Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

Императрица Екатерина I, чувствовавшая себя не очень твердо на престолѣ, считаясь со старымъ боярствомъ, не любившимъ архіереевъ “черкасъ”, назначила третьимъ членомъ Сѵнода великоросса Георгія Дашкова, архіепископа Ростовскаго. Онъ былъ малообразованнымъ, но практичнымъ, сильнымъ связями съ боярствомъ. Вслѣдъ за нимъ въ Сѵнодъ былъ назначенъ и другой великороссъ архимандритъ Горицкій Левъ Юрловъ, вскорѣ поставленный епископомъ воронежскимъ. Этими назначеніями Сѵнодъ получалъ такой составъ, который долженъ былъ вызвать взаимную борьбу. Во главѣ одной группы стоялъ Ѳеофанъ, во главѣ другой — Георгій.

Въ томъ же 1726 г., когда послѣдовали эти назначенія, Сѵнодъ былъ раздѣленъ на двѣ части. Въ одномъ учрежденіи засѣдали одни архіереи, занятые только духовными дѣлами. Въ другомъ, называемомъ коллегіей экономіи, работали пять свѣтскихъ лицъ, занимавшихся экономическими дѣлами церковныхъ вотчинъ. Послѣднее учрежденіе было независимо отъ перваго и со своими представленіями входило въ Сенатъ. Для такого смѣшаннаго Сѵнода титулъ Святѣйшаго былъ признанъ неудобнымъ и замѣненъ титуломъ Духовный Сѵнодъ. Въ государственно-административномъ значеніи онъ былъ пониженъ, что случилось и съ Сенатомъ. Высшая администрація сосредоточена была въ вѣдѣніи вновь учрежденнаго Верховнаго Тайнаго Совѣта, Сѵнодъ же и Сенатъ являлись только исполнителями распоряженій послѣдняго.

Съ воцареніемъ въ 1727 г. внука Петра Великаго, Петра 11, сына несчастнаго Алексѣя Петровича, съ одной стороны Окрѣпло значеніе стараго боярства, бывшаго на сторонѣ послѣдняго во время его расхожденій съ Царемъ. Съ другой стороны всѣмъ распоряжались временщики — недолго кн. Меншиковъ, потомъ Долгорукіе. Архіеп. Георгій провелъ архим. Льва (Юрлова) въ архіереи, какъ упоминалось выше, и сумѣлъ ввести въ Сѵнодъ еще одного члена изъ великороссовъ, митр. Игнатія (Смолу), въ опалѣ пребывавшаго въ Ниловскомъ мон. Онъ былъ назначенъ на Коломенскую каѳедру. Всѣ они стали дружно дѣйствовать противъ Ѳеофана. Что касается владыки Ѳеофилакта, то онъ не примкнулъ къ нимъ, но сдѣлалъ Ѳеофану большую непріятность. Ему удалось получить разрѣшеніе Верховнаго Тайнаго Совѣта на изданіе труда покойнаго митр. Стефана “Камень Вѣры”, обличавшаго тѣ самыя ереси, въ которыхъ враги обвиняли Ѳеофана. Въ кругахъ стариннаго боярства и духовенства заговорили даже о возстановленіи патріаршества. Положеніе Ѳеофана, бывшаго теперь единственнымъ представителемъ Петровскихъ идей въ Сѵнодѣ, сдѣлалось чрезвычайно опаснымъ и заставляло его напрягать въ разгоравшейся борьбѣ всѣ свои силы и изворотливость.

Главнымъ оружіемъ его противниковъ было прежнее — обвиненіе въ ересяхъ, выдвинутое еще митр. Стефаномъ. Въ роли обвинителя былъ выдвинутъ архіеп. Георгіемъ и др. одинъ изъ кіевскихъ ученыхъ, архимандритъ Юрьевскій Маркеллъ Родышевскій, знавшій Ѳеофана еще съ академіи и одно время служившій въ его Псковской епархіи судьей архіерейскаго дома. Еще въ 1726 г. имъ поданъ былъ Св. Сѵноду доносъ на Ѳеофана въ 47 пунктахъ. Послѣдній обвинялся имъ въ непризнаніи церковныхъ преданій и ученія святыхъ отцовъ, въ непочитаніи иконъ и мощей, отрицаніи оправданія дѣлами, насмѣшкахъ надъ церковными обрядами, желаніи искоренить монашество и пр. Такъ истолкованы были въ доносѣ разныя мѣста изъ сочиненій Ѳеофана и рѣчи его, въ которыхъ выражалась его дѣйствительно подчасъ слишкомъ горячая полемика или противъ католичества, или противъ русскихъ суевѣрій и обрядовѣрія. Дѣло это кончилось тогда заключеніемъ Маркелла въ Петропавловскую крѣпость. Одновременно Ѳеофану было сдѣлано внушеніе отъ имени императрицы Екатерины, чтобы онъ впредь никакихъ противностей православной Церкви не чинилъ, а жилъ, какъ живутъ всѣ “великороссійскіе” архіереи.

При имп. Петрѣ II Маркеллъ, указывая на еретическія, по его мнѣнію, сочиненія Ѳеофана, — букварь, толкованіе блаженствъ, объ обливательномъ крещеніи и др., просилъ Сѵнодъ о немедленномъ осужденіи ихъ и автора. Ѳеофану не трудно было доказать, что всѣ эти сочиненія написаны имъ по мысли Петра Великаго и изданы съ разрѣшенія Сѵнода. Онъ обвинялъ Маркелла въ обвиненіи въ ересяхъ самого Сѵнода и въ томъ, что онъ осмѣливается “терзать славу толикаго монарха”. Тогда Маркеллъ обратился въ Тайную Канцелярію, указывая, что Ѳеофаномъ написана была “Правда воли монаршей”, — сочиненіе, направленное къ лишенію наслѣдія престола царевича Алексѣя, слѣдовательно противное и царствующему государю — сыну Алексѣя. Тайная Канцелярія и безъ него знала, кто былъ авторомъ этого сочиненія, какъ и то, что составлено оно было по волѣ царя Петра. Маркеллъ подвергся новому заключенію — въ Симоновомъ мон. Такимъ образомъ Ѳеофанъ избѣгалъ опасностей, но положеніе его, все же, становилось болѣе и болѣе шаткимъ. Положеніе архіепископа Георгія укрѣплялось все больше, какъ усиливалось и движеніе “великороссовъ”.

Въ ночь на 19 янв. 1730 г. въ Москвѣ умеръ отъ оспы 15-лѣтній императоръ Петръ II. Съ нимъ пресѣклась мужская линія Дома Романовыхъ. Онъ былъ послѣднимъ царемъ и единственнымъ императоромъ похороненнымъ въ Архангельскомъ соборѣ. Кончина его избавила Ѳеофана отъ все усиливавшейся опасности.

Императоръ Петръ II скончался, не назначивъ, какъ это требовалось закономъ о престолонаслѣдіи Петра Великаго, наслѣдника престола. Члены Верховнаго Совѣта, въ которомъ главную роль играли князья Долгорукіе, рѣшили, въ соотвѣтствіи съ чаяніями небольшой группы вельможъ старыхъ родовъ, предложить престолъ вдовствующей герцогинѣ Курляндской Аннѣ, дочери старшаго брата царя Петра I, Іоанна Алексѣевича. При этомъ она должна была подписать условія — “кондиціи” —, ограничивавшія самодержавную власть въ пользу “верховниковъ”. Новая императрица условія эти подписала. Но сразу обнаружилось сильное движеніе противъ такого олигархическаго правленія, совершенно не свойственнаго русскому государству, со стороны рядового дворянства, имѣвшаго большое значеніе въ гвардейскихъ полкахъ. Враждебно этому было и духовенство. Архіеп. Ѳеофанъ, сразу разобравшійся въ обстановкѣ, оказался въ числѣ тѣхъ, кто былъ противъ ограниченія самодержавной власти государыни. Онъ сумѣлъ ознакомить Анну Іоанновну со своимъ мнѣніемъ, использовавъ дипломатическую неприкосновенность курляндскаго резидента въ Россіи Левенвольда, пользовавшагося ея особеннымъ довѣріемъ. По прибытіи императрицы Анны въ Москву, гвардія и дворянство убѣдили императрицу порвать подписанныя ею условія и возстановить самодержавную власть. Ѳеофанъ вскорѣ завязалъ тѣсныя связи съ нѣмецкой группой, которая начала играть преобладающую роль въ государственномъ управленіи. Главное значеніе имѣлъ, прибывшій съ государыней изъ Курляндіи, Биронъ. Самымъ же крупнымъ и умнымъ дѣятелемъ былъ Остерманъ, съ которымъ именно сблизился Ѳеофанъ. Не теряя времени онъ началъ сводить счеты со своими врагами, которые, какъ нарочито русская группа, были на подозрѣніи у Бирона и Остермана. Положеніе имп. Анны было трудно отъ того, что многіе считали имѣвшей болѣе ея правъ на престолъ дочь Петра Великаго, царевну Елисавету.