Игорь Бунич - Влекомые Роком. Невероятная победа

Узнав о дате начала военных действий, Того заявил:

— Еще есть время, чтобы дипломатия помогла нам выиграть войну.

— Понимаю, — ответил Того, — Но мы же не можем сказать об этом нашим представителям в Вашингтоне, не правда ли?

— Может быть, сообщить об этом нашему военно-морскому атташе?

— Не надо ничего сообщать военно-морскому атташе, — твердо сказал адмирал Нагано.

Того поинтересовался, почему Нагано столь подозрителен?

— Не можем же мы держать наших дипломатов в полном неведении.

— Нам необходимо достигнуть фактора внезапности, — сухо ответил Нагано.

Его заместитель, вице-адмирал Сейичи Ито, разъяснил, что командование флотом желает, чтобы переговоры с американцами продолжались до самого начала войны, чтобы застать противника полностью врасплох.

Того пытался сдержаться. Он выглядел совершенно спокойным, когда сказал, что Япония потеряет международное доверие, если не объявит заранее, как положено, о своем намерении начать войну.Но постепенно министр иностранных дел начал терять контроль над собой и стал даже заикаться, когда говорил, что план флота «совершенно недопустим, поскольку нарушает все общепринятые процедуры вступления государств в войну. Немыслимо, чтобы Япония совершила столь безответственные действия, которые нанесут непоправимый вред ее чести и престижу».

Адмирал Ито на это ответил, что если заранее заявить об объявлении войны, то не лучше ли подобное заявление сделать не Хэллу, а американскому послу Грю здесь, в Токио?

— Нет! — резко ответил Того и, выйдя из помещения, отправился в свое министерство. Там он составил телеграммы в адрес японских послов в Берлине и Риме, которые были отправлены через несколько часов. Послу в Германии генералу Хироси Осима была дана информация о том, что переговоры с американцами провалились.

«…из-за этого наша Империя оказалась в очень опасной ситуации, что вынуждает нас действовать самым решительным образом. Поэтому Ваше Превосходительство должно немедленно встретиться с канцлером Гитлером и министром иностранных дел Риббентропом… конфиденциально сообщив им, что, поскольку Англия и Соединенные Штаты проводят в высшей степени провокационную политику, планируя мощное наращивание вооруженных сил в различных районах Восточной Азии, это неизбежно приведет к принятию нами соответствующих ответных мер. Под большим секретом сообщите, что обстановка крайне опасна, и война между англо-саксонскими странами и Японией может внезапно разразиться в любой момент… и даже быстрее, чем кто-либо предполагает». Интересно, что Того не запросил посла Осима о том, объявит ли Германия войну Соединенным Штатам, если таковая начнется между Японией и Америкой. Вместо этого, японский министр иностранных дел позвонил германскому послу Отту: если случится самое худшее, может ли Япония рассчитывать на помощь Германии? Отт ответил без колебаний: «Мы окажем вам всю возможную помощь».

Сообщение, отправленное Того послу в Берлине, было перехвачено службой «Мэджик» и доложено Рузвельту.

Равно тревожным было сообщение «Юнайтед Пресс» из Токио, помещенное в воскресном (от 30 ноября) номере газеты «Нью-Йорк Таймс». В нем говорилось, что премьер-министр Тодзио снова произнес провокационную речь, объявив, что «Чан-Кай-ши пляшет под дудку американских и английских коммунистов, поскольку Соединенные Штаты и Британия, желая ловить рыбку в мутной воде, натравливают азиатов друг на друга». Мы должны положить этому конец, заявил Тодзио. Мы будем координировать действия всех азиатских стран и никому не позволим вторгаться в ту сферу, которая нам предоставлена Провидением.

Эту речь, как выяснилось позднее, Тодзио никогда не произносил и даже не читал, одобрив саму ее идею по телефону. Она была прочитана на встрече в честь первой годовщины Китайско-японского Основного договора. Кто ее написал, так и осталось неизвестным. Резкость и грубость речи была усилена очень небрежным переводом. В той же газете было отмечено, что президент Рузвельт намерен сократить свой отпуск по случаю праздника Дня Благодарения, который он проводил в поселке Варм Спрингс, штаг Джорджия.

Вечером того же дня посол Курусу снова позвонил Кумаичи Ямамото в Токио.

— Завтра, — сообщил посол, — Президент срочно возвращается в Вашингтон.

— Случилось что-нибудь важное? — спросил Ямамото.

— Местные газеты подняли большой шум по поводу последней речи премьера Тодзио, — ответил Курусу. — Эта речь имела здесь сильный негативный эффект.

— Какая речь? — Ямамото явно не понимал, о чем говорит Курусу.

— Заявление премьера было очень резким, продолжал Курусу, — американские газеты поместили эту речь на первых полосах под огромными заголовками. И мне кажется, что Президент именно из-за этого и возвращается. Без сомнения; существуют и другие причины, но именно эту газеты называют главной. Курусу был явно взволнован и не скрывал этого, — Подобные заявления премьера и других официальных лиц ставят нас здесь в очень трудное и дурацкое положение…

— Мы будем осмотрительнее, — пообещал Ямамото.

— Пожалуйста, предупредите об этом премьера, министра иностранных дел и други министров, — попросил Курусу. — Скажите министру иностранных дел, что мы ожидаем от прессы совсем другого, — Курусу помолчал и спросил, — Вообще, следует далее продолжать переговоры с американцами?

— Да, — ответил Ямамото.

Курусу не знал, что переговоры теперь используются только для того, чтобы обеспечить внезапность налета на Перл-Харбор. Однако он уже. начал что-то подозревать и недавно заметил Масуо Като, корреспонденту Агентство Новостей «Домей»: «Меня используют в качестве дымовой, завесы». На прощание он раздраженно повторил Ямамото:

— Премьер и министр иностранных дел доджны изменить тон своих выступлений! Вы понимаете? Будьте более сдержанными.

На пути к войне оставалась последняя формальность: официальная санкция Императора. В понедельник 1 декабря, в 14:05, в Восточном зале дворца собралось совещание в Высочайшем присутствии.

С суровым лицом и хриплым голосом премьер-министр Тодзио заявил, что Япония не может выполнить требование Америки вывести свои войска из Китая и аннулировать Тройственный пакт. Иначе само ее существование будет поставлено под угрозу. «Поэтому, во имя спасения Империи, мы должны начать войну с Соединенными Штатами, Великобританией и Нидерландами».

Затем Тодзио подробно описал длинную и утомительную историю американо-японских переговоров. После этого встал адмирал Нагано и с энтузиазмом объявил, что личный состав армии и флота «горит желанием служить Императору и своей стране даже ценой собственных жизней».