Дж Китредж - Колдовство и ведьмовство в Западной Европе в прошлом и настоящем

Добавьте к этому крайнюю внушаемость ведьм и их искреннюю веру в шабаш (на котором они, может быть, действительно побывали в прошлый раз) — и тогда нетрудно будет понять, что очень многие ведьмы сами искренне верили в то, что они летали на пир к дьяволу и участвовали там в оргиях. Они были убеждены в этом даже без дополнительных побуждений со стороны безжалостного инквизитора и без его вопросов — безжалостных, навязчивых и подкрепленных такими орудиями пыток, как дыба или тиски для пальцев.

Те ведьмы, которые принимали магическое зелье внутрь (либо перед отправлением на шабаш, либо уже по прибытии туда), были еще более склонны верить всему, что соответствовало колдовским ритуалам и чего от них ожидало общественное мнение. Ведь такое зелье почти наверняка способствовало предрасположенности к слуховым и зрительным галлюцинациям. Содержание галлюцинаций в точности соответствовало тому, чего требовало внушение извне, а кроме того, определялось индивидуальными способностями человека. У представителей интеллектуальных слоев общества это были самые запутанные и причудливые фантазии, а у представителей крестьянства — мечты о роскоши, о которой им когда-либо приходилось слышать или видеть своими глазами, но только в виде пародии, невероятно преувеличенной и извращенной, — они словно наяву видели королевский двор, замок или роскошный пиршественный зал. Если во время церемонии посвящения под действием гипноза людям казалось, что камни превращаются в золото, то разве не могли сны восприниматься как реальность, а заблуждения — как действия, совершенные наяву? Ведь наркотики всегда усиливают мистическое восприятие или, если можно так выразиться, нарушают связь человека с землей, как бы «отрывают» его от земли. Отдельные выдающиеся личности — например, Колридж и Де Куинси — употребляли наркотики, чтобы создать великолепную поэзию и звучную прозу на нашем собственном языке. Чтобы добиться подобного возвышенного состояния души, в Южной Америке употребляют коку, а в Мексике — такие наркотики, как «ололики» и «пейотль». Они воздействуют на нервную систему и вызывают гипнотический сон с галлюцинациями, ведущими к эйфорическому блаженству. На Востоке практикующие йоги с той же целью используют сому [62] — они освобождают подсознание и приостанавливают физические и умственные процессы с помощью контроля над нервной системой. В то время как некоторые люди, находясь в одурманенном состоянии, получают лишь некоторое успокоение и временный душевный подъем, которые могут закончиться смертью и отчаянием, перед другими людьми озаряются невероятные высоты красоты, которые представляются им достижимыми. Кокаин вызывает легкие видения, в то время как гашиш, опиум и алкоголь порождают великолепные, блестящие иллюзии и психологический комфорт, хотя и весьма сомнительный в физиологическом плане. Испарения в дельфийских и элевсинских пещерах, были они ядовитыми или нет, все еще являются неистощимой темой для изобретательности ученых.

Если ведьмы были достаточно состоятельны, они ездили на шабаш верхом. При этом они могли находиться в состоянии экстаза. Более простые их коллеги, несомненно, считали, что они скакали туда вместе с дьяволом. Многих ведьм видели, когда они группами шли пешком к месту сборища и по пути весело болтали между собой.

Что же происходило, когда ведьмы добирались до места назначения? Это зависело от повода, по которому устраивался праздник, от привычек руководителя, от количества собравшихся, от вероятности того, что праздник будет прерван, и т. п. Шабаш — это одновременно религиозный праздник, собрание тайного общества, традиционный пикник, пьяная оргия и карнавал, причем все это сочеталось со всеподавляющим ощущением осознанного бунта против Бога и ортодоксального общества и с угрозой возможной смерти в случае раскрытия. Подобные собрания могли проходить по-разному — это зависело от страны и от местных условий. Кроме того, эта традиция периодически подвергалась изменениям — ведь прежние толпы алчных поклонников культа, возглавляемых чьим-то мощным разумом, постепенно сократились до жалкой горстки злобных и эксцентричных личностей. И все-таки при жизни многих поколений они по-прежнему собирались на шабаши. Церемонии обычно начинались в полночь — в «час ведьм», установленный самими поклонниками дьявола.

Менее масштабные собрания (или шабаши) представляли собой более-менее официальными мероприятия, и проводил их местный председатель общества. Отдельные члены шабаша докладывали о своих успехах и о том, как они выполнили задания, данные им на предыдущем шабаше. Затем ведьмы совместно вырабатывали планы действий на будущее. Возможно, на шабашах изготавливали глиняные фигурки с целью причинения вреда избранным жертвам с помощью симпатической магии, а также повторяли заклинания и раскапывали могилы, чтобы достать кости мертвецов. Вероятно, у них был котел и какая-то еда. Начинался кутеж, а может быть, и танцы. С точки зрения какого-нибудь бредущего домой пьяницы или припозднившегося путника, случайно оказавшихся на месте действия; все это выглядело довольно таинственно и угрожающе. Однако это вовсе не был дьявольский праздник, как утверждали.

Всякий, кто в такую ночь случайно оказывался на настоящем шабаше, должен был увидеть нечто ужасное. Можно понять ужас очевидцев, которые видели все это собственными глазами, а потом давали показания — пусть даже они явно преувеличивали количество ведьм, которых им довелось увидеть. Возможно, когда дело касалось некоторых замеченных ими подробностей, они заменяли романтические ожидания беспощадной реальностью. Их переживания, должно быть, были подобны переживаниям шокированных европейцев, которые впервые присутствовали на танцах «обейа» в Новом Свете, на церемониях некоторых индейских племен Бразилии или на «танцах дьявола» в Западной Африке. Кроме того, эти очевидцы были не какие-нибудь опытные и всякое повидавшие путешественники — это были самые обыкновенные люди. То, что им пришлось увидеть, они могли истолковать только как греховные и демонические проявления у людей, которых они знали в повседневной жизни как обычных граждан из своей округи. Они видели процессии, в которых вместе шли богатые и бедные. Участники процессий были обнажены и в масках. Они несли факелы, которые благодаря особым ингредиентам пылали серным пламенем. Возможно, очевидцам пришлось увидеть даже «руку славы» [63] — человеческую руку, пальцы которой горели, как свечи. Кроме того, они видела дьявола-бога — в чудовищной маске, со свечой, которая горела у него между рогами. Фактически они наблюдали вырожденную форму сатурналийл, проводившихся в античном мире — это были проявления варварского поклонения еще более древним культам. Но в те далекие вечера возвращавшиеся домой гуляки, которые различили в темноте огни, услышали бессвязную речь и какую-то нечеловеческую музыку, почувствовали запах пиршества, серы и густых испарений ладана, должно быть, были сильно напуганы. Они невольно стали свидетелями самых древних и варварских ритуалов. В этих ритуалах проявлялась, с одной стороны, гордость почитателей распадающейся культуры, а с другой стороны — намеренная развязность убежденных богохульников. Так что нет ничего удивительного в том, что случайные очевидцы, не теряя времени даром, спешили к ближайшему епископу, чтобы сообщить ему обо всем увиденном. Тем самым они положили начало очередной кампании по истреблению людей, следовавшим древним обычаям.