Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода [без иллюстраций]

В начале 1819 г., во время дождей, чума появилась с новой силой, не только в прежних местах, но и в северной части полуострова Гузерат, и распространилась на восток в Циллах, в Ахмедабаде.

В конце 1821 г. эпидемия угасла, и о чуме в Индии не было известно еще почти 15 лет. Небольшая вспышка легочной чумы отмечена в ноябре 1824 г. в Бессарабии, в городе Тучкове (см. очерк XVI). В 1836 г. она появилась в местности, далеко отстоящей от пораженных прежде. На этот раз опустошению подвергся Райпутан. Первое известие о болезни пришло из находящегося в провинции Марваре города Пали — базара между Гузератскими гаванями и Центральной Индией. Поэтому-то болезнь названа «Pali-plague (палийская чума)», хотя не было доказано, что она действительно здесь началась; по крайней мере, в то же время, в июле 1836 г., чума свирепствовала и в других местностях этой провинции. Распространивш ись по больш ей части Марвара (в Джодпуре, главном городе провинции, она появилась в октябре), чума «перешла» цепь холмов, отделяющих на востоке Марвар от Мевара, в апреле 1837 г., распространилась до английских зимних квартир в Нуссерабеде, где с наступлением сухого времени года угасла сама. К концу того же года болезнь снова оказалась в Марваре, особенно в Пали, и свирепствовала там до весны 1838 г., т. е. почти два года.

Болезнь наступала внезапно, сильным ознобом, за которым следовал жар; в то же время больные жаловались на боль в голове, спине и конечностях, резкую слабость, оглушение и совершенную апатию. Пульс, вначале ускоренный, скоро становился мягким, легко сжимался под пальцем и достигал 110–115 ударов в минуту. Кожа была сухой; появлялись светобоязнь и краснота соединительной оболочки глаз; ли цо горело и выражало страшную тоску. Язык, вначале беловатый или естественного цвета, сохНул, трескался; появлялась тошнота, редко рвота желчью или массами, подобными кофейной гуще; живот казался выпяченным, был тверд, при давлении не болел; испражнения задерживались, редко и только к концу болезни случался понос кровью; моча, отделяемая в небольших количествах, окрашивалась темным цветом; больные жаловались на мучительную жажду и затем впадали в бред или глубокую спячку (sopor). С этими симптомами на 2–3 день появ лялись особенные, характеризующие новый болезненный процесс, явления: поражение легких или опухоль желез (бубоны); больные жаловались на сильную боль под грудиной и на трудность дыхания, появлялся кашель с выделением чистой крови или кровянистой слизи, беспокойство и тоска достигали высшей степени. Единичные бубоны обычно появлялись в левом паху, реже под мышками или на тыльной стороне шеи и только как исключение их было несколько.

С появлением кровавого кашля усиливались все остальные симптомы; горящее красное лицо, выпученные, покрасневшие, стекловидные глаза, дикий, неподвижный взгляд, придавали больному выражение пьяного; язы к и зубы покрывались сажистой массой, дыхание делалось зловонным, и при постепенном упадке сил, «холоде конечностей», больной впадал в коматозное состояние сопровождающееся паралитическими явлениями. Обычно он погибал на 3-й день болезни. Люди, пережившие 4-й день бубонной чумы, выздоравливали. В этом случае малые вначале, подвижные под кожей, весьма болезненные бубоны быстро увеличивались, размягчались, созревали и, вскрытые, выделяли чистый или смешанный с клочьями клетчатки гной, или же, достигнув величины лесного ореха, оставались так надолго, что экссудат потом постепенно всасывался. Но и при таких благоприятных исходах болезни выздоровление всегда наступало медленно. Карбункулов никто не наблюдал, но некоторые врачи видели петехии, при отсутствии сыпи во время выздоровленья всегда слущивался поверхностный эпителий кожи.

Болезнь поражала либо легкие, либо лимфатические железы, и таким образом наблюдателю легочная чума представлялась как бы ее частной ф орм ой. Поэтом у народ в Гузерате во время эпидем ии 1819–1821 гг. различал бубонную болезнь (Ghant-ka гоу) и легочную (Kokla-ka-roy). Случаи, в которых легкие были фокусом болезненного процесса, протекали гораздо быстрее и злокачественнее тех, где развивались бубоны. Больные нередко умирали уже через 48 часов и ранее, если, как иногда бывало, кровохарканье являлось тотчас с началом болезни, больной сразу впадал в кому и через несколько часов погибал.

В некоторых районах Индии чума с кровохарканьем преобладала над бубонной. Там, где этого не происходило, она все равно обращала на себя внимание врачей в начале каждой эпидемии. Бубонная форма болезни появлялась позже, но нередко заканчивалась кровохарканьем (вторично-легочной чумой).

Смертность при таких эпидемиях была больше, чем при холерных. Английские врачи убедились, что из числа заболевших умирало 75–80 %, правда, они не приводили статистику смертности в зависимости от клинической формы болезни.

Для приблизительного указания числа заболевших упомянем только, по мнению А. Гирша, о достоверном и многими наблюдателями подтвержденном факте, что в Пали, городе, где находилось около 20 тыс. жителей, в течение 7 месяцев (с июля 1836 г. до января 1837 г.), умерло 4 тыс. Принимая во внимание 70 % смертности, можно предположить, что заболело 6 тыс. человек, т. е. почти 30 % всего населения города.

Гирш назвал легочную форму чумы индийской (бубонную — левантийской) и отметил, что она господствует эндемически в северных провинциях Индостана, но иногда распространяется и на другие территории полуострова. Он также указал на чрезвычайно редкое появление болезни вне ее природных границ и невосприимчивость к ней европейцев.

Крайне любопытны результаты поиска аналогичных эпидемий, проведенные Гиршем в доступных ему трудах авторов того времени. В отчетах русских врачей Зейдлица, Четыркина, Витта об эпидемии чумы во время войны с Турцией 1827–1829 гг., а также у Вагнера, писавшего о чуме в Одессе в 1835–1837 гг., нигде не упоминается о кровавом кашле. Шуллер, наблюдавший чуму в 1819 г. в Бессарабии, писал, что эта болезнь отличается от тифа именно отсутствием поражения легких. «Множество сочинений о чуме 1813 г. на Мальте и Ионических островах я прочитал внимательно и также не нашел в них ничего о кровавом каш ле и вообще о страдании легких. Было бы утомительно и бесполезно и для автора, и для читателей продолжать, таким образом, обзор литератур», — констатировал Гирш (1853).

Тогда он обратился к источникам прошлых веков. Но результат его изысканий был таким же. Так, Орреус в описании московской чумы 1771 г., даже не упомянул в симптоматологии болезни о кровавом кашле.

Шено в описании валахской чумы 1755 г. и Руссель в классическом трактате о чуме в Алеппо 1760–1762 гг. указывали на то, что у больных чумой не было замечено ни кашля, ни болей при дыхании. Руссель даже подчеркнул отсутствие легочного синдрома у больных чумой: «Я имел случай наблюдать только кровотечение из носа и из матки. У некоторых больных я видел и легочное кровотечение; но так как они уже прежде подвержены были кровохарканью, то я считал его не столько чумным припадком, сколько возвратом прежнего страдания».