Жорж Вигарелло - История тела Том 1 [От Ренессанса до эпохи Просвещения]

Тем не менее цифры теперь занимают место, которого ранее не имели. По письмам Бюффона мы знаем, как он ходит по квартире, считая шаги, чтобы в дождливые дни поддерживать минимальную физическую нагрузку [797] См. прим. 337. . В записных книжках Монтескьё указывает, как он подсчитывает толчки, получаемые всадником при езде на лошади, чтобы исчислить их среднее количество на одно лье [798] См. прим. 330. . Заметки Дезаглие говорят о его поисках таких положений тела, которые позволили бы переносить самые тяжелые грузы. Сюда же относятся странные деревянные конструкции, в которые Ньютон помещает ученика, чтобы испытать воздействие строго вымеренных и возрастающих нагрузок [799] Désaguliers J.Th. Cours de physique expérimentale. Paris, 1751. T. I. P. 91. . Или бюффоновское сравнение силы человека и животного, когда он приводит пример «константинопольских крючников, переносящих грузы весом в 900 фунтов» [800] Buffon. Œuvres complètes. T. IV. P. 100. . Или вполне эмпирические подсчеты Кулона, в 1785 году установившего порог усталости в зависимости от разных условий и нагрузки [801] Coulomb Ch.A. de. La force des hommes // Coulomb Ch.A. de. Traité des machines simples. Paris, 1821 (записка, представленная в Научном институте в 1785 г.). . Движение тела окончательно эмансипировалось от идеи ловкости и стало предметом разнообразных подсчетов.

Конечно, за этим стоит новое представление не только о точности, но и об эффективности; именно об этом пишет Руссо, когда ставит перед танцем неожиданные цели: «Если бы я был танцевальным учителем, я не проделывал бы всех обезьяньих прыжков Марселя [802] Марсель — «знаменитый парижский танцевальный учитель, который… из хитрости корчил из себя сумасброда» (Руссо Ж.–Ж. Эмиль, или О воспитании. С. 155). , пригодных для той страны, где он их делает; вместо того чтобы вечно занимать своего воспитанника прыжками, я повел бы его к подошве скалы; там я показал бы ему, какое положение следует принимать, как держать корпус и голову, какие делать движения, как опираться то ногою, то рукою, чтобы с легкостью пробираться по утесистым, неровным и каменистым тропинкам и перескакивать с выступа на выступ, то поднимаясь, то спускаясь. Я скорее сделал бы из него соперника дикой козы, чем танцора из Оперы». Речь не только о воздействии на мускулатуру, о стремлении к ее стимуляции: меняется смысл упражнений. Теперь ставка в большей мере делается на эффективность — скорее на реализацию поставленной задачи, нежели, как это было в прошлом, на самодемонстрирование. Зрелище отходит на второй план и в практиках, связанных с поддержанием различий. Так, объектом критики становятся танцы высшего общества (и учителя танцев), направленные исключительно на показ и самопоказ. Начинается отход от системы воспитания, «стремящегося единственно к тому, чтобы отличить получивших его от простонародья» [803] Там же. С. 143. , в особенности от исключительного права на использование хороших манер. Это заставляет серьезно отнестись к постепенному переходу от установок, диктуемых учебниками хороших манер, к установкам, обусловленным «естественным» поведением: показатели, по которым оцениваются тела, уже не те, что раньше. Буржуазные критерии, играющие все более решающую роль во второй половине XVIII века, видимости предпочитают эффективность. Об этом среди прочего свидетельствует и обращение к цифрам.

Цифры помогают оценить успешность обучения, как это можно видеть на примере педагогической деятельности госпожи де Жанлис. В 1780–е годы воспитательница детей Орлеанского дома, преданная читательница Руссо и Тиссо, она настаивает на регулярных упражнениях, измеряя и подсчитывая все достижения своих питомцев. 16 июня 1787 года — прыжки: «герцог де Шартр — тринадцать с небольшим ступней, его брат, хотя в сапогах и кожаных коротких штанах, в первый раз прыгнул на тринадцать ступней»; лазание по деревьям: «оба забрались на два дерева высотой более десяти футов и охватом в три с половиной дюйма» [804] Цит. по: Jusserand J.–J. Les Sports et les Jeux d’exercice dans l'ancienne France. Pp. 443–444. . Каждый результат тщательно фиксируется, чтобы лучше соразмерять силы и достижения, вес переносимых предметов, свинцовые грузила, прикрепленные к подошвам. Даже уход за садом становится поводом к расчетам: «У их ведерок двойное дно, куда, по мере умножения их сил, можно помещать свинцовые пластины» [805] Genlis C.–S.–F. du Crest de. Mémoires inédits. Paris, 1825. T. II. P. 18. . То же самое относится к постепенно тяжелеющей лебедке, установленной в детских покоях, — ее регулярно приподнимают и перенастраивают в соответствии с ростом сил мальчиков. Впервые цифры кладутся в основу обучения и измеряют его успешность. Впервые они становятся путеводной нитью и порождают комментарии, задавая как начальные условия упражнений, так и их повторение.

Но скорость здесь еще не вполне отличается от силы: «Силу можно оценивать по продолжительности исполнения упражнений и легкости движений» [806] Buffon. Œuvres complètes. T. IV. P. 100. .

Цифры — это еще и новый для XVIII столетия способ расположить упражнения во времени, сравнить их продолжительность и скорость (разнородные и многочисленные примеры говорят о том, что постепенно возрастает озабоченность «быстротой» [807] На эту тему см.: Studeny Ch. L’Invention de la vitesse. Paris: Gallimard, 1995. ). Уже в конце XVII века изменяется характер пари, заключаемых на скачках. Время становится и вызовом, и протоколом, требующим присутствия судей и использования хронометра, когда побеждает лучший результат. Вот одно из них: за 12 секунд проскакать от Порт де ла Конферансе по Севрскому мосту; в заезде участвовали три всадника, и каждый из них поставил по 100 луидоров на свою победу [808] Le Mercure galant, avril 1692. . Более сложный случай представляет собой пари, заключенное маркизом де Сайан в 1726 году: менее чем за полчаса добраться от решетки Версальского дворца до решетки Инвалидов [809] Barbier E.–J. Journal historique du règne de Louis XV (1715–1724). Paris, 1897. T. I. P. 236. . Но как подсчитать время, если ни один судья не сможет его сопровождать? Приходится придумывать другую систему судейства. Для нее необходимы два корабельных хронометра, которые предварительно сверены и синхронизированы; один из них установлен в Версале, другой — у Инвалидов. Сайан теряет 30 секунд и 6000 ливров, поставленных на него герцогом де Куртево. Но зато опробуются оригинальная система подсчетов и ранее не существовавшие способы сопоставления результатов. Еще более показательно пари, заключенное милордом Посткуком в 1754 году: добраться от леса Фонтенбло до парижской заставы менее чем за два часа. Затея оригинальна тем, что у Посткука «к левому рукаву пришиты часы, чтобы он на скаку мог видеть время» [810] Cheverny J.–N. Dufort de. Mémoires sur la cour de Louis XV. Paris: Perrin, 1990. P. 165. , и тем, что впервые на старте и финише собираются зрители, «двадцать тысяч душ», если верить Люиню, который рассказывает о победе англичанина [811] Ibid. P. 461 (прим. 463, где цитируются слова герцога де Люиня). . Скорость создает собственную зрелищность и специфику. Всадник настолько одержим ею, что часы становятся для него разновидностью компаса, с которым он постоянно сверяет свои действия и решения.