Анатолий Воронин - Москва, 1941

аа) что покидать населенный пункт запрещается,

бб) что селение в следующую ночь по военным соображениям оставляется и будет сожжено.

вв) что дома должны быть немедленно оставлены и население должно взять с собой личную собственность (одежду, одеяла, посуду, запасы и т. д.) и эти предметы немедленно упаковать.

гг) что они с этими вещами должны собраться к 16.00 в определенные для этого здания и в течение ночи идти в направлении русского фронта.

Подготовка разрушения селения должна проходить следующим порядком:

а) гражданское население до объявления не должно ничего знать.

б) Разрушение должно начаться в нескольких местах одновременно – в указанное время.

В день разрушения селение должно особенно строго охраняться, чтобы гражданское население не покидало населенный пункт, особенно со времени объявления о разрушении.

Собравшиеся к 16.00 жители должно строго охраняться и только после начала разрушения под руководством сельского старосты должны быть отправлены под конвоем.

Руководителю следует приказать, что он со своими жителями должен направиться в АЛЕКСАНДРОВО и доложить о себе в штабе русского полка, который позаботится о их дальнейшей судьбе.

Условный знак для отсылки гражданского населения “Гето” [60].

Чтобы провести полное разрушение, надо сжечь все дома, внутри каменных построек сжечь все с помощью соломы, а сами постройки взорвать; особенно необходимо уничтожить подвалы.

Мероприятие – создание зоны пустыни – имеет решающее значение для ведения войны зимой и в соответствии с этим должно быть подготовлено и проведено беспощадно и до конца.

13. В целях улучшения условий зимнего расположения, разрешаю брать из разрушаемых селений все, что не может взять население с собой: керосин, оконное стекло, гвозди, сковородки, горшки, лампы, стулья, ведра, оборудование конюшен, веревки, мешки, продукты питания (лук, пряности, огурцы, картофель, пшено). За скот оплачивать.

14. По телефону возможно меньше говорить о отступлении и обязательно с помощью условных знаков. О проведенных мероприятия доносить мне по телефону условными знаками» .

Возвращаясь к приказу «Гони немца на мороз», стоит заметить, что в доступных нам мемуарах нет указаний на то, как принимался этот приказ, какова была логика Сталина, и уж тем более какие чувства он испытывал, отдавая его. Это было очень сложное, жестокое решение, но при этом вынужденное. В самом приказе содержатся оправдания уничтожения сел и деревень, дескать, все равно там нет наших граждан, ведь «советское население этих пунктов обычно выселяют и выбрасывают вон немецкие захватчики» . А «при вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население». Это было слабое оправдание, и войска и Кремль знали, что на оккупированной территории осталось очень много тех, кто не успел, не смог или не захотел уйти, да и идти им было некуда. Возможно, в руководстве страны считали, что если люди остались на оккупированной территории, значит, они уже не являются советскими гражданами, скомпрометировали себя, и потому можно умыть руки.

Судя по секретности и дальнейшим шагам, в результате которых приказ был изъят из войск, можно предположить, что его считали вынужденным, временным. Это было одним из тех решений, которые приходится принимать в смертельной ситуации, когда надо чем-то жертвовать ради спасения большего, даже пожертвовать жизнью одних людей ради того, чтобы спасти больше жизней.

Был ли приказ эффективным? Об этом пока нет достоверных сведений. Несомненно, он сыграл свою роль в снижении боевого потенциала немецких войск, ослабил их возможности в наступлении. Насколько значительным было его влияние, неизвестно, это тема последующих исследований, которые должны вестись не только в российских, но и в немецких архивах.

Значит ли это, что цель оправдала средства? На этот вопрос каждый должен дать ответ самостоятельно.

Цифры советских граждан, погибших от мороза, нет. Все они включены в общую статистику зверств фашизма. Возможно, это правильно. Они погибли в одном строю с теми солдатами, что пали на линии фронта…

«Уменя над кроватью висела купленная еще в 1939 году большая, очень подробная карта Московской области; на ней были обозначены все до единой деревеньки. Зеленым были обозначены леса. На этой карте я каждый день, прочитав в газете Сводку Информбюро, окружала черным карандашом все новые селения. Иногда я при этом плакала: Фашисты занимали знакомые и любимые места! Можайск, Васильевское, Истра, Дорно – бои шли уже у Снегирей…» – вспоминала Лора Беленкина.

В результате наступления, начатого 16–18 ноября, германские войска своим северным, левым флангом подошли к Москве ближе всего. В их задачу входило не войти в город, а окружить его, обойдя с севера. И если южнее их удар проходил относительно далеко от столицы, в районе Каширы, примерно в 100 км от тогдашних границ Москвы, то на северном участке до одной из главных целей – Дмитрова было около 50 км. Здесь они подошли даже ближе – от Лобни до МОЖД всего 20 км по прямой, но основной задачей для них был все же охват Москвы. Потому опасность была не в том, что немцы подошли так близко, а в том, что они могли прорваться на восток, перерезав пути снабжения столицы. Именно с этой точки зрения имеет смысл в большей степени рассматривать действия вермахта и их достижения.

После взятия Калинина и Солнечногорска у наступавших появилась возможность выйти непосредственно к каналу Москва – Волга, за которым уже проходила железная дорога Ярославского направления, игравшая огромную роль в снабжении Москвы. Советское командование предвидело такой поворот событий, в Загорске (ныне Сергиев Посад), Дмитрове и Хотькове, вдоль всего канала, который представлял собой широкий противотанковый ров, строились укрепления, сосредотачивалась 1-я Ударная армия. Если верить имеющимся схемам, частично они были готовы уже к 24 ноября.

Согласно воспоминаниям Хассо фон Мантойфеля, в книге «7-я танковая дивизия во Второй мировой войне», для нападения на мост у Яхромы необходимо было продвинуться на юг от Рогачево. Но использовать дороги, обозначенные на картах, не стали, во-первых, из-за возможных контратак, заслонов и их минирования, во-вторых, была необходима внезапность. Немецкие саперы, вооруженные бензопилами, проложили просеку достаточной ширины для прохода разведывательных машин, танков и тяжелой артиллерии, прямо через лес. Вечером передовая группа заняла деревню Астрецово километрах в четырех от Яхромы, ее население было собрано в нескольких домах под охраной, а передовая группа оставалась в лесу, соблюдая режим тишины.