Теодор Моммзен - Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

Имеющий такую привилегию институт называется dywv iepo£ certamen sacrum (священное состязание), т. е. состязание, связанное с получением пенсии (Дион, 51, 1), или dyobv сшеХаапко^, certamen iselasticum (состязание по случаю торжественного въезда): ср., между прочим, сообщение Плиния (Ad. Traianum, 118, 119; С. I. L., X, 515). Кситар-хия (заведование гимнастическим залом) также, по крайней мере в известных случаях, жалуется императором (Dittenberger, Hermes, 12 146 17 f). Не без основания эти институты называются «вселенскими играми» (dcyßwv oiКОНЦЕVIkoQ.

Так, например, император Гай в своем послании к сейму Ахайи не принимает «большого числа» декретированных ему статуй и довольствуется четырьмя статуями: в Олимпии, Немее, Дельфах и на Истме {Keil, Inscr. Boeot., № 31). Тот же самый сейм принял решение поставить императору Адриану по статуе в каждом из своих городов; от статуи, поставленной в Абах, в Мессении, сохранился пьедестал (С. I. Gr., 1307). Для того чтобы поставить статую, издавна требовалось разрешение императора.

Ревизуя городскую отчетность Византии, Плиний нашел, что на особые депутации, приносившие поздравления с новым годом императору и наместнику Мезии, ежегодно отпускалось для первой 12 тыс. сестерциев, а для второй — 3 тыс. сестерциев. Плиний предлагает городским властям впредь посылать эти поздравления в письменной форме, и Траян одобряет это распоряжение (Ер. аб. Тгаь, 43, 44).

У нас нет известий о том, чтобы сухопутные дороги в Греции были особенно ненадежны; сущность восстания, происшедшего в Ахайе при Пие (Vita, 5, 4), совершенно неясна. То обстоятельство, что атаман разбойников — не обязательно грек — играет выдающуюся роль в низкопробной литературе этой эпохи, является лишь обычным приемом плохих романистов всех времен. Эвбейский пустырь, описанный у более тонкого автора, Диона, представляет собой не разбойничий притон, но развалины большого поместья, владелец которого из-за своего богатства был осужден императором и которое с тех пор лежит в запустении. Впрочем, здесь ясно обнаруживается то, что вполне понятно и без доказательств, по крайней мере людям, не искушенным в науке, а именно, что эта история так же правдива, как большинство историй, начинающихся с уверения рассказчика, будто он сам слышал ее от действующего лица; если бы описанная конфискация имения была историческим фактом, оно должно было бы отойти к фиску, а не к соседнему городу, имени которого наш автор, впрочем, предусмотрительно не называет.

Здесь стоит привести наивное изображение Ахаки, автором которого является египетский купец эпохи Констанция: «Страна Ахайя, Греция и Лакония, обладает большим запасом учености, но для удовлетворения других потребностей она недостаточна; ибо это маленькая и гористая провинция, которая не может давать много зерна, но производит некоторое количество оливкового масла и аттического меда и славится более своими школами и красноречием, но в остальном почти ничего собой не представляет. Из городов она имеет Коринф и Афины. Коринф ведет большую торговлю и имеет прекрасное здание — амфитеатр; в Афинах же имеются старинные картины (historias antiquas) и заслуживающая упоминания постройка — акрополь, где стоит много статуй, удивительно хорошо изображающих военные подвиги предков (ubi multis statuis stantibus mirabile est videre dicendum antiquorum bellum). Лакония, как говорят, может похвастаться только мрамором из Кро-кей, который называют лакедемонским». В варварских оборотах речи этого отрывка повинен не автор, но переводчик, принадлежащий к гораздо более позднему времени.

Тацит, называя в Летописи (5,10) Никополь «римской колонией» (colo-nia Romana), допускает недоразумение, хотя и не прямую ошибку; напротив, Плиний (Н. N.,4, 1,5) неправильно говорит об «Августовой колонии Акциуме вместе с... свободной Никопольской общиной» (colonia Augusti Actium cum... civitate libera Nicopolitana), ибо Акциум столь же мало можно было назвать городом, как и Олимпию.

ет и ауш imxKTioÇ; (состязание наподобие актнйского) (С. L Gr., 4472) или certamen ad exemplar Acticae reîigionis (состязание по образцу ак-тийского религиозного празднества. Тацит, Летопись, 15, 23).

Так, один никополец называет себя «архонтом священного Актийско-го совета» apxcov тг£ icpàÇ ’Акткхкт^ po\)7trjÇ (Дельфы; Rhein. Mus. N. F., 2, 111), а в Элиде в одной надписи сказано: fj tcôàiÇ ’H^e'uov кш fj ’Отпрянет) pODÀT]Ç (город элейцев и Олимпийский совет) (Arch. Zeitung., 1876, S. 57; равным образом там же, 1877, стр. 40, 41 и в других местах). Впрочем, руководство (èrcipéÀEia) Актийскими играми получили спартанцы — как единственные эллины, принимавшие участие в Актийской победе (Страбон, 7, 7, 6 стр. 325); в каком отношении они находились к Актийскому совету (BouXi'i ’Актюясц) Никополя, нам не известно.

Изображение его упадка в эпоху Констанция (Paneg., 11, 9), может, пожалуй, служить подтверждением того, что в период ранней империи он находился в ином положении.

Раскопки в Додоне подтверждают это: все находки, за исключением некоторых монет, относятся к доримской эпохе. Правда, там обнаружена реставрированная постройка, время которой определить невозможно; вероятно, она относится к весьма поздней эпохе. Если Адриан, которого называли «Додокским Зевсом» (Ze\)£ Aoo5co\mo£ — С. I. Gr., 1822), посетил Додону (Durr, Reisen Hadrians, S. 56), то он сделал это в качестве археолога. Обращение к До донскому оракулу в эпоху империи упоминается лишь один раз, да и то в форме, не внушающей доверия; это — обращение императора Юлиана (Theodoreim, Hist, eccl., 3,21).

Соответствующее распоряжение Цезаря засвидетельствовано Аппианом (Гражд. войны, 2, 88) и Плутархом (Цезарь, 48); кроме того, оно вполне согласуется с его собственным рассказом (Зап. о галльск. в., 3, 80); напротив, Плиний (Н. N., 4, 8, 29) в качестве свободного города называет только Фарсал. При Августе один знатный фессалиец, Пет-рей (вероятно, цезарианец, упоминаемый в Bell, civ., 3, 35), был сожжен заживо (Плутарх, Praec.ger. reip., 19), без сомнения, не как жертва частного преступления, но по постановлению сейма; тогда же фессалийцы были привлечены к императорскому суду (Светоний, Тиберий, 8). Вероятно, оба эти события, а также потеря свободы стоят между собой в связи.

В эпоху республики Скодра, по-видимому, принадлежала к Македонии; в эпоху империи этот город и Лисе были далматскими городами, а границей на берегу служило устье Дрины.

Новые городские поселения в этих местах, вне собственно Македонии, носят характер настоящих колоний: таковы Филиппы во Фракии, и в особенности Дерриоп в Пзонии (Ливий, 39, 53), причем, как свидетельствуют надписи, последний имел даже специфических македонских политархов, о чем говорит надпись от 197 г. н. э.: шу тс£р\ ’A^éÇav8pov OiA'urcrcou ’ev Дгррюсо яо>лтархшу (политархов Александра, сына Филиппа, в Дерриопе —Duchesne et Bayet, Mission au mont Athos, p. 103).