Михаил Бенцианов - «Князья, бояре и дети боярские»

В изменившихся условиях конца 1530–1550-х гг. при недостатке земли для несения службы служилые люди стремились рационально использовать имеющиеся у них наделы: часть сыновей отправлялась в центральные уезды, остальные получали отцовские поместья в Новгороде. Такая линия поведения была характерна для князя И.И. Сосуна Засекина, Т.И. Заболоцкого, И.И. Аксакова, А.В. и И.В. Квашниных, Овцыных-Владимировых. В конце 1530-х гг. А.А. Квашнин получил поместье в Тверском уезде. Позднее он сделал придворную карьеру, дослужившись до звания окольничего. Поярок (П.И.) Квашнин, сын новгородского помещика (вотчинника), в 1542 г. участвовал в приеме литовских послов. В начале 1540-х гг. он был писцом в Костромском уезде, а в 1547 г. упоминался среди стряпчих. Его сын Иван в Дворовой тетради числился по Клину. Оставили новгородскую службу старшие сыновья И. Сосуна (Черного) Засекина Федор, Данила и Андрей. Позднее к ним присоединился и И.И. Черного Засекин. В середине века все братья были записаны среди князей Ярославских [340] В 1547 г. князь Д.И. Черного-Засекин был одним из воевод в Нижнем Новгороде. Его брат князь А.И. Черного-Засекин в 1549 г. был воеводой на Костроме (РК 1475–1598. С. 112, 117). В более ранней Тысячной книге среди князей Ярославских были записаны только Ф., Д. и А. Черного Засекины. .

Из других новгородцев в Тысячной книге и в Дворовой тетради фигурировали И. Ушаков (Переславль), а также Т. и Ф.Т. Заболоцкие (Москва и Переславль) [341] ТКДТ. С. 66, 139. Согласно писцовой книге 1550/51 И. Ушаков Заболоцкий «живет у царя и великого князя на Москве» (ПКНЗ. Т. 5. С. 63). В Деревской пятине поместье осталось за другими сыновьями Т. Заболоцкого – Степаном и Михаилом. .

Новгородские помещики перебирались также на службу к архиепископской кафедре. Владыке Макарию служил А.В. Квашнин (после 1538/39 г.), Пимену – Ляпун Осинин. Платежная книга ладожского наместничества 1555/56 г. упоминает владычных помещиков князя М. Оболенского и К. Волынского [342] Род. кн. Ч. 2. С. 36, 232; ПКНЗ. Т. 2. С. 37, 49. .

Стоит констатировать значительные масштабы вымывания из Новгородской земли представителей первостатейных аристократических фамилий. Этот процесс, начавшись на рубеже столетий, продолжался и в середине XVI в. «Невнимание» московского правительства к судьбам новгородской корпорации не могло остаться без последствий в годы «вдовствующего царства». Особенно показательным явилось выступление новгородских помещиков во время так называемого старицкого мятежа 1537 г.

После новгородского демарша Андрея Старицкого 30 помещиков, перешедших на его сторону, были повешены. Число подобных перебежчиков могло быть и большим. В это время большая часть новгородцев находилась на службе, под контролем воевод. Передвижение небольшого отряда этого удельного князя вызвало серьезный переполох в Москве. Посланному в Новгород воеводе князю Н.В. Хромому Оболенскому предписывалось, «укрепясь с людьми, да и с намесники, да против князя Андрея, стояти, сколко бог поможет». Участие в мятеже нескольких Колычевых, видных членов местной корпорации, и князя И.С. Львовича Ярославского могло быть вызвано их недовольством своим положением. Открытое неповиновение с их стороны стоит в одном ряду со стремлением многих видных новгородцев поменять место службы [343] ПСРЛ. Т. 8. С. 294; Кром М.М. Стародубская война… С. 206–207. В писцовой книге Деревской пятины упоминается поместье братьев Полуехтовых, отнятое у их владельцев, поскольку они «отъехали ко князю Ондрею Ивановичю лета 7045». .

По итогам событий 1537 г. казни подверглись трое Колычевых: Г.И. и В.И. Пупковы, а также А.В. Колычев. Их «измена» связана, видимо, была со службой их родственников (И.Б. Хлызнев, И.И. Умной, П.А. Лошаков) при старицком дворе. Этими лицами не исчерпывается список «мятежа». Среди них, скорее всего, был также Ф.И. Колычев (будущий митрополит Филипп) и ряд других лиц [344] Веселовский С.Б. Исследования… С. 144–145; Зимин А.А. Колычевы… С. 60–61, 67; Он же. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 224–225. . Видно стремление новгородцев заручиться поддержкой влиятельных однородцев. Позднее по тому же сценарию поддержали князя С.В. Ростовского во время его неудавшегося побега в Литву его родственники из числа новгородских помещиков («такие же палоумы» князья Н.С., И. и Н.Б. Лобановы, В.В. Волк Приимков).

«Родство», помощь и поддержка однородцев часто имели решающее значение в карьерном продвижении. Не меньшее значение они имели при принятии решения о смене корпоративной принадлежности. С.А. Аксаков был записан в Тысячной книге по Кашину. В конце 1530-х гг. он еще был новгородским помещиком. Грамота 1556 г. говорит о потере им новгородских земель как о недавнем факте. По Кашину служили пять сыновей И.И. Аксакова. Их близкие родственники Вельяминовы, служившие ранее в дмитровском уделе, были на хорошем счету в кашинской корпорации. Связи с Вельяминовыми Аксаковы поддерживали еще в начале 1540-х гг. [345] «Семена Аксакова пожаловали есмя поместьем в московских городех; а Семеновым бы естя людем дали срок, как им мочно вывезтись из того поместья». РГАДА. Ф. 1209. Оп. 3. № 17145. Л. 151 об., 161 об.; ДАИ. Т. 1. С. 111; ТКДТ. С. 134; Архив СПб. ФИРИ. Ф. 29. Оп. 1. Д. 8. № 857. Л. 767. Ф.А. Попадья Волынский в Дворовой тетради был записан по Ржеве рядом со своими родственниками Вороными-Волынскими, которые, видимо, взяли его под свою опеку. Возможно, той же причиной объяснялась служба по Вязьме для А. Мешкова Плещеева. В состав группы Заболоцких в дмитровской рубрике Дворовой тетради органично влились сыновья Т.И. Заболоцкого [346] ТКДТ. С. 139, 179, 188. .

Ситуация с обособленностью новгородской корпорации и недовольством части местной элиты своим положением не оставалась незамеченной. В условиях борьбы за власть боярских группировок это могло привести к печальным последствиям. В 1542 г. в совете с князем И.В. Шуйским о проведении переворота были «княжата и дворяне и дети боярские многие, а новогородцы Великого Новагорода все городом» [347] ПСРЛ. Т. 13. 2-я половина. С. 439. .

Первые шаги в этом направлении были предприняты в конце 1530-х гг. В 1538–1540 гг. целая группа новгородских помещиков оказалась задействована в разрядных назначениях. Вряд ли это начинание было реализовано на практике в полной мере. После 1540 г. и вплоть до середины 1550-х гг. никто из упомянутых голов более не получал разрядных назначений. Ляпун Осинин перешел позднее на архиепископскую службу, а сын князя Б.Д. Корецкого Иван был переведен на службу в Дорогобуж [348] Род. кн. Ч. 2. С. 232; ДАИ. Т. 1. № 52. С. 97. . Великокняжеская власть в это время не была заинтересована в существенном изменении сложившегося порядка. Процесс «вымывания» наиболее видных новгородцев продолжался и в 40–50-х гг. XVI в.