Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

“Когда у семьи покойнаго священника не было ни очередного наслѣдника”, пишетъ Карташевъ, “ни невѣсты наслѣдницы, то семья продавала право (конечно, не іерархическое, а только имущественное) на мѣсто. И всѣ освобождающіяся мѣста на практикѣ назывались откровенно “наслѣдственными”, а другія столь же откровенно “продажными”. Продажными бывали мѣста съ домами и при жизни священниковъ, безродныхъ и по старости искавшихъ устроиться “на покой”. Петръ I указомъ 1718 г. запрещалъ священникамъ строить “свои” дома на церковной землѣ . Наряду же съ этимъ, въ новомъ петербургскомъ краѣ правительство поощряло прицерковное строительство на отведенной даровой землѣ. Архіереи, малоуспѣшно борясь съ этимъ правомъ наслѣдованія, начали предъявлять къ обладательницамъ этихъ “правъ”, къ невѣстамъ, требованіе: — выбирать жениховъ только изъ числа дипломированныхъ.

Въ 1763 г. Сѵнодъ высказалъ осужденіе сложившемуся порядку. Указъ его обличаетъ: “вредное для ученыхъ и безчестное для церквей обыкновеніе, что подъ претекстомъ дворовъ (т. е. домовыхъ построекъ вообще) и самыя священно-церковнослужительскія мѣста, въ противоположность священныхъ правилъ продаются установленною издавна отъ самихъ бывшихъ при тѣхъ церквахъ священниковъ и церковно-служителей немалою и противъ того, что тѣ дворы стоютъ, излишнею цѣною. А вмѣсто того, чтобы сіе безчинство отвратить, не посвященъ бываетъ никто, пока требуемой за мѣсто суммы не заплатитъ.” И далѣе сообщается, что захватываютъ эти мѣста люди недостойные, но съ набитыми карманами. “Обучающіеся же въ академіяхъ и семинаріяхъ, кои такого капитала у себя не имѣютъ, хотя они по наукамъ и состоянію своему противу означенныхъ капиталистовъ гораздо достойнѣе, принуждены бываютъ или священства или лучшихъ мѣстъ въ противность Духовнаго Регламента и Указовъ вовсе лишаться, а заступаютъ они самыя послѣднія мѣста, или же на покупку оныхъ задолжаются неоплатными долгами. Итакъ деньги въ произведеніи въ священство большую силу имѣютъ, чрезъ что у другихъ и охота къ наукамъ отъемлется. На каковую тѣхъ мѣстъ продажу, яко на святокупство и происходящій отъ того въ народѣ соблазнъ св. пр. Сѵнодъ съ немалымъ сожалѣніемъ смотритъ”.

Карташевъ отмѣчаетъ далѣе значеніе этого постановленія Сѵнода: “Указъ этотъ былъ крикомъ наболѣвшаго сердца, документомъ, оправдывающимъ исторически достойное самосознаніе іерархіи, безсильной, однако, исправить въ корнѣ крѣпостное, замкнутое, безвыходное состояніе сословія. Поэтому въ противорѣчіи съ самимъ собой, указъ откровенно не рѣшается радикально измѣнить осуждаемый имъ порядокъ, “помышляя о сиротахъ и вдовахъ”, и только регулируетъ бытовыя сдѣлки. Вѣчное владѣніе упраздняется, а умѣренная выплата разсрочивается на 30-лѣтній періодъ и то только для вдовъ и сиротъ. Указъ этотъ создалъ переломъ въ этой области. Сама жизнь его приняла и оправдала. Школьные аттестаты побѣдили претензіи неучей, но домовладѣльцевъ. Право собственности у нихъ не отнималось, но контролировалось въ пользу сиротъ. Этотъ порядокъ перешелъ и въ XIX вѣкъ.”

Проф. Знаменскій пишетъ: “Опредѣленіе сословныхъ правъ духовенства, вслѣдствіе крайней его приниженности шло весьма медленно. По своей подсудности одному духовному начальству, оно давно уже имѣло значеніе класса привилегированнаго, но по платежамъ и повинностямъ долго не отдѣлялось отъ податного люда. Каноническая свобода его отъ личнаго податного состоянія въ древней Руси оказывалась неприложимой къ жизни, потому что раскладка податныхъ сборовъ производилась тогда у насъ не по душамъ или лицамъ, а по дворамъ и землямъ, которые подлежали имъ и во владѣніи духовенства. Въ первый разъ свобода эта оказалась осуществимой только при Петрѣ, послѣ введенія для податныхъ классовъ подушнаго оклада, отъ котораго священнослужители были освобождены. Но и послѣ этого въ 1721-22 гг. Св. Сѵноду стоило не малыхъ хлопотъ испросить свободу отъ податного состоянія церковникамъ и дѣтямъ священнослужителей; дѣти церковниковъ такъ и остались тогда въ окладѣ. За всѣмъ тѣмъ на духовенствѣ все-таки долго, до царствованія Елисаветы, оставались разныя особыя личныя повинности, — караульная, пожарная, разсыльная, постойная, подворная. Гражданское приниженіе духовенства такъ было для всѣхъ привычно, что еще при Екатеринѣ II въ комиссіи о новомъ уложеніи м. Гавріилу съ трудомъ удалось отстоять духовное сословіе отъ причисленія къ мѣщанству и сохранить за нимъ “благородное” значеніе; но оно все-таки и послѣ этого не получило одного изъ важнѣйшихъ правъ благороднаго состоянія, — свободы отъ тѣлесныхъ наказаній по свѣтскому суду.” При Павлѣ I Сѵнодъ сдѣлалъ представленіе объ избавленіи священниковъ и дьяконовъ отъ кнута, и императоръ утвердилъ таковое, но оно не было приведено въ исполненіе, т. к. тѣлесное наказаніе вскорѣ возстановлено было государемъ и для дворянства.

Выходъ изъ духовнаго сословія долго былъ открытъ только въ податное состояніе или же въ солдаты, отъ чего оно замыкалось и съ этой стороны, накопляя внутри себя множество лишнихъ людей, не желавшихъ изъ него выходить, и требуя для своего очищенія внѣшнихъ мѣръ, носившихъ часто насильственный характеръ. Архіереи старались распредѣлять лишнихъ священнослужителей въ “викаріи” [37] Когда наслѣдники или наслѣдницы даннаго мѣста были еще несовершеннолѣтними, права ихъ соблюдались епархіальной властью. Наслѣдники подыскивали подвижнаго іерея-замѣстителя, называвшагося «викаріемъ», и онъ, по изслѣдованіи положенія консисторіей и архіереемъ, получалъ на условленный срокъ это мѣсто. ) къ церквамъ и въ учители духовныхъ школъ и пр. Правительство же (до XIX в.) предоставляло имъ полную свободу слагать санъ и поступать на гражданскую службу и др. состоянія. Излишекъ ихъ былъ такъ великъ, что духовныя власти съ трудомъ вывели крестцовое духовенство, противъ котораго боролись особенно рѣшительно. Въ 1770 г. московская консисторія съ помощью гражданскихъ властей начала высылать изъ Москвы крестцовыхъ поповъ. Во время чумы туда нахлынули новые. Съ 1774 г. усилилась борьба съ ними. Только митр. Платону удалось покончить съ ними. Въ Малороссіи приходилось бороться съ т. н. “дикими попами”, добывавшими себѣ хиротоніи въ Молдавіи или въ славянскихъ странахъ.

Для уменьшенія лишнихъ церковниковъ и дѣтей духовенства съ 1703 г. употреблялись разборы, по которымъ забирали въ солдаты или въ подушный окладъ. Разборы эти повторялись въ каждое царствованіе. Особенно они были тяжелы въ царствованіе имп. Анны, когда съ самаго начала духовенство было заподозрѣно въ ненадежности, изъ за заминокъ въ разныхъ мѣстахъ съ принесеніемъ присяги. Правительство, стремясь увеличивать армію, въ связи съ тогдашними войнами, не принимало во вниманіе духовныя потребности населенія. На военную службу брали церковниковъ и дѣтей церковнослужителей отъ 15 до 40- лѣтняго возраста. Боясь представленія неправильныхъ данныхъ о времени рожденія, правительство предоставило вербовщикамъ опредѣлять возрастъ глазомѣромъ. Брали не только дѣтей духовенства, возможныхъ будущихъ священнослужителей, но и служащихъ дьячковъ и пономарей, даже учащихся въ школахъ. Забрано было такимъ образомъ 12.000 человѣкъ. Также очень много попало въ подушный окладъ. Сѵнодъ рѣшился выступить на защиту духовнаго сословія и опустошенныхъ церквей, прося въ 1740 г. императрицу пощадить духовенство. Императрица указала остановить разборъ. При имп. Елисаветѣ разборы стали значительно легче. Они касались, главнымъ образомъ, людей безграмотныхъ, къ церковной службѣ совсѣмъ негодныхъ, или чѣмъ- нибудь себя опорочившихъ. При этомъ, отписываемымъ отъ духовнаго сословія, по большей части, давалось дозволеніе избирать себѣ самимъ добровольно родъ жизни. Послѣдній суровый разборъ былъ при императорѣ Павлѣ I (Знаменскій).