Мира Радоевич - Сербия в Великой войне 1914 – 1918 гг

Заявления российского министра Сазонова от 14 сентября 1914 года об уступках, которые следовало бы сделать Сербии в Боснии и Герцеговине, Далмации и Албании, обеспокоили Рим. Возможность, что частью Адриатического побережья завладеет сильное славянское государство, Италия считала угрозой для своих жизненных национальных интересов. По этой причине она свое участие в войне не стороне Антанты начала обусловливать потребностью устранения возможности выхода Сербии на Адриатическое море, формирования югославянского государства и присутствия России на Балканах. Уже в конце сентября министр иностранных дел Сан Джулиано, в случае вступления в войну и победы, требовал от союзников присоединения всех итальянских провинций в рамках Австро-Венгрии, от водораздела Альп до Кварнера, иных территориальных приобретений и овладения стратегически важными пунктами в Далмации и Албании [238]. Спустя два месяца Италия начала подготовку к вступлению в войну на стороне Антанты, а новый министр иностранных дел Соннино постарался использовать ситуацию, в которой союзникам казалось, что вовлечение Италии было бы решающе важным для того чтобы изменить равновесие сил на полях сражений. Его стремление «как можно дороже продать свое союзничество», по сути, означало расширение территориальных требований. Итальянские претензии на всю Истрию, Далмацию до реки Неретвы, острова вдоль всего восточного побережья Адриатики и ограничение выхода Сербии и Черногории только пространством южной части Адриатического моря создавали прямую угрозу для Сербии [239].

В середине сентября 1914 года после начальных успехов союзников на всех трех фронтах и надежд, что силы Антанты одержат скорую победу без помощи новых союзников, российская дипломатия выступила с проектом послевоенного устройства Европы. По плану, который предусматривал уничтожение Германии, переустройство Австро-Венгрии на триалистической основе и занятие русскими Галиции, предполагалось, что Сербия должна получить Боснию и Герцеговину, Далмацию и северную Албанию. Часть Македонии, которую она приобрела после Второй балканской войны, была бы предоставлена Болгаpии. Греции досталась бы южная Албания без Валоны, которая была бы отдана Италии. Упомянутый план претерпел определенные изменения после вступления Турции в войну на стороне Центральных сил. В переговорах, которые царь, Николай II вел во второй половине ноября с дипломатическими представителями союзнических государств, было сообщено о намерении России овладеть Константинополем и проливами. При условии участия в войне на стороне Антанты Петроград был готов уступить Болгарии часть Фракии до линии Энос — Мидия. В новом сценарии предполагался распад Австро-Венгрии, освобождение всех славянских народов от ее власти и сведение Австрии к старым наследственным владениям. В этих российских планах не рассматривались вопросы о хорватах и словенцах, проблема Баната, судьба югославянского объединения, несмотря на то, что Петроград по дипломатическим каналам был осведомлен о стремлениях Сербии достичь в итоге воины своих целей [240].

Планы России по уничтожению Германии, а также разделу Австро-Венгрии и Турции, не устраивали ее союзников, Великобританию и Францию. Опасаясь усиления российского влияния в Средней Европе и на Балканах, оба государства выступали за сохранение старых империй. Для Лондона и Парижа приемлемы были расширение Сербии за счет Боснии и Герцеговины и выход ее на Адриатическое море, но не создание сильного югославянского государства. Их интересам больше всего отвечало, чтобы на Балканах и после войны сохранилось больше отдельных стран, что исключало бы любого вида славянского доминирования и предоставляло бы возможность быть арбитром в их междоусобных конфликтах. Особенно пугала их возможность, что после войны и вероятного раздела Турции, Константинополь достанется России.

Между тем, поскольку война продолжалась, а ситуация на полях сражений все больше осложнялась, то стало ясно, что союзничество может вызвать изменение даже самых твердых позиций. В середине ноября, после вступления Турции в войну на стороне Центральных сил, Великобритания была вынуждена изменить свои позиции и согласиться уступить России по вопросу овладения Константинополем и проливами. Как сообщали британские дипломаты и политики, это была цена, которую, с одной стороны, необходимо было заплатить за отказ России от амбиций добиться доминирования в Средней и Юго-Восточной Европе. а с другой — за предотвращение того, чтобы Германия получила господство над Ближним и Средним Востоком. В Лондоне расценили, что именно Россия могла быть государствам, которое, контролируя проливы, станет на пути немецкого прорыва на Восток. В то же время от России ждали, что она откажется от планов по разделу Германии и Австро-Венгрии, сохранятся, чтобы эти государства, уже ослабленные, после войны сохранили статус великих европейских держав. и что сама она откажется от покровительства славянским государствам Балкан. Лондон в сохранении Германии, Австро-Венгрии и Турции видел противовес усилению российского влияния на Балканах и в Центральной Европе. По этим причинам Великобритания и Франция были склонны поддерживать неславянские государства Италию, Румынию и Грецию [241].

Об упомянутых позициях союзников. которые самым непосредственным образом касались и судьбы Сербии, правительству в Белграде официально не сообщалось, однако многое можно было узнать и предположить на основании публикаций союзнической прессы, заявлений политиков, тайных предложений, дипломатических нажимов и поведения дипломатов. Особенное беспокойство вызывали территориальные притязания Болгарии и Италии, которые ставили под угрозу территорию Сербии, ее планы на будущее, а также готовность союзников их удовлетворять.

Сербия не хотела войны со своим большим и сильным северо-западным соседом. После истощающих балканских войн ей были нужны десятилетия мирной жизни, когда она могла бы осуществить общую консолидацию политических и экономических факторов, создать соответствующие институты. административный аппарат и законодательство, провести интеграцию новоосвобожденныx областей и политическую, экономическую и общественную жизнь всей страны, активизировать процесс модернизации общества, сформировать элиту, способную ответить на вызовы XX века, взять такой цивилизационный темп, чтобы идти в ногу с миром. Занятая этими проблемами, она готовилась и к предстоявшим парламентским выборам, на которых еще раз предстояло политическую силу проявить радикалам и самостоятельным радикалам. Однако война сделала так, что история пошла в другом направлении, вынудив защищать свою независимость. Одновременно она открыла возможности, чтобы реализован был исторический шанс объединения югославян, как перспективы существования в будущем. Эти две составляющие — защита государственной независимости и стремление создать более широкое сообщество — являли сущность идеологии сербского государства в 1914 году.