Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

Епископъ могилевскій Георгій Конисскій, во второй половинѣ ХѴIII в., говорилъ въ словѣ, произнесенномъ въ Виленскомъ монастырѣ: “Духовные и сильные мірскою властію гоняли православный народъ, какъ овецъ, въ костелъ, или уніатскій храмъ. Во время самаго чтенія евангелія входилъ въ храмъ приказчикъ, билъ народъ плетью и гналъ его, какъ скотъ изъ хлѣва. Многіе претерпѣли разореніе домовъ, мучительные побои, а другіе и самую смерть... Дѣтей били розгами предъ глазами матерей, матерей — предъ глазами дѣтей. Тутъ вопли и рыданія, какіе слышны были, можетъ быть, только при Иродѣ...” “На моихъ глазахъ”, продолжаетъ пастырь-проповѣдникъ, “нѣсколько разъ сѣкли дѣвицу сперва розгами, потомъ шиповникомъ, чтобы отреклась отъ вѣры нашей, и — не отреклась. Женщину съ груднымъ младенцемъ полгода держали въ тюрьмѣ; младенца она лишилась тамъ же, а мужъ битъ и замученъ особо; ей самой жгли пальцы, чтобы отреклась нашей вѣры, и — не отреклась. Другая въ мѣстечкѣ Невлѣ закована была въ куницу (въ желѣзный тѣсный ошейникъ) и удавлена.”

По трактату вѣчнаго мира Россіи съ Польшей, заключенному въ 1686 г., первая получила право ходатайствовать за православныхъ жителей Рѣчи Посполитой. Съ тѣхъ поръ несчастное православное населеніе постоянно обращало взоры свои на Россію и ждало отъ нея помощи. Въ 1722 г. еп. Сильвестръ, прибывъ въ Москву, горько жаловался Петру I на шляхтича Свяцкаго, который, принуждая священника своей вотчины въ Оршанскомъ повѣтѣ къ уніи, подвергъ его ужасному истязанію нѣсколькими стами палочныхъ ударовъ. Когда владыка, встрѣтивъ его на дорогѣ подлѣ Могилева, сталъ говорить ему объ обидахъ священника, Свяцкій нанесъ ему два удара саблей и ранилъ руку. Петръ приказалъ своему посланнику въ Варшавѣ кн. С. Г. Долгорукому послать въ Могилевъ комиссара Игнатія Рудаковскаго, который долженъ былъ изслѣдовать обиды, наносимыя православнымъ. Канцлеру гр. Головкину приказано было дать знать о гоненіяхъ въ Римъ кардиналу Спиноли, для представленія о томъ папѣ: “Его величество въ своей имперіи — говорилось въ этомъ сообщеніи — не допускаетъ чинить никакого препятствія въ отправленіи духовнымъ римскаго исповѣданія, паче же имъ позволяетъ всякую свободность и костелы. А ежели католики польскіе и литовскіе непрестанутъ такое гоненіе чинить христіанамъ греческаго закона, принуждая ихъ съ такимъ непристойнымъ насиліемъ къ уніи, то его величество принужденъ будетъ противъ своего намѣренія повелѣть, въ репрессалію онаго, духовнымъ латинскаго закона, въ Россіи обрѣтающимся, отправленіе того закона запретить”. Тогда же обратился къ императору прусскій король съ ходатайствомъ за гонимыхъ въ Польшѣ протестантовъ.

По кончинѣ имп. Петра, Рудаковскій былъ отозванъ изъ Могилева, что опечалило еп. Сильвестра. Въ 1725 г. владыка писалъ имп. Екатеринѣ I: “По отъѣздѣ комиссара изъ Могилева, двоихъ служителей моихъ посадили въ тюрьму безо всякой причины, оковали имъ руки и ноги, стоящихъ къ стѣнѣ за шею приковали и шесть недѣль голодомъ морятъ; боясь такой же бѣды, прочіе духовные и мірскіе люди разбѣжались, оставя меня съ однимъ священникомъ. Если не присланъ будетъ скоро комиссаръ, то принужденъ буду оставить церковное правленіе. Тѣмъ сильнѣе дѣйствуютъ іезуиты на могилевскихъ мѣщанъ, которые не надѣются больше на русское покровительство. Также недавно прислали ко мнѣ мѣщане бѣшенковицкіе съ жалобою, что Православный священникъ отъ нихъ изгнанъ, и скоро они принуждены будутъ сдѣлаться уніатами. Виленскій бискупъ Чернявскій постановилъ, чтобъ церкви Православныя не строились выше школъ жидовскихъ; въ Оршѣ запрещено строить каменныя церкви; а частныя обиды дѣлаются Православнымъ каждый день.” Въ 1728 г. еп. Сильвестръ, за мѣсяцъ до своей кончины, писалъ имп. Петру II, высказывая опасенія, что послѣ его смерти уніаты постараются “восхитить пре0толъ Бѣлорусскій”. Назначенный его преемникомъ, архим. Межигорскаго мон. Арсеній Берло, не былъ признанъ королемъ потому что онъ изъ Кіева и не является польскимъ шляхтичемъ. Въ 1732 г. епископомъ бѣлорусскимъ былъ избралъ польскій шляхтичъ Іосифъ (Волчанскій), игуменъ кіевскаго Пустынно- Николаевскаго мон.

Польскій король Августъ III, избранный послѣ смерти отца при поддержкѣ Россіи, обязался на коронаціонномъ сеймѣ въ январѣ 1734 г. сохранить православнымъ всѣ ихъ привиллегіи. Обѣщано было въ 1736 г. успокоеніе православнымъ и на пацификаціонномъ сеймѣ. Но при слабомъ королѣ обѣщанія оставались безъ исполненія. Еп. Іосифъ въ 1740 г. молилъ Сѵнодъ о защитѣ или объ увольненіи его, т. к., по старости и болѣзни “отнюдь никакими мѣрами самому собою удержати ежечасно умаляющагося святаго православія невозможно”. Тогда же новый комиссаръ-резидентъ Голембовскій писалъ канцлерамъ литовскому, коронному и примасу объ обидахъ православнымъ. Примасъ ему ничего не отвѣчалъ. “Да отъ него”, доносилъ резидентъ Сѵноду, “ничего иного ожидать не можно, ибо онъ къ римской католической вѣрѣ зѣло ревнителенъ и весь свѣтъ къ сей вѣрѣ привлещи хощетъ”. Примасомъ королевства, съ званіемъ архіепископа гнѣзненскаго, былъ съ 1738 г. Христофоръ Шембекъ. Русскій посланникъ гр. Кейзерлингъ писалъ про Шембека что “у него для распространенія вѣры все дозволяется и за безгрѣшно поставляется”.

Въ 1742 г. епископъ Іосифъ былъ назначенъ архіепископомъ московскимъ. Бѣлорусскимъ епископомъ былъ поставленъ съ 1744 года братъ его, Іеронимъ (Волчанскій), бывшій старшимъ виленскаго Святодуховскаго мон. Имп. Елисавета старалась заступаться за православныхъ. 15 ноября 1743 г. она поручила резиденту Голембовскому сдѣлать польскому правительству заявленія о гоненіяхъ, претерпѣваемыхъ православными, съ угрозой прибѣгнуть къ силѣ. Отмѣчая наижесточайшія гоненія, государыня писала ему, что “съ бѣдными людьми не инако обходятся, равно какъ бы оные весьма и христіанскому обществу не принадлежали и ихъ Божія служба преступленіемъ, а церкви и монастыри ихъ соблазнительными домами были”. 24 ноября того же года императрица послала къ королю грамату, требуя “совершенной по трактатамъ сатисфакціи православнымъ и возвращенія отнятыхъ на унію монастырей и церквей съ ихъ имѣніями”. Король обѣщалъ все это прекратить. На королевскій же о семъ указъ, канцлеры и католическія и уніатскія власти сообщили, что жалобы православныхъ неосновательны. Ни къ чему не привела и созданная Комиссія для разбора приносимыхъ православными жалобъ, въ составѣ назначенныхъ русскихъ и поляковъ членовъ ея. Епископъ Іеронимъ не вѣрилъ въ то, что Комиссія поможетъ. Онъ писалъ Голембовскому въ 1747 г.: “Не только ни одно духовное лицо не можетъ явиться въ комиссію съ своими жалобами, но и ко мнѣ являться съ жалобами имъ запрещаютъ. Духовенство боится бывать у меня и съ своими церковными нуждами; а которые прежде письменно доносили мнѣ о своихъ обидахъ, — тѣ теперь очень объ этомъ жалѣютъ боясь за свое здоровье и жизнь, видя примѣръ священника Расенскаго — Цитовича, который для сохраненія жизни оставилъ церковь, домъ, жену и дѣтей, ушелъ въ Могилевъ, скитается здѣсь теперь и, для спасенія отъ смерти, собирается уйти за границу. Огинскій, надворный маршалокъ Литовскій, въ нынѣшній проѣздъ свой въ Вильну для открытія трибунала, заѣхалъ въ Борисовъ, гдѣ приказалъ всѣмъ обывателямъ стать передъ собою, склонялъ ихъ къ уніи и, наконецъ, приказалъ борисовскому своему подстаростѣ, что если кто подастъ мнѣ жалобу на религіозное гоненіе то для такихъ челобитчиковъ поставить колья и висѣлицы, причемъ запретилъ починку церкви и колокольни, вѣнчаніе, крещеніе младенцевъ и прочіе обряды.” Владыка Іеронимъ едва не былъ убитъ въ 1748 г. Кавецкимъ, слугою пана Занкевича буянившаго въ его домѣ, потомъ напавшаго на архипастыря на дорогѣ, ругавшаго владыку и стрѣлявшаго въ него изъ пистолета. Папа не переставалъ разжигать фанатизмъ въ магнатахъ и духовенствѣ. По кончинѣ въ 1754 г. еп. Іеронима, онъ настаивалъ не допускать избранія преемника ему.