Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

Измѣненіе взаимоотношеній Алексѣя Михайловича и Никона стало проявляться въ дѣлахъ. Царь отмѣнялъ нѣкоторыя распоряженія патріарха. Монастырскій приказъ, долго бездѣйствовавшій, началъ мало по малу проявлять себя. Сначала коснулось это имѣній, потомъ и духовныхъ лицъ. Государь назначалъ иногда священниковъ и игуменовъ безъ сношенія съ патріархомъ. Позднѣе Никонъ писалъ константинопольскому патріарху Діонисію: “тогда (т. е. по окончаніи войны) нача (царь) по малу гордѣти и выситися и нами глаголемая отъ заповѣдей Божіихъ презирати и во архіерейскія дѣла вступатися”.

Осенью 1657 г. царь еще оказывалъ вниманіе Никону. 18 октября онъ пріѣзжалъ, по его приглашенію, въ новую Воскресенскую обитель, съ семьей и сѵнклитомъ, провелъ два дня и былъ ласковъ съ нимъ. Въ его присутствіи состоялось тамъ освященіе церкви. Царю очень понравилось мѣстоположеніе монастыря. Онъ сказалъ Никону: “Самъ Богъ изначала опредѣлилъ мѣсто сіе для обители; оно прекрасно какъ Іерусалимъ”. Тогда и назвалъ Никонъ обитель “Новымъ Іерусалимомъ”. Обѣщалъ царь посѣтить и Иверскій монастырь. Еще весной 1658 г. онъ жаловалъ, по просьбѣ Никона, новыя села и угодья на его монастыри Крестный и Воскресенскій. Возможно эти проявленія царемъ доброжелательства и побудили бояръ, его враговъ, ускорить распрю.

Лѣтомъ 1658 г. грузинскій царевичъ Теймуразъ прибылъ въ Москву скрѣпить союзъ Грузіи съ Россіей. 6 іюля царь давалъ въ честь его торжественный обѣдъ, на который, противъ обыкновенія, не былъ приглашенъ патріархъ. Какъ сообщаетъ митр. Макарій, Никонъ послалъ своего боярина, кн. Димитрія Мещерскаго, наблюсти, при встрѣчѣ царевича, среди толпы, “чинъ церковный”, т. е. чтобы кто либо изъ духовенства не произвелъ безчинія. Окольничій Богданъ Хитрово, родственникъ царскій, расчищавшій путь для царевича, ударилъ въ толпѣ боярина, возможно ненамѣренно. Тотъ воскликнулъ: “Я патріаршій человѣкъ и посланъ съ дѣломъ”. Тогда Хитрово закричалъ: “не величайся” и, ударивъ по лбу, причинилъ язву. Мещерскій поспѣшилъ къ патріарху и, показывая рану, со слезами жаловался на Хитрово. Никонъ написалъ царю, прося наказать виновнаго. Царь отвѣтилъ ему, обѣщая лично увидѣться. Свиданіе не послѣдовало. 8 іюля въ день празднованія иконы Казанской Божіей Матери, царь, вопреки обычаю, не былъ на богослуженіяхъ въ Казанскомъ соборѣ, хотя патріархъ извѣщалъ его о службахъ. Никонъ понялъ, что царь на него “озлобился”. Не былъ государь, какъ бывало раньше, въ Успенскомъ соборѣ на богослуженіяхъ праздника Ризы Господней, несмотря на посланныя ему извѣщенія. Послѣ заутрени царь прислалъ къ Никону кн. Юрія Ромодановскаго, который сказалъ ему: “царское величество на тебя гнѣвенъ, потому и къ заутренѣ не пришелъ, и не велѣлъ ждать его и къ литургіи”. Потомъ прибавилъ именемъ самого государя: “ты пренебрегъ царское величество, и пишешься великимъ государемъ, а у насъ одинъ великій государь — царь”. Никонъ возразилъ, что такъ велѣлъ ему именоваться самъ царь. Ромодановскій возражалъ. Митр. Макарій, изложивъ эти событія, замѣчаетъ: “Такимъ образомъ Никону прямо было объявлено, за что гнѣвается на него царь и чего отъ него требуетъ. И еслибы Никонъ смирился, покорился волѣ государя, принесъ повинную и далъ обѣщаніе измѣниться на будущее время, то дѣло, мало по малу, могло бы уладиться, и Никонъ спасъ бы себя отъ горькой участи, какая его постигла, такъ и всю церковь отъ тѣхъ смутъ и волненій, какія въ ней послѣдовали. Къ несчастію, Никонъ, по своему характеру и привычкамъ, былъ не такой человѣкъ, чтобы уступить и покориться. Онъ захотѣлъ, чтобы ему уступили и покорились, рѣшился отказаться торжественно, передъ всею церковію, отъ своей каѳедры, расчитывая, что самъ царь станетъ просить и умолять его не отказываться”.

Утромъ 10 іюля близкіе патріарха узнали о намѣреніи его оставить каѳедру. Преданный ему бояринъ Никита Зюзинъ уговаривалъ: “чтобъ онъ отъ такого дерзновенія престалъ и великаго государя не прогнѣвилъ, а буде пойдетъ (съ каѳедры) неразсудно и неразмысля дерзко, то впредь, хотя бы и захотѣлъ возвратиться, будетъ невозможно: за такое дерзновеніе надо опасаться великаго государева гнѣва”. Никонъ было поколебался, сталъ что-то писать, порвалъ написанное и пошелъ въ церковь. Совершивъ литургію, онъ прочелъ положенное поученіе изъ бесѣдъ св. Златоуста, касавшееся значенія пастырей церкви, а затѣмъ говорилъ о себѣ. Митр. Макарій пишетъ, что невозможно передать въ точности то. что сказано было имъ и что происходило въ соборѣ. Письменныя сказки шестидесяти свидѣтелей даны были черезъ полтора года.

Архіеп. Филаретъ происшедшее излагаетъ такъ: “По окончаніи литургіи, онъ объявилъ вслухъ всѣхъ, что онъ болѣе не патріархъ; поставилъ къ Владимірской иконѣ Богоматери посохъ святителя Петра и въ ризницѣ написалъ письмо царю. Это былъ поступокъ самоволія достойный порицанія и потому, что подавалъ другимъ пагубный примѣръ самоволія. Царь смущенный хотѣлъ успокоить Никона, но князь Трубецкой, отправившійся съ порученіемъ царскимъ, вовсе не имѣлъ расположенія успокоить Никона. Никонъ въ отвѣтѣ далъ ему замѣтить объ его интригахъ предъ царемъ. Народъ простосердечно плакалъ и держалъ двери, не пуская пастыря изъ храма. Никонъ пѣшій пошелъ изъ Кремля на Иверское подворье, а оттолѣ уѣхалъ въ Воскресенскую обитель”. Кн. Трубецкой пріѣзжалъ и въ монастырь спрашивать его, именемъ государя, о причинѣ отшествія. Никонъ отвѣтствовалъ, что ради спасенія душевнаго ищетъ безмолвія, отрекался отъ патріаршества, просилъ себѣ только трехъ монастырей, Воскресенскаго, Иверскаго и Крестнаго, благословилъ митр. Питириму Крутицкому управлять дѣлами церковными, и, въ трогательномъ письмѣ, смиренно просилъ царя о христіанскомъ прощеніи за скорый отъѣздъ свой. Вывали на Руси и раньше случаи оставленія престола первоіерархами, но такового ухода передъ всѣмъ народомъ не бывало, какъ и сохраненія за собою каѳедры безъ управленія дѣлами. Поступая такъ, Никонъ только укрѣплялъ своихъ противниковъ.

Царь оставилъ за Никономъ всѣ три монастыря, имъ созданные, съ приписными къ нимъ 14 монастырями съ ихъ вотчинами. Такимъ образомъ онъ могъ, какъ іерархъ и владѣлецъ, самостоятельно дѣйствовать въ значительной области, церковной и владѣльческой. Въ Воскресенской обители Никонъ жилъ, подвизаясь какъ строгій инокъ и трудясь на постройкахъ. Почти черезъ годъ слухъ о нашествіи крымскаго хана встревожилъ царя въ отношеніи безопасности Никона въ беззащитномъ монастырѣ. Онъ предложилъ ему переѣхать въ укрѣпленный Калязинскій мон. Никонъ предположилъ, что его хотятъ туда заточить и отвѣтилъ царскому посланцу, что въ Москвѣ имѣется болѣе крѣпкое мѣсто, у Зачатейскаго мон., разумѣя городскую тюрьму. Самъ же онъ поспѣшилъ въ столицу, гдѣ только черезъ три дня былъ принятъ царемъ, но въ присутствіи царицы и бояръ. Государь отпустилъ Никона съ честью и съ подарками, но искренняго разговора между ними не было. Жаловался онъ позднѣе царю на то, что къ нему не допускаютъ духовныхъ лицъ. Винилъ онъ въ этомъ митр. Питирима. Государь, и получая обидныя для него письма Никона, не оставлялъ его милостями. Болѣе года — въ 1659-60 гг. — прожилъ послѣдній въ Иверскомъ и Крестномъ монастыряхъ.