Наталья Пушкарева - Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.)

«История наказаний — это история их постепенного вымирания»,206 — так было сказано еще в XIX в. Анализ их истории показал, что они существовали не всегда, период их распространения и господства ограничен. В известной мере можно согласиться с Н. Элиасом в том, что по мере упадка феодализма стыд приобретал все большую важность и структуре человеческих аффектов,207 и потому устыдительные или по- юрящие наказания существовали в Европе, особенно в XVI— XVIII вв.

Что касается России, то в эпоху ранней государственности, когда влияние старых дохристианских норм нравственности было весьма сильным, в среде обычных людей («простецов») никаких позорящих наказаний, похоже, не практиковалось. Все появилось позже, не ранее XVI в. К сожалению, Н. Элиас рассматривал то «смещение» от стыда к жестокому наказанию, которое обозначилось в контроле над преступностью среди низших классов по всей Европе в XVII-XVIII вв. В России кульминацией этого периода стал очевидный провал карательного произвола, существовавшего до отмены крепостного права в 1861 г. Можно предположить, что в середине XIX в. появились возможности для формирования идеала реинтеграции совершившего проступок в обычную социальную среду в Западной, а позже и в Восточной Европе. Этот концепт получил поддержку в англоговорящем мире в Викторианскую эпоху, а также за ее пределами, в том числе и в России. Уже в конце XIX столетия прогрессивные русские юристы говорили о том, что современное ыконодатсльство должно стремиться не к опозорению, а к исправлению преступника, причем скорее путем его временной изоляции, а затем ре- нмтеграции в обычную социальную среду.

В данном очерке были рассмотрены позорящие наказания для женщин, связанные с попытками поставить под контроль женскую сексуальность. Сексуальность, как и большинство других аспектов частной жизни, была «предметом» властного использования, и экспансия властных систем происходила чаще всего как раз за счет сексуальности — тут нельзя не согласиться с общим постулатом М. Фуко. В первую очередь нп касалось женской сексуальности. Власть, включая государственную,

ш Jhering J. Das Schuldmoment im romischen Privatrccht Berlin , 1867. S . 4; «Изучая ишпшение к прелюбодеянию в истории мирового права, вы наблюдаете картину рис I с I (и я, одновременно сбрасывающего свои листья и одевающего новые. Известные щччнупления существенно упали в их правовой оценке, как например, прелюбодеяние, ► шорое в нынешнем законодательстве таксируется необычайно низко, а в практической правовой жизни еще ниже, чем в законодательстве»(Merkel A. Ober Akkreszenz und I irkic . szenz des Strafrechts // Merkel A . Gesammelte Abhandlungen aus dem Gebiet der allge - nirincn Rechtslchre und des Strafrechts . 1899. Bd. 1. S. 269, 275).

m Elias N. The Civilizing Process: The History of Manners / ed. by E. Jephcott . Oxford , 1Ч/К. I *. 138.

постоянно «следила» за женской сексуальностью, а в XX в. в рамках советской системы надзора ухитрялась проникать в настолько интимные сферы жизни, что это и не снилось прсмодсрнистским, то есть традиционным, культурам. Говоря о последних, стоит также принять во внимание, что ни одна из традиционных культур Европы не могла допустить слишком большую свободу поведения. Патриархатпая моногамная семья, создававшаяся ради определенной цели — рождения детей, предполагала их происхождение от законного отца, иначе рушилась вся схема и порядок наследования. Кроме того (и вследствие того), сложившиеся правила поведения были тем внутренним регулятором, без которого культура не устояла бы. Без понятия «нормы» и огклонсний, без правил, которые все должны были соблюдать, мог возникнуть тот хаос в области морали, который выразила русская поговорка «Дай душе волю — захочет и боле».

Пространства для мобилизации возникали благодаря самой экспансии надзора: чем более въедливо власть старалась проникнуть в помыслы индивида, тем больше ей нужны были методы устрашения, которые бы привели его к покорности. Власть надзирающего и наказывающего предполагала укрепление иерархий: оступившаяся оказывалась в полной власти и подчинении тем, кто устраивал ей «вывод». Участники жуткого действа получали более высокий статус, не совершив никаких поступков, кроме соучастия в опозорении. Господствующее положение мужчины в семье, строгое преследование супружеской неверности женщины, связь понятий «прелюбодеяние» и «разврат» в основном с проступками женщин гиперболизировались в религиозных догматах, согласно которым женщина считалась самим источником греха, «сосудом диаволь- ским», существом морально и социально неполноценным. [200] «Самые тяжелые нравы — сплетни, пересуды — были в маленьких городках, в мещанской среде, — резюмирует И. С. Кон в одном из своих обобщающих исследований по истории русской сексуальной культуры. — Но сексуальная культура развивается. Брак по любви появился в Европе в Новое время, раньше действовал принцип «стерпится — слюбится. Сегодня нормой стало — сначала секс, а брак закрепляет отношения. Если ранее секс и предшествовал браку, то это был секс с будущим супругом. Сегодня первая связь, как правило, бывает не с будущим мужем. Произошло отделение сексуальности не только от репродукции, но и от любви...» (Кон И. С. Мужчина теряет свое господствующее положение: сексуальная революция имеет женское лицо // Частный корреспондент. 2009. 16 янв. http://www.chaskor.ru/p.php?id=2629 ).

Когда речь шла о нсцсломудрснности, непостоянстве, неверности, мужская культура фактически наказывала женщин вспышками ярости, физическими расправами за собственные слабости и невозможность обойтись без женщин, ведь воспроизводить себя можно было только при участии женщин.21'9 Именно эти факторы были принципиально важными и, вероятно, все еще лежат в основе психологического насилия над теми женщинами, которые решались, несмотря на все запреты и правила, на угрозы самых страшных физических расправ, все-таки проявить собственные желания и предпочтения. Законы, писаные и неписаные, светские и церковные, обещали им физическое и психологическое насилие, оскорбления, упреки, грубость, боль, страх, но... девушки и женщины решались преступить запреты и тем самым сохранить самоуважение, поскольку доверяли своим желаниям и своей воле.

Для чего применялись позорящие наказания?

Жесткими методами авторитаризм власти закреплял в качестве значимых личностных качеств уважение к сильному, страх перед его гневом, смирение и покорность перед лицом традиции в нормативно-ценностной личностной парадигме индивида. Сила, насилие — средства установления порядка господства; насилие над нецеломудренной девушкой и женой-измешцицей — это деструктивная реакция на уменьшение женского соучастия в определении правил поведения, соблюдаемых данной социальной группой. [201] 2Ш Гидденс Э. Трансформация интимности. Сексуальность, любовь, эротизм в со- пременных обществах. М.; СПб., 2004. С. 138.