Рафаэль Альтамира-и-Кревеа - История Испании. Том I

Инфанты Хуан и Хайме — братья Санчо IV. ( Прим. ред. )

Лопе де Аро выдал свою дочь замуж за Хуана, брата Санчо, и сперва только подстрекал последнего на борьбу с королем, а затем, когда Хуан поднял восстание, активно поддержал его в борьбе. ( Прим. ред. )

Маркс пишет о смерти Фернандо IV: «…Фердинанд IV (жестокий и вероломный пес), был найден мертвым в постели; повидимому, он был, как утверждают мавританские историки, убит». (К. Маркс, Хронологические выписки, Архив Маркса и Энгельса, т. VI, стр. 107). ( Прим. ред. )

Племянник Альфонса X и, следовательно, двоюродный дед Альфонса XI, Хуан Кривой, которого Маркс называет Хуаном Гнусным, был двоюродным дядей Альфонса XI. ( Прим. ред. )

Одновременно Альфонс XI жестоко расправился со своими фаворитами — вождями сильных партий и группировок знати. Были убиты Гарсильясо де ла Вега» руками которого Альфонс XI избавился от Хуана Кривого, и Альвар Нуньес де Осорио. Своего казначея, еврея Хосе, Альфонс изгнал, предварительно отобрав у него все его сокровища. От претендента на престол Альфонса де ла Серда Альфонс XI откупился деньгами, а сеньора Бискайи Альфонса де Аро казнил. Все эти меры отнюдь не способствовали умиротворению; сломить своевольную знать Альфонсу XI не удалось. ( Прим. ред. )

Время правления Педро Жестокого — одна из наиболее темных страниц в истории Кастилии. Объясняется это тем, что основной источник, на основании которого историки изучают это смутное двадцатилетие, — хроники, написанные во второй половине XIV и в начале XV в., тенденциозно освещает деятельность Педро Жестокого. Авторы этих хроник жили в эпоху, когда страной правили короли — Трастамарского дома и в интересах этой ублюдочной династии создали «черную легенду» о Педро I — неистовом тиране и кровожадном изверге, от которого страна была избавлена Энрике Трастамарским. Кроме того, будучи плоть от плоти связанными со своим классом — кастильским дворянством, эти хронисты трактовали все действия Педро Жестокого, направленные на ограничение своеволия знати, как посягательство на «исконные вольности благородного сословия».

Несомненно, Педро Жестокий многими своими поступками оправдал данное ему прозвище, хотя и предшественники, и преемники его отнюдь ке проявляли себя как человеколюбцы и праведники.

Бесспорно, политика Педро не всегда была последовательной, особенно в период гражданской войны, когда он в борьбе за престол вынужден был искать сторонников в лагере знати (отечественной и чужеземной) и оплачивать звонкой монетой услуги всевозможной кавалерственной сволочи, подобной пресловутым «белым компаниям» и наемным бандам Черного принца (этого сиятельного проходимца Альтамира рисует в идиллических топах).

Но не следует забывать, что Педро Жестокий с непоколебимой настойчивостью боролся за укрепление королевской власти и за подлинное объединение Кастилии и свирепо расправлялся с хищной и необузданной знатью. Документы, в которых запечатлена его деятельность, законодательные акты, протоколы кортесов, даже тенденциозные хроники, особенно хроника Айялы — видного царедворца, подвизавшегося при дворе первых трех королей Трастамарского дома, свидетельствуют, что у Педро была разработана программа, которая подрывала основы средневековой независимости областей и коммун Кастилии.

Эта сторона его деятельности вызывает наибольший интерес. В борьбе Педро с силами феодальной анархии отчетливо проявляются те характернейшие особенности в развитии испанского абсолютизма, которые были выявлены Марксом в его замечательной работе «Революционная Испания».

Не только духовные и светские сеньоры, обеспечившие в войнах реконкисты, независимое и полунезависимое положение, но и города, весь уклад которых продолжал еще в XIV в. оставаться феодальным, упорно отстаивали свои местные вольности, свои древние обычаи, свои таможенные границы и свое право на учинение смут против всех и всяческих попыток объединения страны и централизации системы ее управления.

Трагедия Педро заключалась в том, что не созрели еще в XIV в. в Кастилии те силы, на которые абсолютная монархия могла бы опереться, дабы выступить «в качестве цивилизующего центра, в качестве основоположника национального единства» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. X, стр. 721). В сущности, лишь полумавритаиские города Андалусии, в которых рост производства и торговли уже определил необходимость ликвидации феодальной чересполосицы и объединения страны под властью сильных королей, были единственными союзниками Педро.

Анализируя причины оскудения Испании в XVI в., Маркс отмечал, что «абсолютная монархия нашла в Испании материал, по самой своей природе не поддающийся централизации» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. X, стр. 722). С этим же материалом пришлось иметь дело Педро Жестокому в XIV в., когда тенденции феодального сепаратизма отдельных областей Испании проявлялись еще более отчетливо. В таких условиях замыслы Педро были обречены на неудачу. ( Прим. ред. )

В ходе Столетней войны между Англией и Францией, первый этап которой завершился поражением французов под Пуатье (1356 г.), значительная часть французской территории не раз захватывалась англичанами. ( Прим. ред. )

Канарские острова (носившие в XIV в. название Счастливых) были пожалованы папой Климентам VI в 1344 г. одному из принцев дома де ла Серда, который был убит в битве при Креси (1346 г.) и не успел овладеть этим «даром». В 80-х и 90-х годах XIV в. бискайские пираты не раз совершали набеги на Канарские острова. Жан де Бетенкур, о котором упоминает Альтамира, был знатным нормандским авантюристом; получив в лен от Энрике III остров Лансароте в группе Канарских, он покорил его, частично истребив коренных жителей острова — гуанчей. ( Прим. ред. )

Не «гуманность» Энрике IV, жалкой марионетки на троне, а его бездарность и трусость обусловили неудачу кампании. Маркс отмечает, что «он никогда не вел серьезной войны, но (на земли мавров) постоянно совершал набеги, которыми хвастался и для которых ему требовалось 20–30 000 человек ежегодно» (К. Маркс, Хронологические выписки, Архив Маркса и Энгельса, т. VII, стр. 27). ( Прим. ред. )

История кастильско-арагонских смут знает десятки случаев, когда сыновья воевали со своими отцами и братья боролись с братьями. Поэтому доказательство непричастности Бельтрана к приращению потомства Энрике IV, приводимое автором, представляется несколько наивным. ( Прим. ред. )

Арагонский город в XIV в. продолжал еще сохранять чисто феодальный облик. Капиталистический способ производства еще не начал зарождаться в его недрах, и горожане (в первую очередь городской патрициат) с яростью отстаивали свои феодальные вольности и привилегии. Именно этим и объясняется, что абсолютистские тенденции королей встречали сопротивление со стороны не только знати, но и городов. Иным было отношение к королю в Каталонии, где бурно развивающиеся города оказывали Педро IV поддержку. ( Прим. ред. )