Михаил Бенцианов - «Князья, бояре и дети боярские»

Поместья передавали в кругу семей (получая «придачи» за счет новых пожалований). Помещики использовали в своих целях неразделенный характер владений, позволявший сохранять «вымороки». В результате происходила активная эрозия окладов: в некоторых случаях одно и то же поместье дробилось между наследниками, с другой стороны, некоторые помещики, особенно из числа знати, аккумулировали в своих руках исключительно крупные наделы. Князь И.И. Буйносов-Ростовский к писцовому описанию конца 1530-х гг. распоряжался не только землями своего отца, но и «унаследовал» поместье дяди – князя А.А. Хохолкова. В общем итоге его поместье насчитывало 100 обеж. Г.А. Победимовой показаны случаи перехода «выморочных» поместий среди разных ветвей князей Ростовских в Деревской пятине [312] РГАДА. Ф. 137. № 5. 726–740 об.; Победимова Г.А. Указ. соч. С. 62, 63, 65. .

Пока оставались резервы для новых раздач, эта схема могла работать достаточно эффективно. Уже говорилось о раздачах в волости Крупая в 1503/04 г. Раздачи были произведены в 1517/18 г. в Жабенской волости. Судя по писцовой книге, в конце 1530-х гг. для испомещений были отданы земли в Климентовском Тесовском погосте Водской пятины. Более существенными были раздачи в Обонежской пятине. После присоединения Торопца и Пскова новгородские помещики стали осваивать эти территории [313] ПКНЗ. Т. 4. С. 405; АИСЗР. Т. 2. Л., 1974. С. 82, 117, 146–148, 196–197. Позднее поместья стали раздаваться возле новопостроенных крепостей Себеж и Велиж. .

К концу 1530-х гг. существовал уже ощутимый дефицит земель для новых раздач. В писцовых описаниях этого времени, проведенных после общеновгородского смотра, фигурировала категория «беспоместных» детей боярских. В сравнении с раздачами рубежа веков поместья этого времени стали значительно меньше по размерам. Многие представители знатных фамилий довольствовались небольшими наделами. Тем не менее нельзя сказать, что ситуация с земельным обеспечением полностью вышла из-под контроля. В большинстве случаев размер поместья для детей боярских не опускался ниже планки в 10 обеж. Жестко ограничены были прожиточные поместья вдов – в среднем 5 обеж (с исключением для представительниц знатных фамилий). Эти нормы не были регламентированы и бытовали на уровне распространенной практики [314] Абрамович Г.В. Поместная политика в период боярского правления в России (1538–1543) // ИСССР. 1979. № 4. С. 195–196. После придач 1538/39 г. за помещиками Сусловыми числилось «по шти обеж с четвертью обжи за человеком» (ДАИ. Т. 1. № 52. С. 99–100). .

В ряде случаев прослеживается тенденция поддержания на должном уровне поместных окладов. Ф.И. Лазареву, владельцу поместья в 32,5 обжи, было придано еще 11 обеж, а Ф.И. Пушкину, имевшему до описания 19 обеж, – 10 320. Они оба являлись дворовыми детьми боярскими «честных» фамилий. В значительном числе примеров прослеживается кратность окладов. Показателен пример И.К. Пелдюя Бровцына. Всего он с учетом придач владел поместьем в 20,5 обжи. Описание его поместья было сопровождено пометой «лишка за ним сверх явочного списка во всем поместье полобжи». По «указному» списку вместе со сделанными придачами не дошло 8 обеж в поместье Б.С. Сабурова и его детей (фактический размер – 52 обжи). Унаследовал от отца поместье Ф.Г. Сназин Микулин. Всего за ним по описанию конца 1530-х гг. числилось 41,5 обжи (в итоговом описании была допущена ошибка – 42 обжи), и «переходит за ним и з придачею в пустых обжах пол-2 обжи» [315] НПК. Т. 4. Ст. 292–296; ПКНЗ. Т. 4. С. 171–173. .

Прямое упоминание о фиксированном поместном окладе содержится в челобитной торопецкого помещика Б. Чмутова Ачкасова. «Жалованье» его отца составляло 20 обеж. Это был достаточный размер для несения службы, поэтому у «смотрения» ему было отказано в «придачах». Фактический размер поместья Чмутова Ачкасова составлял 22,5 обжи. Именно этот надел был оставлен за ним во время проведения писцовой переписи [316] РГАДА. Ф. 137. № 5. Л. 101–102 об., 806–807 об.; НПК. Т. 5. Ст. 270. .

В это время уже наметился разрыв между номинальными окладами, установленными в соответствии с «явчими списками» и фактическими размерами поместий. Многие помещики, которые должны были получить прибавки, так и не дождались их [317] ДАИ. Т. 1. № 52. С. 91. . Стремление получить «придачи» ограничивалось специальными мерами. Согласно писцовой книге Шелонской пятины на «придаточные» обжи устанавливалась выплата дополнительного оброка «с обжи по алтыну» сверх обежной дани. В том числе и для «беспоместных» детей боярских, получавших запущенные участки. Другим «лукавством» было выделение в качестве «придач» освоенных самими помещиками починков (Бежецкая и Шелонская пятины). Излишняя хозяйственность за счет этого закрывала им путь для новых пожалований и, более того, приводила к дополнительному налогообложению. Эта мера приводила к определенной фиктивности придач. Обратной стороной процесса стало «утаивание» новоосвоенных земель, принявшее массовый характер. В писцовых книгах конца 1530-х гг. постоянно возникали отсылки к случаям искажения данных, приводимых помещиками во время явчих списков: «да им же вочтено в придачю старово их поместья, что не досказали за собою у смотренья по явчему списку», «да Посник да Иван сказали за собою у смотренья, что мати у них взяла из отцовского 7 поместья обеж, а Иванцу же з братом велино придати 6 обеж. И мати у них 7 обеж не взимала. А придача им не дана» [318] Кром М.М. «Вдовствующее царство»: политический кризис в России 30–40-х гг. XVI века. СПб., 2010. С. 544–546. .

Описание конца 1530-х гг. в очередной раз узаконило имеющиеся владения. Писцовые книги не зафиксировали ни одного случая конфискации «лишков», даже когда они превосходили имевшиеся поместные оклады. Все они были оформлены как «придачи». Вопрос с перераспределением земельного фонда был отложен на неопределенное время, что не способствовало решению назревшей проблемы, усугубленной моровым поветрием, затронувшим Новгородскую землю в 40-х гг. XVI в.

Согласно Летописцу начала царства, во время казанского похода 1552 г. «многу же несогласию бывшу в людех, дети боярские ноугородцы… биют челом, что им невозможно столко будучи на Коломне на службе от весны, а иным за царем ходящим и на боих бывших да толику долготу пути идти, а там на много время стояти». Это заявление едва не привело к срыву похода. Сохранились имена нескольких десятков казанских «нетчиков» – помещиков, которые не смогли явиться на службу. Все они лишились своих поместий, которые были возвращены некоторым из них спустя несколько лет. Разбирательства показали, что некоторые «нетчики» были не в состоянии нести службу. Поместье М.М. Палицына было «все пусто и лесом поросло, от голоду и от лихого поветрея и от податей» [319] АИСЗР. Т. 2. С. 23–24; РГАДА. Ф. 1209. Оп. 3. № 17145. Л. 186; ПКНЗ. Т. 4. С. 100. . В писцовых книгах встречаются помещики, служившие с минимальных земельных наделов.