Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

Въ то время проявлялъ свою дѣятельность бывшій игуменъ московскаго Златоустова мон. Ѳеоктистъ, тѣсно связанный съ Нероновымъ, проживавшій въ его игнатьевской пустыни. Сочинилъ онъ слово объ антихристѣ. Потомъ Ѳеоктистъ перебрался въ Вятку къ епископу Александру. Послѣдній, бывъ участникомъ Собора 1656 г., оставаясь и потомъ въ общеніи съ Церковью, установилъ связь съ Нероновымъ, Аввакумомъ, Морозовой, началъ возставать противъ казавшихся ему неисправностей въ новыхъ книгахъ. Заговорили и другіе ревнители старины. Среди нихъ былъ, упоминавшійся выше, романо-борисоглѣбскій попъ Лазарь , его единомышленникъ патріаршій подъякъ Ѳедоръ Трофимовъ, суздальскій соборный попъ Никита Константиновичъ Добрынинъ и дьяконъ московскаго благовѣщенскаго собора Ѳедоръ Ивановъ. Лазарь написалъ сочиненіе, въ которомъ старался перечислить мнимыя новшества. Оно было въ 1660 г. подано государю Ѳедоромъ Трофимовымъ. По рѣшенію духовныхъ властей они оба были сосланы съ семействами въ Тобольскъ. Тамъ съ ними часто бесѣдовалъ сосланный туда сербскій священникъ латинянинъ Юрій Крижаничъ. Онъ свидѣтельствовалъ о нихъ: “Ѳедоръ, какъ пришелъ сюда, не имѣлъ еще уса на губахъ, а чинилъ себя учителемъ церкви, и до того досаждалъ женщинамъ, что онѣ отвѣчали ему: ступай де домой учить свою жену. Да и объ Лазарѣ знаетъ весь городъ, что ему иногда улицы были тѣсны, и люди его подъ руки водили, когда самъ не могъ дойти до дому. Однажды у меня сидѣлъ онъ съ гостями и сталъ разсказывать гадкія басни; гости повѣсили носы, слыша отъ священника такія рѣчи ...” О поведеніи и нераскаянности обоихъ стало извѣстно въ Москвѣ; въ началѣ 1666 г. они были вызваны туда и вскорѣ отправлены въ пустозерскій острогъ до новаго государева указа (митр. Макарій).

“Суздальскій соборный протопопъ Никита Добрынинъ”, пишетъ митр. Макарій, “подобно протопопамъ Неронову и Аввакуму, былъ характера весьма дерзкаго и задорнаго”. Никита слалъ въ Москву доносы на своего архипастыря, за что Соборомъ запрещенъ былъ въ священнослуженіи. Въ это время онъ приступилъ къ писанію своей челобитной царю на книгу Скрижаль и на новоисправленныя книги. “Челобитная Никиты”, пишетъ митр. Макарій, “по своей обширности и основательности, превосходитъ всѣ другія, явившіяся тогда, раскольническія челобитныя; для составленія ея требовалось прочитать немало книгъ, сдѣлать много выписокъ, подобрать свидѣтельства и все собранное изложить въ порядкѣ, и Никита, какъ самъ говорилъ, трудился надъ нею семь лѣтъ; а какъ въ 1666 году челобитная была уже готова, то онъ началъ ее, вѣроятно, еще въ 1659 г., если не ранѣе”. Благовѣщенскій діаконъ Ѳедоръ Ивановъ сталъ писать противъ новопечатныхъ книгъ позднѣе. “Протопопъ Аввакумъ, попы Лазарь и Никита и дьяконъ Ѳедоръ”, отмѣчаетъ митр. Макарій”, — это были единственные расколоучители, вышедшіе въ то время изъ среды бѣлаго духовенства и пребывавшіе вѣрными расколу до конца”. Значительно больше противниковъ новопечатныхъ книгъ было между монашествующею братіею. Изъ иноковъ, писавшихъ противъ книгъ, наиболѣе значительнымъ былъ архимандритъ покровскаго мон. въ Москвѣ Спиридонъ Потемкинъ, родственникъ Ртищева. Имъ написана небольшая книга, извѣстная у раскольниковъ подъ названіемъ “книга богомудраго старца Спиридона Потемкина”. Въ ней онъ говоритъ о крестномъ знаменіи, сѵмволѣ вѣры, пришествіи антихриста и о томъ, что ереси въ новопечатанныхъ книгахъ заимствованы отъ латинянъ. Книга эта имѣла большое распространеніе. Онъ умеръ въ 1665 г. Извѣстенъ своею проповѣдью въ округѣ Ветлуги его родственникъ старецъ Ефремъ Потемкинъ. Противъ новопечатныхъ книгъ возсталъ Соловецкій мон., о чемъ рѣчь будетъ ниже. Въ концѣ 1665 г., по словамъ архіеп. Филарета “отпалъ отъ здороваго тѣла церкви дикій наростъ ложныхъ убѣжденій”.

Въ февралѣ 1666 г. въ Москвѣ состоялось открытіе засѣданій Собора русскихъ архипастырей, о которомъ упоминалось выше. Присутствовали пять митрополитовъ и пять архіепископовъ. Въ числѣ митрополитовъ былъ и владыка Ѳеодосій сербскій. Въ самомъ началѣ засѣданій каждый изъ владыкъ прочелъ во всеуслышаніе сѵмволъ вѣры и всѣ убѣдились въ своемъ единомысліи. Затѣмъ всѣми, данными ими отзывами, признаны были православными греческіе патріархи и употребляемыя ими богослужебныя книги, а также московскій соборъ 1654 года. Подобныя же заявленія дали архимандриты монастырей: троицесергіева, Новоспасскаго, новгородскихъ юрьева и хутынскаго, Знаменскаго московскаго и николо-угрѣшскаго. “Легко понять”, пишетъ митр. Макарій, “почему наши святители, собравшіеся для суда надъ расколомъ, желая предварительно удостовѣриться, не причастенъ ли кто изъ нихъ самихъ томуже грѣху, предложили другъ другу эти именно, а не другіе вопросы. Сущность появившагося у насъ раскольническаго ученія состояла именно въ томъ, что русскія церковныя книги, напечатанныя до патріарха Никона, во всемъ исправны, православны, и не требовали исправленія; что московскій соборъ 1654 года, опредѣлившій исправленіе ихъ, есть соборъ незаконный; что греческія книги, по которымъ совершено при Никонѣ исправленіе нашихъ книгъ, испорчены и наполнены ересями, и сами греческіе патріархи, находясь подъ игомъ невѣрныхъ, уклонились отъ православія.” Тѣ же вопросы предлагались на соборѣ лидамъ, обвинявшимся въ принадлежности къ расколу.

Второе засѣданіе состоялось 29 апр. въ царской столовой палатѣ. “Когда собрались въ нее всѣ архіереи, бывшіе и на первомъ засѣданіи, кромѣ митрополита сербскаго, и прочіе члены духовенства, равно и царскій синклитъ, князья, бояре, окольничіе и думные люди, тогда вышелъ и царь, и обратился къ духовенству съ рѣчью. Онъ выразилъ свою радость при видѣ собравшихся архипастырей своей земли, но вмѣстѣ и свою скорбь при воспоминаніи о томъ, что понудило его созвать ихъ. “Небесный Домовладыка, говорилъ царь, посѣялъ на нивѣ нашей православной державы одну только чистую пшеницу благочестія; но врагъ завистливый, спящимъ намъ, кому поручено быть стражами пшеницы, всѣялъ въ ней куколь — душепагубные расколы... Уже богохульное ученіе обносится не только въ разныхъ странахъ Богомъ врученнаго намъ царства, по городамъ и весямъ, но вторглось въ самую нашу столицу, коснулось нашего слуха, представлено намъ въ свиткахъ. И мы узнали, что оно содержитъ слѣдующія хулы: нынѣшняя церковь не есть церковь, тайны въ ней божественныя — не тайны, крещеніе — не крещеніе, архіереи — не архіереи, ученіе неправедное, и все въ ней скверно и неблагочестно. Многіе скудоумные заразились этимъ лжеученіемъ и, какъ-бы обезумѣвъ, уклонились въ нововозникшія сонмища, отвергли крещеніе, не исповѣдуютъ своихъ грѣховъ іереямъ Божіимъ, не причащаются животворящимъ тайнамъ и совсѣмъ отчуждились отъ церкви и отъ Бога”. Изобразивъ такими яркими чертами положеніе раскола въ Россіи, царь умолялъ архипастырей и пастырей со всѣмъ тщаніемъ заняться этимъ дѣломъ, чтобы за свое нерадѣніе и небрежность не отвѣчать имъ предъ Богомъ въ день страшнаго суда, а о себѣ свидѣтельствовалъ, что готовъ положить за церковь Божію все свое и самого себя. Затѣмъ царь объявилъ, что онъ въ то самое время, какъ размышлялъ объ утоленіи мятежа церковнаго, обрѣлъ, при помощи Божіей, въ своей царской сокровищницѣ безцѣнный бисеръ — книгу “Хризовулъ”, утвержденную всѣми восточными патріархами и другими греческими архіереями и присланную ими царю Ѳеодору Ивановичу и патріарху Іову (разумѣлось извѣстное опредѣленіе цареградскаго собора 12 февр. 1593 года о русскомъ патріаршествѣ), и, называя эту книгу даннымъ отъ Бога оружіемъ противъ раскола, пожелалъ прежде самъ прочитать ее на соборѣ и потомъ уже передать архіереямъ. Принявъ на то благословеніе отъ святителей, царь сѣлъ на свое царское мѣсто, велѣлъ также сѣсть архіереямъ и боярамъ, и, сидя, читалъ всю книгу. Когда же дошелъ до сѵмвола вѣры, начертаннаго въ книгѣ, то поднялся и прочелъ сѵмволъ, стоя, и спросилъ архіереевъ и бояръ: такъ ли они содержатъ св. сѵмволъ и прочіе догматы, какъ изложено въ “Хризовулѣ”? На рѣчь царя отвѣчалъ отъ лица собора новгородскій митрополитъ Питиримъ также рѣчью: благодаримъ Бога, благоволившаго даровать церкви своей такого добраго и ревностнаго стража и поборника; благодаримъ и самого государя, величая его вторымъ Константиномъ, истиннымъ расширителемъ православія, вѣрнымъ слугою Христовымъ, теплымъ рачителемъ каѳолическія вѣры; свидѣтельствовалъ, что всѣ собравшіеся архипастыри вѣруютъ и содержатъ сѵмволъ и всѣ догматы точно такъ, какъ прочитано государемъ въ книгѣ Хризовулъ, и готовы употребить всѣ мѣры противъ враговъ церкви, при пособіи крѣпкой царской десницы. По окончаніи рѣчи митрополита, царь поцѣловалъ сѵмволъ вѣры, напечатанный въ книгѣ Хризовулъ, и передалъ собору; архіереи всѣ, одинъ за другимъ, такъ же поцѣловали, и передали боярамъ, окольничимъ и думнымъ людямъ, которые поступили такъ же. И потомъ велѣно было чудовскому архимандриту Іоакиму отнести книгу Хризовулъ, какъ духовное сокровище, въ успенскій соборъ, и засѣданіе окончилось.”