Мира Радоевич - Сербия в Великой войне 1914 – 1918 гг

Опыт европейской истории предостерегал, что противостоящие интересы великих держав игнорируют публично провозглашенные принципы решения вопроса, из-за которого началась война. Сербское государство в предыдущие десятилетия уже ощутила последствия явной и тайной дипломатии. Закулисного дележа территорий и и зон влияния, «торговли» территориями малых народов, «согласования» интересов, политических давлений, принуждений отказаться от жизненно важных государственных и национальных потребностей. Это было дополнительной причиной того, чтобы сербские политики, дипломаты и интеллектуалы уже в первые месяцы войны приняли одну развитую «систему взглядов», которая должна была обосновать военные усилия и истощение государства до предела. Государственная идеология опиралась на твердую убежденность в необходимости защищать отечество, сохранить государственную независимость и освободительную миссию среди сербов, хорватов и словенцев. На долгий срок устранить германскую угрозу, создать большое государство на Балканах с Сербией как центром единения. Из этого корпуса убеждений — в соответствии с историческими традициями, положением на фронтах, пропагандистскими потребностями, расположением союзников, знаниями и способностями ведущих общественных сил сформировалось видение будущего государства и места Сербии в нем [242].

Вызревание государственной программы прошло много фаз. С первых дней войны превозносилась «сербская идея», акцент делался на «защите Отечества» и сохранении целостности его. На протяжении лета и осени, поначалу очень сдержанно, речь пошла о единении сербов как цели войны. В начале сентября 1914 года, в близких ко двору и правительству кругах, была сформулирована программа «из Сербии создать сильное юго-западное славянское государство, в состав которого вошли бы и все сербы, и все хорваты. и все словенцы». Это государство, «сильная и большая Сербия, увеличенная за счет сербских и хорватских земель Австро-Венгрии», союзникам рекомендовалась как «всегда надежная основа для мира на Балканах» и сила, которая обеспечит «равновесие на Адриатическом море и отчасти в Средиземном». В составленном 21 сентября 1914 года «проекте» нового государства, стали видимы контуры национальных мечтаний Сербии. Согласно инструкциям, которые Никола Пашич направил Мирославу Спалайковичу, послу в России, будущее государство должно было включать весь Банат с Тимишоарой, Бачку с Суботицей, Бáранью, Славонию, Меджимурье, Словению с частью Корушки (без словенского приморья), Хорватию без части Истрии. В инструкциях не упоминались Босния и Герцеговина и Черногория, но известно, что их Никола Пашич считал исключительно сербскими землями, нераздельно связанными с югославянским пространством. В упомянутых государственных притязаниях Сербии, которые обосновывались этническими обстоятельствами, стратегическими причинами и историческими условиями, указанные территориальные рамки были югославянскими [243]. Формулирование югославянской программы сопровождалась и собиранием ученых, которые эту идею могли защищать надежными аргументами.

Новый этап в развитии процесса объединения наступил в конце октября 1914 года, когда создавалась часть программы, касающаяся внутреннего устроения. Будущее сообщество задумывалось как «единое государство… без каких бы то ни было отдельных государственно-правовых автономий», в котором гарантированы «равноправие религиозное», «равноправие письма», «полное гражданское равноправие». Речь шла о конституционной, централистски устроенной монархии с общим правительством и парламентом сербское правительство гарантировало все надлежащие права «добросовестным чиновникам» с территории Австро-Венгерской монархии, предусматривало отражение хорватской исторической индивидуальности в эмблемах, допускало упоминание хорватского имени в названии государства. Если потребуется, оно соглашалось и на коронацию югославянского правителя хорватской короной. Однако лишь в «крайнем случае» оно соглашалось вести переговоры об «особом краевом хорватском соборе», считая, что такие «уступки» бы не способствовали единству государства, но и ставили бы под вопрос окончательное формирование югославянской нации. Аналогично было и с уступками, предусмотренными для словенцев, а ученые получили задание сформулировать основы будущего государства [244].

Способ учреждения общего государства свидетельствовал о том, что Сербия рассматривалась как срединный элемент объединения. Временное распространение действия сербской конституции на все области будущего государства, сохранение существующего законодательства и строя, «поскольку они не находятся в противоречии с целями единого государства», представительство новых краев в «центральном управлении», скорые выборы в Велику народну скупштину, «которая утвердит новый конституционный порядок» и иное — вот элементы, которые предлагало правительство Королевства Сербии.

Объединение Сербии и Черногории также было составной частью программы. Несмотря на выявившиеся различия, оно чаще всего мыслилось как «реальный союз», при котором каждое государства сохраняло бы свою особенность, при объединении военных дел, внешней политики, торговли, коммуникаций и финансов. Об этом, как о способе осуществления «единства сербского племени», в двусторонних переговорах должны были принимать решения исключительно два независимых государства, отвергая любую возможность интернационализации этого вопроса [245].

Указания от 27 октября 1914 года сжато выражали несколько важных элементов государственной программы. Из них было понятно, что будущий государственный союз не расширенное прежнее Королевство Сербия, а новое государство, которое будет создано отнюдь не простым присоединением югославянских земель. Не намереваясь отказываться от ведущей роли в процессе объединения, Сербия была страной, которая определяла существенные условия общей государственной жизни. Отвергая федерализм как элемент, который бы «портил» единство государства, сербское правительство не навязывало и жесткого цeнтрализма, а c ним и принудительной национальной унификации всех частей населения. Более того, оно подчеркивало необходимость «сохранения национальных особенностей каждого племени» [246].

Окончательный поворот в сербской государственной политике обозначила Нишская декларация. Правительство Королевства Сербии, образованное в результате расширения кабинета радикалов и состоящее из представителей наибольших сербских гражданских партий, 7 декабря 1914 года в Народном представительстве сделала заявление, в котором говорилось, что во времена, которые наступают, оно все свои силы поставит «на служение великому делу Сербского государства и Сербско-Хорватского и Словенского племен». Выражая уверенность «в решимости всего сербского народа выстоять в святой борьбе по защите своего очага и своей свободы», оно подчеркивало, что «свою главнейшую и в такой судьбоносный момент единственную задачу видит в том, чтобы обеспечить успешное завершение этого великого военного противостояния которое с момента его начала стало одновременно борьбой за освобождение и объединение всех наших неосвобожденных братьев сербов, хорватов и словенцев».