неизбежно усиливало настроения неопределенности и напряженности в политических кругах и одновременно стимулировало активность различных групп властвовавшей элиты, направленную на значительное изменение существовавшего баланса сил.

В то же время, как справедливо отмечали многие наблюдатели, это несоответствие было заложено в самой формуле урегулирования августовско-сентябрьского политического кризиса, приведшей Е. Примакова на пост председателя российского правительства. Элита тогда согласилась на утверждение этой кандидатуры как премьера, не имевшего ни собственной команды для проведения того или иного курса, ни прочных позиций в наиболее влиятельных фракциях истеблишмента и, что, пожалуй, самое главное, собственных политических и финансово-экономических интересов.

В таких условиях Е. Примаков был обречен действовать в духе программного оппортунизма, исходя не из целей, а из возможностей, то есть осуществлять такие, меры, которые в силу ряда причин не могли вызвать серьезного сопротивления со стороны различных влиятельных групп и оказывались единственно возможными в сложившейся ситуации хрупкого политического равновесия. Подобная линия поведения в значительной мере помогла премьеру продолжить консолидацию элиты, однако в то же время и приближала неизбежность важнейшего выбора пути дальнейшего развития страны, обусловленного объективным сужением коридора экономических возможностей.

Иной отличительной тенденцией осени 1998 года в российской политике было резкое снижение влияния президента Б. Ельцина и его ближайшего окружения на внутриполитические процессы. Российская политическая система вошла в период новых трансформаций, для которых характерно было назревание проблемы смены политических поколений и лидеров, значимые изменения в сознании и поведении основных политических группировок и персонифицировавших их фигур. Большинство российских политиков понимали, что сохранение статус-кво превратит российский политический класс в заложника политической нестабильности и непредсказуемости и станет главным препятствием на пути необходимых изменений в государственном устройстве и социально-экономической политике.

Это понимание, с одной стороны, способствовало постепенному перемещению центра принятия решений из Кремля в Белый дом, что лишь усиливало интерес к фигуре премьера и его деятельности, а с другой — подталкивало различнее фракции и группы истеблишмента к ужесточению борьбы за передел сфер влияния во властных структурах. Иными словами, началась активная подготовка к новому электоральному циклу, не исключая и возможности досрочных президентских выборов.

Пересечение и взаимодействие указанных тенденций в деятельности нового российского правительства и активизации элиты, начавшей борьбу за передел власти, создавали в политических кругах атмосферу неустойчивости и усиливали ощущение неотвратимости крупных политических изменений в России в ближайшем будущем.

Очередная болезнь президента, его явная неадекватность, с особой наглядностью продемонстрированные скомканной поездкой в Узбекистан и Казахстан и последующим отказом от участия в саммитах ЕС и АТЭС, инициировали всплеск активности ведущих российских политиков, попытавшихся использовать благоприятный момент для изменения баланса сил, который и породил принявшие массовый характер самовыдвижения в качестве претендентов на высший государственный пост. Однако более внимательный анализ позволял сделать вывод, что болезнь Б. Ельцина была всего лишь катализатором процессов ослабления лидирующей роли президента в российской политике, которые наметились в ходе августовско-сентябрьского политического кризиса. В этой связи наблюдатели указывали на следующие факторы.