Рафаэль Альтамира-и-Кревеа - История Испании. Том II

Таких примеров можно было бы привести очень много. Даже учитывая имеющиеся в этих заявлениях преувеличения, на основе данных о торговой и промышленной жизни страны нужно отметить контраст между плотностью испанского населения и населением других стран. Помимо приведенных свидетельств о бродяжничестве, это можно иллюстрировать многочисленными признаниями испанских экономистов, писателей, политических деятелей и даже философов того времени, которые часто упоминали о социальных пороках страны. Один из них, Алехо Венегас, писал о пороках, свойственных Испании (1543 г.): «Другим пороком является то, что только в Испании считается позорным занятие ремеслом; в результате здесь масса лентяев и женщин дурного поведения; есть и другие пороки, связанные с бездельем». Верховный правитель Леона в своем письме королю в 1609 г. жаловался на «ловкость, с которой старики уклоняются от обработки земли».

Следует отметить, что большинство конкретных обвинений приходится на долю сельского населения. Кортесы также занимались этим вопросом и в 1552 г. потребовали обязательного привлечения к труду лентяев, так как нехватало прежде всего поденщиков, а не денег на их оплату.

Большая часть упомянутых авторов, как мы видели, объясняет эту испанскую леность или дворянской гордостью и презрением к физическому труду, или органическим свойством расы. Первые две причины являются несомненными; в период реконкисты физический труд был уделом рабов — как христиан, так и мусульман (рабами чаще были мусульмане), то есть, иначе говоря, уделом побежденных. Этот факт привел к разделению труда — свободных и рабов. По-видимому, подобное разделение было особенно сильно в еще более раннюю эпоху — во времена римского владычества.

Наваррете очень ярко изобразил отвращение дворянства к тяжелому труду в следующих словах: «Причиной того, что в Кастилии имеется много бездельников и преступников, являются также откровенная распущенность и злоупотребления тех, кто имеет приставку «дон» к имени; едва ли найдется какой-либо сын ремесленника, который не пожелал бы использовать эту мало существенную приставку для того, чтобы добиться почета, оказываемого настоящей аристократии. В результате ложных представлений о дворянском достоинстве эти люди не желают заниматься чем-либо, что несовместимо с гордостью «дона»».

Однако это обстоятельство не может служить достаточным объяснением существовавшего положения. Правда, средний класс и ремесленников, и сельских хозяев страны, если не считать отдельных населенных пунктов и небольших районов полуострова, не достиг такого мощного развития, как в других странах. В результате этого он не превратился в массу трудящихся, которые стремились бы использовать природные богатства страны и облагородить физический труд. В то же время такая неприспособленность к труду средних классов Испании являлась результатом еще не выясненных причин и поэтому требует объяснений больше, чем какое-либо другое явление. В XVI в. выдвигается еще одно объяснение отвращения этих слоев населения к труду, а именно религиозные мотивы, по которым христиане не желали соприкасаться с маврами (морисками), занимавшимися физическим трудом, или смешиваться с новообращенными (кортесы 1579 г.). Вероятно, это чувство очень глубоко укоренилось в народе, отличавшемся большим религиозным усердием и преувеличивавшем значение чистоты крови. Даже после изгнания мавров испанцы по традиции не считали возможным родниться с вновь обращенными христианами, к которым они относились с недоверием.

Менее значительную роль играли причины военного порядка. Военное дело считалось достойным занятием, однако, как мы уже видели, контингент солдат-испанцев, никогда не бывший многочисленным, быстро сокращался. Завоевательный и авантюристический дух в соединении с алчностью, усугубляемой ложным понятием о превосходстве драгоценных металлов над всеми остальными видами богатства, и заманчивой возможностью приобрести состояние в результате военных успехов в Америке, — все это значительно содействовало игнорированию обычных видов занятий. Завоевывать новые земли, открывать золотые россыпи, обогащаться за счет чужого труда было более заманчиво и требовало меньше времени, чем зарабатывать на жизнь в Испании; последнее было менее опасно, но зато и менее выгодно. Религиозные настроения также содействовали тому, чтобы умственный труд предпочитался работе в промышленности или сельском хозяйстве. Умственный труд, помимо соображений возвышенного характера, свойственных пароду, «главным занятием» которого являлось спасение души, открывал возможность быстрого и верного увеличения благосостояния, учитывая социальное положение духовенства и демократический дух церкви, допускавшей всех в свои ряды.

Неблагоприятные условия, в которых находилась страна, недостаточное развитие или краткосрочные периоды расцвета ее экономики — все это были причины, вызывавшие праздность и бродяжничество. Этот факт во многих случаях необходимо учитывать. Об этом свидетельствует и севильский документ 1597 г., приведенный выше. То же самое подтверждает — говоря о последних годах XVII в. — английский посол лорд Стэнхоп, который в 1699 г. пишет следующее: «Число нищих в Мадриде увеличилось почти на 20 000 человек, пришедших из ближних районов, чтобы получить то немногое, что здесь имеется. Они умирают от голода в своих домах и похожи на приведения… Недостаток хлеба быстро приводит к голоду, и это бедствие становится все более тяжелым в связи с притоком значительного количества бедняков из соседних местностей».

Много раз рабочее население, сконцентрированное в благоприятные времена в крупных промышленных районах, было вынуждено покидать их вследствие отсутствия работы. В отношении Севильи об этом свидетельствует докладная записка, поданная королю Сиснеросом и Поррасом в то время, когда число таких промышленных районов сократилось до 60. Совершенно ясно, что в связи с общим упадком промышленности эти безработные должны были превращаться в нищих и вынужденных бездельников. Прямым доказательством этого положения служит тот факт, что в результате неурожаев и наводнений, вызвавших вздорожание пшеницы в 1677–1679 гг., в Севилью прибыло большое количество голодающих из ближних селений. Бывали дни, когда городские власти выдавали хлеба на 20 000 человек.

Общая нищета и средства ее ликвидации.В середине XVII в. нищета в стране была повсеместной, а к концу века она усилилась еще более. Для подтверждения приведем еще одно свидетельство. В 1665 г. на заседании городского совета Севильи один из рехидоров, дон Андрес де Эррера, заявил: «Следует обратить внимание на то нищенское состояние, в каком находится все королевство Андалусия, где даже высшие классы не имеют достаточных средств к жизни. Средние слои населения очень бедны; что касается ремесленников различных отраслей производства, то некоторые занимаются бродяжничеством, другие просят милостыню; бедняки — нищие часто умирают от голода, так как им не хватает того, что они выпрашивают в монастырях. Женщины просят милостыню, переходя от одной церковной паперти к другой, так как работой они не могут добыть средства на пропитание; другие вынуждены сидеть дома, им не в чем выйти даже к обедне. Иногда родители оставляют своих маленьких детей у городских ворот Севильи или у дверей частных домов. То же самое делают родители в соседних с Севильей городах; забывая родительскую привязанность, они покидают своих детей, оставляя их на произвол судьбы раздетыми и голодными. Эти дети вынуждены просить милостыню и укрываться на ночь в огородах или, если это им разрешают, в сенях домов. Все эти факты общеизвестны».