Йосеф Мацек - Гуситское революционное движение

Смерть Жижки была тяжелым, но отнюдь не смертельным ударом для гуситского революционного движения. Наряду с Жижкой могучая волна революции подняла на своем гребне ряд очень способных полководцев и политиков; все они без исключения были выходцами из среды разорившейся низшей шляхты и бюргерства. В ходе революционного движения они получили возможность проявить все свои способности и поставить их на службу восставшего народа. После смерти Жижки во главе «божьих бойцов» стали новые герои, его прежние соратники и друзья, исполненные творческой энергии. Они по-прежнему вели революционные армии от победы к победе.

Сразу после смерти Жижки гетманом стал Ян Гвезда из Вицемилиц, бывший соратник Желивского и верный друг Жижки. Однако он не долго руководил войсками таборитов. Уже в 1425 году он был тяжело ранен при взятии Вожице и умер от раны. В том же году был смертельно ранен второй преемник Жижки — Богуслав из Швамберка. Он происходил из панского (правда, разорившегося) рода и в 1419–1420 годах в районе Пльзеня воевал против Жижки; тем не менее, попав в плен к таборитам, он изменил свои убеждения и возглавил походные войска. Во время боевого похода в Австрию, в сражении под Ретечем, он был ранен в глаз стрелой и умер. Но из рядов «божьих бойцов» вышел новый гениальный полководец, который смело пошел по пути Жижки, стремясь завершить начатое им дело. Это был Прокоп, по прозвищу Голый или Великий.

Мы очень мало знаем о молодости Прокопа. О его детстве и юности, как и о юности остальных выдающихся деятелей гуситского революционного движения, до нас ничего не дошло. Прокоп появился на исторической сцене уже в тот период, когда во главе гуситов стал Жижка. Согласно позднейшим преданиям (хроники Энея Сильвия Пикколомини и польского хрониста Длугоша), он происходил из богатой пражской патрицианской семьи, которая дала ему хорошее воспитание и возможность (во время поездок по торговым делам) познакомиться чуть ли не с целым миром. В своей деятельности Прокоп действительно обнаруживает необыкновенную опытность и образованность, которые он, быть может, приобрел, путешествуя по разным странам. Однако его происхождение из среды патрициев трудно примирить с тем фактом, что в 1421 году он вместе с Желивским стоит в рядах самых радикальных проповедников.

Во второй раз священник Прокоп Голый появляется во время упомянутого уже «спора» в Конопиште в 1423 году. Тогда он, наряду с другими таборитскими священниками, участвовал в дискуссии об обрядах мессы. Спор, в частности, шел об облачении священника, служащего мессу. В Таборе священники служили небритые, в обычном простом платье, «по примеру апостолов». Что же касается пражских священников, то они, подобно католическим прелатам, зачастую сохраняли пышные и богатые облачения. Спор по подобного рода вопросам был не более как внешним выражением более глубоких классовых противоречий. Прокоп дал ясно понять, что обряды, сопровождающие мессу, священническое облачение — все это не такие предметы, которые могли бы послужить причиной разрыва между пражанами и таборитами. Он сам облачался в одежду священника и служил мессу по пражскому обряду. Этот факт очень характерен для личности Прокопа, о которой мы можем составить представление лишь по отдельным отрывочным данным. Уже тот незначительный факт, что Прокоп, в отличие от остальных таборитских священников, брил бороду (поэтому он назывался Голый [160] По-чешски «бриться» — holilise. — Прим. ред. ), лишний раз свидетельствует, что главным для Прокопа были не библейские принципы и религиозные вопросы, а реальная действительность, которую он оценивал совершенно трезво. Таинства ортодоксальной католической церкви, окутанные мистическим покровом и вызывающие священный ужас, утратили в глазах Прокопа неземной характер и стали выражением простых жизненных потребностей. Здравый смысл, вообще свойственный таборитским священникам, в наивысшей степени присущ Прокопу Великому.

Прокоп был священником. Тем не менее, благодаря постоянному пребыванию в походных войсках он получил представление о том, как следует руководить военными операциями, и проявил организационные и политические способности, в силу чего смог возглавить таборитов и вести их к новым победам.

Дарование Прокопа во всей своей полноте проявилось в 1426 году — в год славной победы у Усти на Лабе. Враги за рубежом снова возобновили попытки искоренить мечом «чешскую ересь» Соседние с Чехией имперские князья стремились оторвать от нее северную пограничную территорию. Они прежде всего направили свои атаки на город Усти на Лабе и захватили его. Когда стала известно о взятии Усти, собралось чешское ополчение; чешские войска осадили город. Имперские князья, владения которых граничили с Чехией, со своей стороны также собрали военные силы, решив поддержать гарнизон Усти. Со стороны чехов выступали пражские воинские части под руководством Сигизмунда Корибутовича, гуситская шляхта и походные таборитские и «сиротские» войска, которыми командовал Прокоп Великий. Объединенное чешское войско укрепилось на вершине холма, окружило свои позиции цепью телег, охраняемой сильной артиллерией, и ожидало атаки. В воскресенье 16 июня 1426 года немецкое войско атаковало ограду из телег. Гуситы ответили артиллерийским залпом и пошли в контратаку. Ряды немецких войск смешались и обратились в паническое бегство. В этой битве «табориты нанесли немецкой сволочи страшное поражение, — отмечал Карл Маркс в Хронологических выписках; — 15 000 немцев осталось на месте под ударами зубчатых копий и железных цепов таборитов» [161] К. Маркс, — Хронологические выписки, «Архив Маркса и Энгельса», т. VI, стр. 231. . Только части войск удалось бежать через горы, но их также по пятам преследовали табориты. Летописец сохранил для нас интересный эпизод, иллюстрирующий те методы, которые применялись в борьбе между дворянами и таборитами. Когда пан Якоубек из Вржесовици из Билины, союзник таборитов, увидел, что немецкие феодалы потерпели поражение, он пожелал воспользоваться победой для личной наживы — взять в плен какого-нибудь немецкого рыцаря и получить выкуп с его близких. «А пан Якоубек из Билины хотел увезти пана Фалькенберга из Фольштейна, посадил его на своего коня, но не мог увезти, потому что таборитские воины, увидевши это, застрелили немца, сидевшего за паном Якоубеком. А когда немец, умирая, падал с коня, он чуть было не стащил вместе с собой пана Якоубека» [162] Staré letopisy, str. 75 (в издании Харвата нацистская цензура вычеркнула это сообщение древнего летописца о победе гуситов у Усти, как и о победе у Домажлице и другие места). . В этом эпизоде еще раз обнаружилось, как по-разному относились к врагам дворяне и простые воины из народа. Дворянство жаждало наживы, табориты, чьим лозунгом было «Бейте врага без пощады!», стремились к уничтожению врагов, понимая, что, только перешагнув через их трупы, можно завоевать право на новую жизнь и избавиться от ужасов нищеты.