Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода [без иллюстраций]

При том сказано было, то бедный сей медикус, к великому своему неудовольствию лишился своей акциденции, а больше еще всего, к стыду и горести, по ордеру его превосходительства принуждены был и собранный свой оброк тем мужичкам отдать назад».

Барон Черкасов был очень недоволен доносом. Он обратился к генерал-губернатору Глебову с просьбою прислать копию с этого дела и в то же время потребовал отчета у Полетики. Он отстранил Полетику от должности и перевел доктором в Оренбург (12 декабря 1765 г.), на место доктора А. Риндера, назначенного штадт-физиком в Москву (его судьба сложилась очень трагично, см. очерк XII). А на место его в Васильковский карантин определил дивизионного доктора севской дивизии Генриха Гармеса, с жалованьем по 600 руб., 10 рац. и 2 денщиков. Полетика остался, таким образом, без места, без жалованья и поехал в Петербург искать правды.

Александр Иванович Черкасов (1728–1788)

Его отец, барон И.А. Черкасов, был кабинет-секретарем императрицы Елизаветы Петровны. Александр Иванович сначала получил домашнее образование, а в 1742 г. был послан в Англию, где он изучал медицину и сельское хозяйство в Кембриджском университете. Вернувшись на родину, Черкасов служил офицером и гвардейском Преображенском полку, а в 1761 г. ушел в отставку по болезни в чине капитана. Был близок к братьям Орловым и всем тем, кто привел к власти Екатерину II, пользовался ее полным доверием. Императрица поручила Черкасову составить проект реформы медицины в России и учреждения Медицинской коллегии. Представленный им проект был утвержден императрицей 12ноября 1763 г., а сам барон был назначен президентом Медицинской коллегии. На этой должности он оставался до 1775 г., а потом ушел в отставку, так как не поладил с могущественным фаворитом императрицы, князем Г.А. Потемкиным. Умер в своем имении. Основатель народно-санитарной полиции. Поднял вопрос о прививании оспы в России и организовал ее привитие императрице и наследнику. Был одним из организаторов Вольного экономического общества, ввел в России посевы картофеля.

Приехав в Петербург 26 января 1766 г., Полетика явился в Медицинскую коллегию, и тут началось формальное следствие об его якобы взятках. Оно так интересно, что мы позволим себе привести его здесь по работе Я. Чистовича во всех подробностях, рисующих тогдашнюю жизнь.

Обвинение состояло в следующем. 24 июня 1764 г. через таможню проехало несколько крестьян из польского села Харлеевки с 37-ю воловыми подводами с солью. С них в карантине взято «с усилием» (?!) карантинщиком Зафиром Афанасьевым денег 3 рубля, да соли по 20 ступок с каждого воза; караульным солдатом с товарищами взято соли с каждого воза по 3 ступки; да в Василькове доктором с каждого воза соли по 15 ступок, да деньгами по 12 копеек. Когда дело дошло до генерал-губернатора, то генерал Глебов приказал разыскать доктора и взятую соль, а деньги возвратить мужиками, что и было исполнено. При следствии оказалось, что Полетики не было дома, когда взята эта взятка, и взял ее его писарь, Михаил Усков. Возвратившись домой и узнав в чем дело, Полетика велел Ускову тотчас возвратить мужикам соль и деньги, но те будто бы не взяли, сказав что за честь себе считают, что писарь взял их себе. Тогда Полетика соль оставил Ускову, а на деньги 4 р. 44 коп. велел купить для канцелярии бумаги, сургучу и перьев. Соль продавалась тогда по васильковским ценам по 5 ступок на копейку, следовательно, она стоила 1 руб. 11 коп.

При следствии все подозреваемые сознались и у всех у них отобрали взятое. Кроме того, с карантинщика Зафира Афанасьева взяли штраф в казну в размере его взятки, а писаря Ускова разжаловали в солдаты и наказали батогами перед всей командой. Усков оправдывался тем, что с проезжих всегда брали что-нибудь, так уже заведено и даже разрешено указом киевской губернской канцелярии от 24 апреля 1753 г. — брать с проезжающих на богомолье всякого звания людей на бумагу для аттестатов; а потом, по его словам, был другой указ, от 17 мая 1764 г., запрещавший брать с проезжающих из Польши, и особенно с возов с хлебом и с богомольцев, приходящих в Киев. Он так и понимал, что с возов с хлебом брать взятки нельзя, а с возов с солью можно.

Полетика тоже представил свое донесение в Медицинскую коллегию. В нем указал, что вступил в должность при карантине только в марте 1764 г. и увидел, что по заведенному здесь предместниками его обычаю, собираемо было на канцелярские расходы, т. е. на покупку писчей бумаги, сургуча, чернил, а в зимние месяцы дров на отопление того покоя, где канцелярские дела отправляются. Собирали с каж дого проезжающего воза по 3 копейки, подобно как делалось это в других командах, о чем было почти каждому известно, и что он прекратил это, во исполнение указа 17 мая 1764 г.; «только писаря, как видно, вдруг отучить от этой пагубной привычки было невозможно». В заключение он просил отпускать из казны хоть какую-нибудь сумму на канцелярские расходы, без которых обойтись невозможно.

Явившись лично, он разъяснил все обычаи карантинной службы и нее обстоятельства, относившиеся к обвинению в его адрес. Барон Черкасов не придал словам Полетики никакого особенного значения, он не верил его бескорыстию, хотя и не имел доказательств в противоположном. Черкасов предложил Полетике ответить на несколько вопросов, например, в деле упоминается об указе 24 апреля 1753 г., которым дозволено брать деньги с поступающих в карантин, но не сказано, ско лько; а говорят, будто позволено брать по 3 копейки, между тем как Усков взял по 12 копеек.

Полетика ответил, что в указе не сказано точно, поскольку брать с воза и с какими товарами и продуктами с воза брать. А по заведенному с давних лет от докторов обыкновению собираемо было от разных провозимых товаров и продуктов различно, а именно от проезжающих с хлебом по 3 копейки, с солью по 12 коп, и еще по 15 ступок соли. С возов с брусьем и дегтем по 7 коп., а с пеших по 1 коп.

Два других вопроса Черкасова касались подробностей дела. Например, почему он, зная, что Усков взял, не донес на того, а велел ему купить бумаги на взятые деньги? Потом, когда он заплатил свои деньги по требованию губернатора, то почему он прямо не отправил их в губернскую канцелярию?

Объяснение Полетики было прочитано в Медицинской коллегии, которая и постановила, что оно совершенно его оправдывает. Но чтобы удостовериться в справедливости его показаний и не противоречат ли они показаниям, данным им в Киеве, коллегия постановила послать копию с них Глебову и просить того сверить их с показаниями Полетики, находящимися при деле, а также сообщить и свое мнение.

Барон Черкасов не согласился с этим. Он по-прежнему настаивал, что Полетика виноват, но ловко вывертывается, а потому никакие справки не нужны, Полетику просто надобно удалить от этого места и за штраф назначить доктором в Сибирский корпус, на место переведенного оттуда д-ра Рейхарта, а на его место в Васильковский карантин перевести доктора Генриха Лудольфа Гармеса. Он составил коллежское постановление, но члены коллегии его не подписали.