Жорж Вигарелло - История тела Том 1 [От Ренессанса до эпохи Просвещения]

Итак, на теле короля лежит печать незыблемого единства и постоянства. Еще в XIII веке теологи писали по поводу передачи аббатского сана, который также содержит в себе нечто независимое от его носителя, а потому переходящее к преемнику: «Сан не умирает, а отдельные люди умирают каждый день» [1069] Ibid. P. 14. . Приблизительно в XIII веке подобной «сверхличностью» обзаводится и папа, который «изображается как… телесное воплощение Церкви» [1070] Paravicini Bagliani A. Le Corps du pape. Paris: Éd. du Seuil, 1997. P. 89. . Так, в 1300 году Эгидий Римский полагал, что «верховный понтифик, руководящий Церковью с самой ее вершины… может просто именоваться Церковью» [1071] Kantorowicz E. Les Deux Corps du roi. P. 453. . Модификации этой идеи в начале XVI века носят чисто политический характер, порождая представление о даруемой свыше светской власти, власти «вечной», откуда выражение «король никогда не умирает». Образ королевской персоны выстраивается вне зависимости от конкретных людей из плоти и крови, что необычно для феодального мира: знать и дворяне «уже не связаны с монархом договорными отношениями, но подчинены ему как члены единого тела королевства» [1072] Barbey J. Être roi. Le roi et son gouvernement en France de Clovis à Louis XVI. P. 142. . Появляется качественное различие: королевская власть выше любого индивидуального короля. Так рождается новое представление о государстве, сформулированное Жаном Боденом в «Шести книгах о государстве» (1576): «Верховная власть есть абсолютное и непрерывное могущество» [1073] Цит. no : Giesey R.E. Cérémonial et puissance souveraine. France, XVe — XVIIe siècle. P. 19. , и непосредственным ее выражением является неподвластное времени тело, мистическое тело короля.

Но тут необходимо подчеркнуть: телесная двойственность короля не равнозначна двойной природе Христа, хотя, как справедливо замечают Робер Десимон и Ален Гери, первая «копирует» вторую [1074] Descimon R., Guéry A. Un État des temps modernes? // Histoire de France, dir. André Burguière et Jacques Revel. T. II. L’État et les Pouvoirs. Paris: Éd. du Seuil, 1989. P. 206. . Король обладает «естественным телом», которое смертно, Христос — «истинным телом», материализующимся в евхаристии. Напрямую сравнивать их невозможно, что подчеркивает не только очевидное расстояние, отделяющее тело короля от тела Христова, но и оппозицию между смертной оболочкой и бессмертным, трансцендентным телом короля. Сопоставлять можно лишь мистическое тело Христа с мистическим телом короля, поскольку речь идет о воплощении коллективного тела как «нематериальной персоны, вырисовывающейся за чередой сменяющих друг друга людей из плоти и крови» [1075] Barbey J. Être roi. Le roi et son gouvernement en France de Clovis à Louis XVI. P. 41. . Такое сравнение двух мистических тел имеет важное значение, конкретизируя политическую преемственность в «воображаемой фигуре» [1076] Giesey R.E. Cérémonial et puissance souveraine. France, XVe — XVIIe siècle. P. 18. . Важное еще и потому, что постепенно оно изменяет восприятие «естественного» королевского тела, несмотря на то что последнее противопоставлено мистическому. Разве конечная цель не в том, чтобы невидимое стало видимым, чтобы нематериальное воплотилось в теле короля? «Таким образом, он обладает естественным телом, украшенным и наделенным королевским саном и положением; и нет у него естественного тела, отличного и отдельного от королевской должности и сана, но тело естественное и тело политическое нераздельны. И эти два тела воплощены в одной персоне» [1077] Kantorowicz E. Les Deux Corps du roi. P. 23. . Королевское величие становится средоточием образа неподвластного времени государства, телесной репрезентацией того, что бесплотно, тем самым демонстрируя абсолютную исключительность естественного тела короля.

Сколь важно значение двух тел, показывает война; взять, к примеру, Генриха IV, «короля из плоти и крови, воина, увенчанного белыми перьями, среди других воинов» [1078] Cornette J. Le Roi de guerre. Essai sur la souveraineté dans la France du Grand Siècle. P. 184. : когда в рядах сражающихся оказывается это материальное воплощение государства, войско воодушевляется. Присутствие короля, очевидным образом, пробуждает коллективную мистику, особую стихийную уверенность; главные доблести верховной власти идентифицируются с могуществом крови, с безграничной силой, фокусом которой является тело короля. Отсюда «исключительные» следствия такого присутствия, его «чудесное воздействие» [1079] La Mothe Le Vayer F. De l’instruction de Monseigneur le Dauphin. Paris, 1640. P, 49. на ситуацию, всеобщее воодушевление, способность изменить положение вещей.

Концепция «двух тел» преображает и государственные церемонии, в особенности коронацию и прежде всего момент возложения королевских регалий — «гиацинтовой» туники, мантии, кольца, скипетра, «руки правосудия» [1080] Позолоченный жезл, увенчанный рукой из слоновой кости. ( Прим. пер. ) , короны [1081] Le Goff J. Reims, ville du sacre // Les Lieux de mémoire, dir. Pierre Nora. Paris: Gallimard, 1997. T. I. Pp. 675–676 (coll. “Quarto”). , — когда в одно время и в одном месте собираются «визуализированные» ценности сообщества. В этот момент тело короля предстает перед глазами собравшихся в своем двойном качестве и торжественной пышности, «обретая целость» [1082] Ibid. P. 676. и превосходство, которое и дает силу исцеления. Этот визуальный императив настолько очевиден в XVII веке, что юристы пишут о нем практически как о функциональном качестве: «Небрежение королевскими регалиями вызывает пренебрежение к королю» [1083] Du Chesne A. Les Antiquité et Recherches de la grandeur et majesté des roys de France. Paris, 1609. Pp. 355–356. . Он сказывается и в том, как власть использует свои магические способности, выставляя себя на всеобщее обозрение со всеми атрибутами и регалиями: «Ее физическое присутствие успокаивает любые волнения, укрепляет преданность, что хорошо понимали королевы–регентши: и Екатерина, и Мария, и Анна возили своих малолетних королей по бунтовавшим или недоброжелательно настроенным провинциям, и их присутствие, как по мановению волшебной палочки, на время восстанавливало порядок и послушание» [1084] Goubert P., Roche D. Les Français et l’Ancien Régime. T. I. P. 220. .

Зримая идентичность двух тел, разделяющее их расстояние и парадоксальная близость, отчетливо материализуется в некоторых ритуалах и архитектурных сооружениях, особенно когда они связаны с моментом смерти и передачи власти. Таковы «имперские» гробницы, подробно исследованные Панофским [1085] Panofsky E. Tomb Sculptures. N.Y.: H.N. Abrams, 1974 (ил. 324, 331, 354). , и в особенности надгробия Людовика XII, Франциска I и Генриха II в Сен–Дени (XVI век), где в нижней части саркофага изображен труп короля с признаками разложения, а в верхней — нетронутое тело в полном королевском облачении. Иначе говоря, эти изображения представляют и смертную плоть, и неподвластное смерти тело, фиксируя в камне двойную природу королевского тела.