Рафаэль Альтамира-и-Кревеа - История Испании. Том II

Зло это имело глубокие корни. На последнем заседании кортесов, созванных Филиппом III, было заявлено: «Ни у кого нет ни денег, ни кредита; страна совершенно опустошена. Алькабала убила торговлю в главных городах большинство домов необитаемо. Кортесы 1573 г. заявили, что в результате отсутствия работы в торговле и промышленности многие ремесленники и рабочие, в прежние времена хорошо обеспеченные, поскольку у них было достаточно работы, в настоящее время превратились в жалких, никому ненужных бедняков или в бродяг и бездельников, число которых увеличивается с каждым днем все более. Доказательством этого служат многочисленные примеры, имеющие место в Толедо, Сеговии, Куэнке, Гранаде и Севилье».

Такие же, но еще более настойчивые жалобы встречаются в актах кортесов времен царствования Филиппа III и Филиппа IV. Последние письма Филиппа IV, адресованные Марии де Агреда в 1665 г., говорят об удрученном состоянии короля вследствие общего расстройства хозяйства и нищеты в стране, так как многие жители различных провинций вынуждены были есть овсяный хлеб с примесью трав. Экономисты и путешественники XVII в. приводят многочисленные данные об исключительной нищете сельского населения Испании. Повсюду в то время господствовал всеобщий пессимизм, и на это были веские основания. Народные массы, доведенные до отчаяния дороговизной жизни, часто восставали; примеры этого имелись не только во время царствования Карла II, когда зачастую восстание экономического характера вызывалось политическими соображениями; восстания имели место и в более ранние времена. Серьезное восстание произошло в Севилье в 1652 г. Оно было вызвано дороговизной жизни, нехваткой пшеницы и голодом. Народное восстание в селении Фериа продолжалось 21 день. После подавления его 56 главных виновников были наказаны, остальные — помилованы.

По тем же причинам частью восстания происходили в Барселоне в конце XVII в. Об этом свидетельствуют документы городского совета, относящиеся к тому времени; они говорят также о большой нищете народа, в противовес пышной расточительности аристократии; доказательством являются многочисленные платежные свидетельства, договоры о займах и продажах, находящиеся в архивах.

Не только народные волнения, но отдельные протесты, доказывавшие всеобщую нищету в стране, являлись предметом беспокойства политических деятелей, которые в значительной степени сами являлись виновниками такого положения. Однако меры, принимаемые для улучшения положения, были недостаточными. Поскольку причины, его вызывавшие, понимались неправильно, эти мероприятия не давали никакого результата; в некоторых же случаях они приносили еще больший вред, чем тот, который они предназначены были искоренить. Это относится к мероприятиям, касавшимся внешней торговли, налогов и регламентаций.

Имелось достаточное количество различных советов и комиссий, предназначенных для изучения данной проблемы. Через год после восшествия на престол Филипп IV созвал совещательную ассамблею, состоявшую из «председателей присутствий, королевских советников и судей, депутатов кортесов». Задачи этой ассамблеи сводились к тому, чтобы «обсудить и изучить положение, в котором очутилось королевство, и… изыскать способ установить в стране порядок, равновесие и безопасность, в чем нуждаются мои подданные…» В том же королевском указе от сентября 1622 г., к которому относятся вышеприведенные слова, положение страны было охарактеризовано следующим образом: «Следует признать также, что моя вотчина в тяжелом положении: королевство опустело, торговля в упадке, не хватает денег вследствие вывоза капиталов за границу; финансовое и имущественное состояние моих вассалов пошатнулось; многочисленны всевозможные поборы с подданных; произвол низших служащих в провинциях вызывает беспорядки; недостает порядка также и в деле распределения и сбора налогов; через чур много чиновников развелось в разных учреждениях…» Созыв королем ассамблеи дал не больше результатов, чем все остальные попытки определить вину администрации и правительства за всеобщую нищету в стране. Учитывая прочие причины такого положения, был издан закон, направленный против бродяжничества; в целях ликвидации бродяжничества поощрялись организации, назначением которых было ликвидировать голод и разорение земледельцев.

Законы против бродяжничества были очень многочисленны. В 1528 г. по требованию кортесов был издан указ об изгнании некоторых лиц, проживавших в столице королевства, а властям было вменено в обязанность следить за тем, чтобы «лица, не имеющие титула сеньора, не появлялись при нашем дворе». Это нечеткое решение относительно бродяжничества было заменено другим, более определенным, в распоряжении, изданном в 1566 г. В нем, помимо карательных мер против неисправимых бродяг, как это было в упомянутом указе 1528 г. и в других, изданных в 1555 и 1560 гг., устанавливалось, что к бродягам, на которых распространялись данные карательные меры, относились « цыгане и иностранцы-лудильщики, а также здоровые нищие, просящие милостыню и являющиеся бродягами ».

Однако все эти лица различными способами обходили законы; они делали вид, что заняты ремеслом, что не мешало им нищенствовать. Так, множество мошенников работали носильщиками и посыльными. Распоряжение 1566 г. помогло разоблачить этот обман. Оно гласило следующее: «Поскольку многие из этих бродяг для того, чтобы считаться проживающими в той или иной местности, будучи настоящими бродягами, держат лавочки со съестными припасами и продают на улицах фрукты и другие товары, предлагается судебным органам взять их под особое наблюдение в целях проверки их личности».

Против нищих-симулянтов и вообще против всех профессиональных нищих также были приняты меры. Так, например, указами от 12 марта 1638 г. и от 26 апреля 1685 г. запрещалось просить милостыню в церквах и изгонялись чужеземцы. Местные власти время от времени возобновляли эти распоряжения.

Городской судья Севильи, упомянутый выше граф де Пуньоэнростро, в 1597 г. объявил, что «неизлечимо больные будут отправлены в богадельню; остальным больным, а также хромым, одноруким, параличным и престарелым дается разрешение просить милостыню с табличкой, удостоверяющей их состояние; всем прочим предлагается в течение трех дней найти работу. У тех же, кто будет просить подаяние без разрешения, милостыня будет отбираться стражей».

В других кастильских городах власти ограничивали число носильщиков и грузчиков (поденщиков), которые могли находиться в городе, так как под их видом скрывались, как известно, мошенники. Этих распоряжений было, конечно, недостаточно; если даже предположить, что они и выполнялись, все же имелись возможности злоупотреблений. Известно, что многие бродяги и бездельники образовывали свиту и являлись приживалами богачей и аристократов. Но так как к ним нельзя было применить слова указа 1528 г. о том, что «они не являются сеньорами», то приходилось пресекать эту скрытую форму нарушения закона путем распоряжений, ограничивавших число слуг и приживалов в богатых домах. Кортесы справедливо заявляли (как это было, например, в 1560 г.) о том, что огромный рост числа слуг в городах отнимает рабочие руки, необходимые в сельском хозяйстве. Аристократы стремились обойти закон путем записывания слуг за своими женами; однако затем было ограничено количество слуг и у жен богачей, причем сам Филипп IV подал пример, сократив штат слуг в своем дворце.