Рафаэль Альтамира-и-Кревеа - История Испании. Том I

Альтамира сводит к незначительному эпизоду «возмущение» 1117 г. В действительности, однако, в 10-х, 20-х и 30-х годах XII в. в Галисии имела место подлинная крестьянская война. Компостельский архиепископ Хельмирес, во владениях которого борьба крестьян с феодалами достигла особенной остроты, оказался на грани гибели потому, что крестьянские восстания в округе Сантьяго слились с возмущением городской бедноты.

Альтамира, отмечая, что Хельмирес не подверг карам мятежных горожан, глухо говорит о том, что подобной тактики архиепископ придерживался, опасаясь новых беспорядков.

А эти «новые беспорядки» и были старым крестьянским движением, которого Хельмирес имел основание опасаться в большей степени, чем восстания городского населения.

Архиепископ охотно пошел на уступки городу (и при этом не народным низам, а компостельскому патрициату), с тем чтобы изолировать Сантьяго от влияний революционной деревни. В конечном счете крепостные на церковных землях архиепископства добились отмены некоторых обременительных повинностей, но положение их оставалось и в последующие века гораздо более тяжелым, чем крестьян, которых эксплуатировали короли и светские феодалы. ( Прим. ред .)

В истории Испании Фернандо III оставил после себя печальную память. «Рвение в делах веры», о котором вскользь упоминает Альтамира, на самом деле было чистейшим изуверством. Гневную характеристику деятельности этого короля дает Маркс: « В противополозюность Альфонсу VIII , который покровительствовал евреям и мусульманам и благодаря этому сохранил в стране население и земледелие, Фердинанд изгонял их, угнетал и терзал; тысячи их ушло в Гранаду, христианская часть страны превратилась в пустыню ; взамен культурных людей пришли вонючие доминиканцы и прочая смердящая монашеская сволочь. Поэтому-то Фердинанд пятьсот лет спустя был причислен папой к лику святых ». ( Прим. ред .)

Прокурадоры — депутаты от сословий в кортесах; в более широком смысле — полномочные представители. В данном случае прокурадоры, назначенные кортесами, были правителями королевства, формально считаясь делегатами кортесов при особе несовершеннолетнего короля. ( Прим. ред .)

Название «Каталония», под которым известна эта область, стало употребляться только в XII в. До этого каждое графство называлось по-своему, причем важнейшим из них было Барселонское. Вся же область называлась Маркой или Испанской маркой. ( Прим. ред .)

В «Обычаях» видное место уделено социальным отношениям в каталонской деревне, и поэтому этот памятник позволяет проследить зарождение системы крепостной зависимости в этой стране на начальном ее этапе. В этом своде уже фиксируется ряд «дурных» обычаев — интестия, кугусия, экзоркия. Несомненно, однако, что институт ременс — крепостных в полном смысле слова — возник позже, в XII в., когда процесс внутренней колонизации на старокаталонской территории (к востоку от р. Льобрегата) окончательно завершился и мелкие земельные собственники подверглись экспроприации. ( Прим. ред .)

Халифами величали себя многие мавританские князьки, но эти титулы были лишь фикцией, поскольку территория таких псевдохалифатов была ничтожной. ( Прим. ред .)

Буквально — «сыновья тех, кто нечто собой представляет» ( fijos — на ст. — кастильском языке — сыновья, d — редуцированный предлог родит. пар., algo — нечто). В дальнейшем по мере эволюции кастильского языка начальное f перешло в немое h и группа tjos в первом слове выпала. Так появился титул hidalgo — идальго, который с XV в. носят все представители низшего дворянства. ( Прим. ред .)

В современном значении ricos hombres — это прежде всего богатые люди. Однако в XII–XV вв. слово rico в титулатуре дворянина указывало не на богатство его, а на родовитость и знатность происхождения. ( Прим. ред .)

Вечный рефрен буржуазных историков и политических деятелей! Разумеется, истинная причина освободительных движений заключалась отнюдь не во французских и итальянских влияниях. На кастильской почве возникли отвратительные формы феодальной эксплуатации, и кастильские крестьяне, доведенные до отчаяния притеснениями епископов, прелатов, монастырей и светских феодалов, поднимались против своих бар с оружием, которое они выковывали собственными руками. Несомненно, однако, что крестьянское движение в Кастилии находило сочувственные отклики за Пиренеями и vice versa . ( Прим. ред .)

Соларьегос ( solariegos ) в XI–XII вв. — крепостные со статусом хуньорес де эредад. ( Прим. ред .)

Должность, равнозначная мирабам или арычным старостам в Средней Азии. ( Прим. ред .)

Осторожные, «обтекаемые» формулировки Альтамиры затушевывают истинные причины постепенного ухудшения положения мудёхаров.

Фанатизм и нетерпимость действительно проявлялись с большей силой в эпоху завершения реконкисты. Но эти чувства разжигались искусственно, в своекорыстных целях католической церковью, военными орденами и светскими феодалами, которые были заинтересованы в овладении огромными материальными ресурсами мавританской Испании. Экспроприация земель, принадлежащих маврам, вытеснение мудёхаров из сферы производственной деятельности в юродах — такова была боевая программа кастильской и арагонской феодальной верхушки.

Тенденции, ей свойственные, отчетливо проявляются в петициях, которые служили объектом обсуждения кортесов в XIII–XIV вв., в трудах церковных историков и системе законодательства о мудёхарах и евреях. Королевская власть, не заинтересованная в усилении знати, орденов и духовных сеньоров и вместе с тем еще недостаточно сильная, чтобы оказать своим противникам должное сопротивление, в известной мере покровительствовала мудёхарам, но половинчатые, робкие мероприятия королей бессильны были изменить социальную практику реконкисты. В XIV в. монастыри, юрдена и рикос омбрес захватили почти все земли в Андалусии и Леванте. В южные области Испании устремлялись всевозможные титулованные пенкосниматели, которые, не удовлетворяясь прежними захватами, стремились к новым грабительским походам.

А так как практически завоевание мавританских земель завершилось еще во времена Фернандо III, на очередь стал вопрос о новых источниках наживы. Одним из таких источников были еще не разграбленные богатства мудёхаров и евреев в южноиспанских городах. Этим объясняется, что во второй половине XIV и в начале XV в. кампания против «иноверцев» принимает особенно резкий характер и новые ограничения и запреты ухудшают и без того тягостное положение. ( Прим. ред .)