Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

Преимущественное вниманіе епископовъ обращено было на воспитаніе духовнаго юношества. Пока духовныя училища не вездѣ были открыты, для испытанія и обученія ставленниковъ опредѣлены были при каждомъ епископѣ два экзаменатора. Завѣдываніе монастырями и иконами, равно и всѣмъ духовенствомъ, поручено было строгому вниманію епископовъ. Подтверждено было древнее правило, чтобы епископъ обозрѣвалъ епархію, по крайней мѣрѣ, разъ въ два года, если не каждый годъ.

Епископамъ приходилось бороться съ нѣкоторыми сложившимися мнѣніями. Такъ считалось, что священники имѣютъ право передавать свои мѣста дѣтямъ, если дѣти имѣютъ право на санъ родителя. Считалось также, будто право прихожанъ на свидѣтельствованіе о поведеніи лицъ, ищущихъ духовную должность, или лица, занимающаго ее, уполномочиваетъ ихъ правомъ располагать церковными должностями и лицами по произволу. Противъ перваго мнѣнія сильное окружное посланіе писалъ владыка Досиѳей (Богдановичъ-Любимскій), епископъ бѣлоградскій и обоянскій (1731-35). Противъ второго особенно пришлось бороться Свят. Тихону, епископу воронежскому. Много скорбей доставляло послѣднему своеволіе Донского Войска. Въ 1765 г. онъ сообщалъ Сѵноду о незаконномъ самовластіи войска, вмѣшивавшагося въ церковныя дѣла, опредѣлявшаго дьячковъ и пономарей, посвященныхъ же имъ отрѣшавшихъ, записывая ихъ въ казаки. И до Свят. Тихона его предшественники боролись съ этимъ явленіемъ. Установлено было еп. Іоакимомъ (донесеніе Сѵноду въ 1762 г.), что изъ казачьихъ приходовъ нельзя получить исправныхъ метрическихъ вѣдомостей, священники же, по настоянію казаковъ, не исполняютъ предписанія архипастыря. Сѵнодъ еще въ 1741 и 1745 гг. просилъ Военную коллегію прекратить такое своеволіе въ Донскомъ войскѣ (Архіеп. Филаретъ).

Полномочія епархіальной власти, по законамъ имп. Петра Великаго, должны были простираться на всѣ церковныя учрежденія и на всѣхъ лицъ, находящихся въ епархіи, безъ исключенія. Но таковыя остались. Кромѣ ставропигіальныхъ монастырей, изъ круга епархіальнаго вѣдомства выдѣлено было придворное духовенство, подчиненное Сѵноду и дворцовому управленію и поставленное подъ непосредственное начальство протопресвитера — духовника Ихъ Величествъ.

На тѣхъ же началахъ при императорѣ Павлѣ I выдѣлено было въ особое вѣдомство военное духовенство. Въ прежнее время оно находилось въ подчиненіи епархіальнымъ начальствамъ по мѣстамъ расположенія полковъ. Только въ военное время оно поступало подъ вѣдѣніе особыхъ флотскихъ оберъ-іеромонаховъ и полевыхъ оберъ-священниковъ, учрежденныхъ уставами царя Петра I воинскимъ (1716) и морскимъ (1720). При имп. Павлѣ въ 1800 г. учреждена была должность постояннаго оберъ-священника, который и былъ поставленъ во главѣ всего духовенства арміи и флота.

Въ XVIII вѣкѣ послѣдовало разрѣшеніе церковно-земельнаго вопроса, не разъ возникавшаго въ предыдущія столѣтія. Памятенъ споръ преподобныхъ Іосифа и Нила о “стяжаніи” и “нестяжаніи”. Побѣдителемъ оказался игуменъ Волоколамскій, хотя насадителю скитскаго житія сочувствовалъ властный самодержецъ Іоаннъ III. Въ царствованіе Іоанна IV Земскій Соборъ, съ участіемъ бояръ и духовенства, рѣшился въ 1580 г. только запретить епископамъ и монастырямъ покупать въ дальнѣйшемъ земли. Рѣшеніе это объяснялось Соборомъ тѣмъ, что: “села и пожни [35] Пожня — лугъ, сѣнокосъ; пожня бываетъ и по суходолу, въ лѣсу, между пашнями (Даль). ) и иныя земельныя угодья, еще по священнымъ епископьямъ и святымъ монастыремъ въ пустошьяхъ изнуряются, ради пьянственнаго и непотребнаго житія многообразнѣ” а “воинственному чину отъ сего оскудѣніе происходитъ веліе”. Въ то время Россія воевала на югѣ, западѣ и сѣверѣ. Но разрѣшеніе частнымъ лицамъ жертвовать “на поминъ души” осталось въ силѣ. Пожертвованія и вызывали ростъ церковныхъ земель.

Карташевъ пишетъ: “Устарѣлость права церковнаго землевладѣнія въ Россіи явствовала не только изъ своей чисто матеріальной убыточности для государственныхъ доходовъ. Она нарушала единство административной системы государства и единство гражданскаго суда. Населеніе церковныхъ земель жило подъ управленіемъ своихъ административныхъ чиновниковъ и своихъ органовъ гражданскаго суда, правда построенныхъ аналогично съ государственными чинами и постами. Послѣ ликвидаціи удѣловъ, особенности устройства которыхъ были все же только мѣстными, владѣльческія привилегіи церкви были пространственно повсюдными — шли до границъ государства. Но въ то время, какъ государство уже побороло вотчинное (удѣльное) сознаніе и привило населенію сознаніе государства новаго, полицейскаго, административно единаго, церковное землевладѣніе мѣшало этому нормальному этапу государственности. Разоренія смутнаго времени уравняли въ оскудѣніи всѣ земледѣльческія категоріи. Удѣльновотчинныя привычки монастырско-церковныхъ владѣльцевъ должны были уступать острымъ финансовымъ нуждамъ государства, его трудовымъ и тяглымъ повинностямъ. Но обширный церковный “удѣлъ”, занимавшій около ⅓ всей государственной территоріи, на законныхъ “хозяйскихъ” основаніяхъ конкурировалъ съ хозяйствомъ государственнымъ. Онъ привлекалъ на свои земли трудовое, аграрное, ремесленное и торговое населеніе, предоставляя своимъ насельникамъ льготы и привилегіи. Мелкопомѣстные служилые люди жаловались, что монастыри “сманиваютъ и крестьянъ и отъ того помѣстья пустѣютъ и служить имъ государевой службы не съ чего”.

Населенныя монастырско-церковныя земли издавно создавали большія осложненія въ области гражданскаго суда. Съ далекихъ временъ епископскія и монастырскія владѣнія исхлопатывали у княжеской власти “жалованныя” и “несудимыя” граматы; предоставлявшія имъ право судиться по гражданскимъ дѣламъ не въ княжескихъ, великокняжескихъ и царскихъ судахъ, а у “своихъ господъ” — владыкъ, архимандритовъ и игуменовъ. Создавшееся положеніе Карташевъ опредѣляетъ такъ: “Благодаря варіантамъ этихъ привилегій (по однимъ договорнымъ граматамъ шире, по другимъ — уже), выросло фантастическое разнообразіе въ области гражданскаго суда. Одни церкви и монастыри судились не у своего епарх. владыки, но у патріарха, въ Приказѣ Большого Дворца (своего рода ставропигія). Или по всѣмъ дѣламъ, или только по нѣкоторымъ. Одни церкви и монастыри судились не въ своей епархіи, а у другихъ владыкъ(!). Иные предпочитали судиться у мѣстныхъ гражданскихъ властей. У одного и того же монастыря однѣ вотчины имѣли больше привилегій, другія — меньше. Однѣ судились въ одномъ, другія, сосѣднія въ другомъ мѣстѣ. Особенную трудность это создавало для лицъ, вовлеченныхъ въ судъ съ церковными вотчинами изъ за неожиданныхъ привилегій и неожиданныхъ перекидываній дѣла въ неожиданныя мѣста. Жалобы на эту судебную волокиту стали всеобщими.”