Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

Большое вліяніе, которое на всемъ сѣверѣ имѣлъ Соловецкій монастырь, а такъ же то, что немалое число мятежниковъ смогло разбрестись по олонецко-архангельскому краю съ проповѣдью о непризнаніи новыхъ книгъ привело къ распространенію раскола въ тѣхъ мѣстахъ. Въ глуши лѣсовъ завелись скиты такъ называемыхъ поморянъ. Съ поморья расколъ перекинулся въ новгородскіе и псковскіе края. Появились скиты въ областяхъ костромской, вязниковской, брынской, керженской. Особенное вліяніе пріобрѣли скиты керженскіе. Сѣверное поморье стало излюбленнымъ мѣстомъ раскольниковъ. Въ концѣ XVII в. дьячекъ Данило Викуловъ основалъ тамъ знаменитую раскольничью пустынь на рѣкѣ Выгѣ. Изъ псковскаго края расколъ перебросился въ Лифляндію. Тамъ образовались извѣстныя поселенія на берегу Пейпуса. Другіе перешли въ 1683 г. за польскій рубежъ и основали бывшую въ славѣ у раскольниковъ Вѣтку (островъ на р. Сожѣ, въ Черниговской губ., тогда принадлежавшемъ Польшѣ). Въ томъ же черниговскомъ краѣ создалось и Стародубье. Нѣкоторые скрылись въ гребняхъ рѣкъ Терека и Кумы, на Кавказѣ. Толпы крестьянъ, увлекаемые раскольниками бѣжали въ глухую Сибирь. На югѣ расколъ нашелъ сторонниковъ среди Донскихъ казаковъ. Нѣкоторые расколоучители проповѣдывали самоубійство, считая это мученичествомъ за вѣру. Раскольничій сѵнодикъ простиралъ число самоубійцъ до 2700. Распространеніе раскола еще болѣе усиливало мѣры противъ него.

При патр. Питиримѣ приняты были мѣры противъ убѣжденныхъ послѣдовательницъ Аввакума боярыни Ѳеодосіи Морозовой и сестры ея княгини Евдокіи Урусовой. Царь Алексѣй отзывался о послѣдней: “Сумасбродная люта”. Позднѣе государь убѣдился въ “лютости” и Морозовой. Когда патріархъ просилъ отнестись къ ней не слишкомъ строго, онъ возразилъ ему: “Давно бы я такъ сдѣлалъ, но не знаешь ты лютости этой женщины. Какъ повѣдать тебѣ, сколь поругалась и нынѣ ругается Морозова та! Много надѣлала она мнѣ трудовъ и неудобствъ показала. Если не вѣришь моимъ словамъ, изволь самъ испытать; призови ее къ себѣ, спроси, и самъ узнаешь ея твердость, начнешь ее истязать и вкусишь пріятности ея”. Патріархъ вкусилъ пріятности ея, и отступился. Раскольницъ сослали въ Боровскъ и заперли въ земляную тюрьму. Урусова не вынесла тяжкаго заключенія и скоро умерла; за нею послѣдовала и Морозова.” (Соловьевъ). Онѣ умерли въ 1672 г. 1 апр. 1681 г. “за великія на царскій домъ хулы” сожженъ былъ Аввакумъ. Кара эта послѣдовала, какъ полагаютъ, за челобитную, посланную въ 1681 г. имъ царю Ѳеодору Алексѣевичу, въ которой содержались непочтительныя выраженія противъ покойнаго царя, Аввакумъ писалъ: “Богъ судитъ между мною и царемъ Алексѣемъ. Въ мукахъ онъ сидитъ, слышалъ я отъ Спаса: то ему за свою правду”. Съ Аввакумомъ сожжены были его товарищи по заключенію въ Пустозерскомъ острогѣ: Лазарь и Ѳеодоръ.

Выше (стр. 379-80) упоминалась смута, возникшая въ 1682 году послѣ кончины царя Ѳеодора Алексѣевича и отмѣчалось использованіе царевной Софіей стрѣльцовъ. Правительницѣ пришлось первое время считаться съ ними. Среди стрѣльцовъ было много раскольниковъ; приверженцемъ старой вѣры былъ и ихъ новый начальникъ, кн. Иванъ Хованскій, прозв. Тараруй. По свидѣтельству раскольника монаха Саввы, спустя три дня послѣ этого, когда въ столицѣ все еще трепетало, въ Титовѣ стрѣлецкомъ полку происходила “дума” о возстановленіи “старой вѣры”. Предводителемъ раскольниковъ выдвинутъ былъ Суздальскій священникъ Никита Пустосвятъ. Стянуты были въ Москву и другіе вожаки. Они возбудили волненіе въ столицѣ, поддержанные выборными Титова полка. Послѣдніе мутили и въ другихъ полкахъ. Но большинство стрѣльцовъ все-же не согласилось подписать челобитную, составленную въ Титовомъ полку монахомъ Сергіемъ. Вожаки, явившись къ Хованскому, требовали созыва собора 23 іюня на Лобномъ мѣстѣ въ присутствіи государей и народа. Они настаивали на томъ, чтобы литургія 25 іюня, въ день вѣнчанія царей, совершалась на семи просфорахъ. Цари и патріархъ соглашались вести собесѣдованіе только послѣ этого событія. Никита заказалъ просфоры и 25-го съ торжествомъ отправился въ Кремль. Изъ за толпы народа, затопившей Кремль, ему не удалось протѣсниться къ Успенскому собору. Ряды главарей пополнились иноками Волоколамскихъ пустынь: Дороѳеемъ и Гавріиломъ.

3 іюля 1682 г. кн. Хованскій и выборные Титова полка явились къ патріарху Іоакиму и отъ имени всѣхъ стрѣльцовъ требовали спора о вѣрѣ на Лобномъ мѣстѣ. Патріархъ объявилъ, что готовъ бесѣдовать о вѣрѣ; это долгъ его, а не стрѣльцовъ. Выслушавъ ихъ, онъ спокойно и твердо доказывалъ правильность исправленія книгъ. Назначилъ онъ соборъ на 5 іюля. Въ этотъ день толпа раскольниковъ, въ числѣ ихъ пьяные, съ шумомъ ворвались въ Кремль. Расположились они около Архангельскаго собора.

Сергій взошелъ на скамью и читалъ соловецкую челобитную. Другіе проклинали православіе. Первосвятитель съ соборомъ святителей совершали въ Успенскомъ соборѣ моленіе объ усмиреніи мятежа. Изъ храма патріархъ выслалъ протопопа съ напечатаннымъ увѣщаніемъ народу и съ обличеніемъ Никиты. Раскольники чуть не убили посланнаго. Послѣ молебна патріархъ вернулся въ крестовую палату. Князь Хованскій нѣсколько разъ посылалъ требованія выхода патріарха Іоакима на площадь. Съ такимъ же требованіемъ явился онъ во дворецъ. Софія не соглашалась выслать патріарха съ духовенствомъ на площадь послѣ происходившихъ тамъ только что насилій. “Тогда”, пишетъ Соловьевъ, “Хованскій началъ настаивать, чтобъ и въ Грановитой палатѣ никто не присутствовалъ изъ особъ царскаго дома; онъ стращалъ новымъ стрѣлецкимъ бунтомъ, прямо говорилъ, что если государи будутъ въ Грановитой вмѣстѣ съ патріархомъ, то имъ не быть живымъ. Но Софья имѣла сношенія съ стрѣльцами, была увѣрена, что у нихъ и въ мысли нѣтъ о бунтѣ, и потому спокойно отвѣчала Хованскому: “Буди воля Божія, но я не оставлю Св. Церкви и ея пастыря”. Не успѣвши напугать Софью, Хованскій началъ говорить боярамъ: “Просите ради Бога царевну, чтобъ она не ходила въ Грановитую съ патріархомъ, а если пойдетъ, то при нихъ и намъ быть всѣмъ побитымъ”. Напуганные бояре бросились умолять Софью не ходить въ Грановитую, но она и ихъ не послушала, и послала сказать патріарху, чтобъ шелъ съ знатнѣйшимъ духовенствомъ въ Грановитую, только не черезъ Красное крыльцо, гдѣ могла быть опасность отъ изувѣровъ, а по ризположенской лѣстницѣ. Патріархъ, видя бѣду, изъ которой не думалъ выйти живымъ, пошелъ со слезами въ Грановитую, а древнія книги греческія и славянскія велѣлъ нести черезъ Красное крыльцо, чтобъ народъ видѣлъ, какія средства имѣетъ Церковь противъ своихъ мятежниковъ. Въ то время, какъ мужчины трепетали при входѣ въ Грановитую, три женщины добровольно вызвались идти туда вмѣстѣ съ Софьею: царица Наталья Кирилловна и двѣ царевны, Татьяна Михайловна и Марья Алексѣевна. Послѣ совѣщанія у царевенъ и царицы съ патріархомъ, рѣшено было призвать раскольниковъ въ Грановитую только для прочтенія челобитной.”