Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

Все же рѣшеніе производить исправленія непремѣнно по греческимъ книгамъ и чинамъ, было принято еще при патр. Іосифѣ.

Тогда же нашлись въ Москвѣ и люди, способные провести эти исправительныя работы. То были ученые монахи изъ Кіева, которыхъ выписали оттуда въ 1649 г., какъ знатоковъ греческаго языка, для исправленія Библіи. Имѣлись они въ виду и для заведеннаго тогда же учительнаго Андреевскаго мои. Они открыли въ этой обители ученое братство, стали заниматься переводами и преподавать желающимъ греческій языкъ. Приняли они участіе въ книжныхъ исправленіяхъ. Въ 1650 г. съ ихъ исправленіями изданъ былъ Шестодневъ. Патр. Іосифъ съ опаской относился къ возникшему новому движенію и предоставилъ митрополиту Никону шествовать по нему.

Въ 1651 г. царь Алексѣй пригласилъ во дворецъ патріарха и прочихъ пастырей и предложилъ имъ на разсужденіе безпорядки чтенія и пѣнія церковнаго. Соборъ положилъ ввести тотъ же порядокъ, какой введенъ Никономъ въ Новгородѣ. Въ то же время разсмотрѣнъ былъ на соборѣ служебникъ и сдѣлано въ немъ нѣсколько поправокъ. Тогда же рѣшено было подвергнуть новому пересмотру отпечатанную въ 1650 г. Кормчую книгу. Вслѣдъ за тѣмъ сталъ извѣстенъ въ Москвѣ отзывъ Аѳонскихъ иноковъ объ одной московской новизнѣ. Нѣкто іеромонахъ Дамаскинъ явился на Аѳонъ со славянскою книгою, содержавшей ученіе о двуперстномъ крестномъ знаменіи. Отцы аѳонскіе, лишь только узнали о такомъ пришельцѣ, снеслись съ константинопольскимъ патріархомъ Парѳеніемъ, и, по его благословенію, собравъ въ 1650 г. соборъ, призвали Дамаскина, сожгли книгу его, запретили ему учить знаменоваться двумя перстами, а каждаго, кто сталъ бы упорно учить тому, предали анаѳемѣ. Это рѣшеніе они прислали царю Алексѣю въ 1652 г. Патр. Іосифъ былъ этимъ очень обезпокоенъ. Сознавая свою неосторожность въ избраніи цензоровъ книгъ, онъ опасался, что его заставятъ отказаться отъ престола. Переживая это, онъ скончался въ апрѣлѣ 1652 г. (Архіеп. Филаретъ).

Патріархъ Никонъ, ставъ во главѣ Русской Церкви, проникнутъ былъ желаніемъ осуществить исправленіе богослужебныхъ книгъ. Въ предвидѣніи предстоящихъ ему трудностей, онъ занятіе первосвятительской каѳедры, обусловилъ дачей клятвы царемъ и духовнымъ сѵнклитомъ оказывать ему послушаніе, “аще что возглаголетъ отъ божественныхъ заповѣдей и законовъ”.

Сложно было отношеніе духовенства и народа къ исправленіямъ, въ особенности, когда къ нимъ сдѣлались причастными “чужіе” кіевляне и греки. Безъ помощи же ихъ обойтись не представлялось возможнымъ. Они же, призванные къ этому отвѣтственному дѣлу, понемногу отъ исправленія незначительныхъ ошибокъ перешли къ исправленіямъ болѣе существеннымъ, которымъ, по понятіямъ того времени, присваивалось названіе ересей. Разъ дѣло принимало характеръ исправленія ересей и къ нему привлекалась чужая помощь, исправленіе теряло прежнее значеніе домашняго дѣла и становилось дѣломъ обще-церковнымъ.

Въ Москвѣ существовали вражда къ кіевскимъ ученымъ, къ кіевской латинской наукѣ. Такая непріязнь обуславливалась въ значительной степени наличіемъ измѣны Православію въ 1596 г. въ Брестѣ. Начиная съ этого времени юго-западное духовенство, даже и не ушедшее въ унію, стало подозрѣваться въ Москвѣ въ латинствѣ. Способствовала такому взгляду и постановка ученія въ Кіевской академіи, устроенной митрополитомъ Петромъ Могилою по образцу іезуитскихъ коллегій. Въ академіи важную роль игралъ латинскій языкъ. Въ Москвѣ опасались, что изученіе латыни, языка Римской церкви, повлечетъ за собою совращеніе въ “латинство”. На все южно-русское образованное общество смотрѣли, какъ на “латинское”. “Кто по латыни научится, тотъ съ праваго пути совратится” — говорилъ москвичъ Лучка (Лукьянъ) Голосовъ, не желавшій, дабы не впасть въ ересь, учиться у кіевскихъ монаховъ, чего требовалъ отъ него Ртищевъ. Подобные люди считали за еретиковъ и тѣхъ, кто благоволилъ къ кіевлянамъ и ихъ наукѣ. Про извѣстнаго боярина говорилось: “Борисъ Ивановичъ Морозовъ началъ жаловать кіевлянъ, а это уже явное дѣло, что туда же уклонился, къ такимъ же ересямъ”.

Непріязненное отношеніе, какъ къ людямъ отступившимъ отъ православія, было и къ грекамъ. Оно вызывалось Флорентійской уніей и подданствомъ грековъ туркамъ. Образованный Арсеній Сухановъ, говорилъ: “и папа не глава церкви и греки не источникъ, а если и были источникомъ, то нынѣ онъ пересохъ”. “Вы и сами страдаете отъ жажды, — говорилъ онъ грекамъ, — какъ же вамъ напоять весь свѣтъ изъ своего источника?”. Съ признаніемъ Москвы наслѣдницей Византіи, считалось, что только въ Россіи сохраняется чистота Православія, которая повредилась въ ХV в. на Востокѣ, ушедшемъ на поклонъ къ папѣ. Стѣсненное положеніе восточнаго духовенства подъ турками, пріѣзды его высшихъ представителей за милостынею, вызывали высокомѣрное отношеніе къ грекамъ. Русскіе православные люди въ Польшѣ и Литвѣ считались находящимися подъ постояннымъ давленіемъ католичества.

Эти православные иноземцы, греческіе іерархи и малороссійскіе ученые, на которыхъ въ Москвѣ смотрѣли сверху внизъ, стали руководителями въ дѣлѣ исправленія обрядовъ и книгъ московской Церкви. При отмѣченномъ настроеніи понятно, что выдвиженіе тѣхъ и другихъ не могло нравиться московскому духовенству и многимъ москвичамъ. Привлеченіе иноземцевъ къ исправленіямъ, какъ-бы, знаменовало признаніе русскаго духовенства невѣжественнымъ въ дѣлахъ вѣры, а московскихъ обрядовъ — еретическими. Это шло вразрѣзъ съ высокимъ представленіемъ о чистотѣ православія въ Москвѣ, оскорбляло національное достоинство многихъ москвичей. Они то возмущались исправленіями.

Такое настроеніе москвичей не могло испугать такого убѣжденнаго и твердаго церковнаго дѣятеля, какъ патріархъ Никонъ. Ставъ патріархомъ, онъ занялся исправленіемъ не только ошибокъ, руководствуясь греческими списками, но и обрядовъ. По поводу послѣднихъ онъ постоянно совѣтовался съ Востокомъ. Исправленіе обрядовъ было, по понятіямъ того времени, вторженіемъ въ область вѣры, что считалось непростительнымъ вмѣшательствомъ.

Наиболѣе выдающіяся отступленія русской церкви отъ восточныхъ въ обрядахъ — были таковы: 1) проскомидія совершалась на семи просфорахъ вмѣсто пяти; 2) пѣли сугубую аллилуіа, т. е. два раза, вмѣсто трегубой, прибавляя: слава Тебѣ, Боже; 3) совершали хожденіе по-солонь, а не противъ солнца во время крестныхъ ходовъ; 4) крестились двумя перстами — указательнымъ и среднимъ, а не тремя, какъ крестились на Востокѣ.

Изъ массы описокъ, особенно важными считались: 1) лишнее слово “истиннаго” въ Сѵмволѣ Вѣры, именно “и въ Духа Святаго Господа “Истиннаго” и Животворящаго”; 2) начертаніе и произношеніе имени Іисусъ — “Ісусъ”; 3) искаженіе церковныхъ отпустовъ на Богородичные и другіе праздники.