Эдвард Малковски - Боги, построившие пирамиды

Самое интересное, что оба эти символа украшали тиару древнеегипетских фараонов за две тысячи лет до установления христианства. На короне царя можно было увидеть изображение грифа и кобры, готовой нанести удар. В Древнем Египте эти образы считались символом высшей власти. Один из титулов фараона звучал так: «владыка тиары с грифом и змеей». Этот знак олицетворял божественного человека, наделенного качествами змеи (функция божественного разума) и грифа (функция примирения).

Кроме того, как указывает Джон Энтони Вест, союз кобры и грифа служил отображением союза Верхнего и Нижнего Египта. Наконец, он символизировал триумфальное единение таких способностей, как умение различать и ассимиляция, что также было знаком совершенного владыки.

Змея олицетворяет интеллект — способность, позволяющую человеку разбить целое на последовательные части. Точно так же змея, заглатывающая свою добычу целиком, разделяет ее затем на более мелкие куски. Божественный человек должен обладать и умением распознавать, и умением примирять или ассимилировать. Поскольку обе эти способности заложены в человеческий мозг, изгибы змеи на тиаре соответствуют физиологии этого органа. В свою очередь, та часть тиары, что расположена в центре лба, олицетворяет собой «третий глаз» и интеллектуальный потенциал человека {268} 268 Moustafa Gadalla, Egyptian Cosmology: The Animated Universe (Greensboro, NC: Tehuti Research Foundation, 2001), 45. .

Египтяне избрали символом власти змею, поскольку власть сама по себе двойственна в проявлении. В одно и то же время она носит как созидательный, так и разрушительный характер — в плане того множества, которое создается из единства. Ведь подобное созидание неизбежно разрушает целостность Абсолюта. Если учесть, что змея обладает раздвоенным языком и двойным пенисом, выбор ее в качестве символа двойственности становится очевидным. Нехеб Кау — так звали существо, в задачу которого входило творение всевозможных форм и атрибутов. Египтяне изображали Нехеб Кау в виде двухголовой змеи, что должно было засвидетельствовать двойственную и спиралевидную природу вселенной.

Функции двойственности и интеллекта носят не только человеческий, но и общекосмический характер. Существуют два вида разума — высший и низший. При этом змея олицетворяет сразу оба данных вида. Высший разум позволяет человеку постичь Бога. В символике он представлен небесной змеей. Желая наглядно отобразить эту идею, египтяне нередко рисовали человека, поднимающегося к звездам верхом на змее. Кроме того, во многих культурах был распространен символ крылатой змеи.

В то же время неупорядоченная двойственность представляет собой хаос и несет миру одно лишь разрушение. Приобретать знания, не создавая при этом ничего нового, значит, по мнению Веста, пародировать Бога. И в этом смысле змея олицетворяет хаотические, разрушительные силы космоса. Как правило, египтяне давали каждому животному одно-единственное имя. Змея, с ее функцией «разделителя» или разрушителя трудов Ра (Абсолюта), и тут стала исключением. В египетской мифологии змею упоминают под множеством негативных имен — возможно, для того, чтобы выделить все ее функции как разрушителя. Эта концепция «неупорядоченной двойственности» или «хаоса», являющегося неотъемлемым элементом вселенной, вошла и в христианскую традицию. Однако здесь она значительно видоизменилась, превратившись в упрощенное понятие зла — то есть силы, не примирившейся с Богом. Вот почему в наше время змею принято считать воплощением зла.

По мнению Веста, символ змеи имеет и другое, более научное значение. Энергия, то есть субстанция, из которой сформирована материя, является не чем иным, как «уплотненным сознанием». Сознание — это творческий импульс, благодаря которому существует энергия, а значит, и прочая материя. Таким образом, при посредстве энергии из духовного возникает материальное {269} 269 Gardner, «Episode 1: The Invisible Science». .

В свою очередь, энергия — это вибрация, или движение между положительным и отрицательным полюсами. Выражается она с помощью синусоидной волны. Уникальность данной волны состоит в том, что она представляет энергию, полностью сконцентрированную на одной частоте. Синусоидную волну можно сконструировать механически, передвигая по окружности произвольную точку. С левой стороны круга, из центра к точке, чертится радиус. Затем сдвигаем точку на некоторое расстояние вверх и чертим еще один радиус. Высота второй точки над первоначальным радиусом как раз и является синусом угла, сформированного двумя радиусами. Если круг вращается с постоянной скоростью, расположение точки относительно временной линии будет представлено синусоидной волной. Сама же точка будет находиться в пределах между 1 и -1.

Понятие синусоидной волны применимо и к переменному току, поскольку тот постоянно движется от негативного к позитивному и вновь к негативному полюсам. Световые и звуковые волны также возникают благодаря обычной вибрации. Это же простое движение между противоположными полюсами составляет основу нашей физической реальности, поскольку прослеживается даже на квантовом уровне.

Древние цивилизации, как отмечает Вест, изображали вибрацию (энергию) в виде змеи, движущейся по земле или в воде. Всем нам хорошо известно, что это движение можно схематически представить буквой «S» — то есть уменьшенной копией синусоидной волны. Таким образом, змея является универсальным символом, олицетворяющим превращение единства в двойственность — процесс, который с полным правом можно назвать космологической основой всех философских систем. Более того, эти вибрации позволяют искусству воздействовать на эмоции человека. В случае с музыкой это представляется вполне очевидным. Все мы знаем, что звуковые волны влияют на нас посредством громкости, интенсивности и тональности того или иного музыкального произведения.

Схожее воздействие оказывает на нас и архитектура, которую многие называют «застывшей музыкой». В целом между двумя этими формами искусства имеется немало общего. Для обеих характерна тяга к пропорциональности, следование временным отрезкам, ритмичная композиция и умение организовать ноты или элементы стиля в единое целое.

Вест полагает, что это не просто поэтическая метафора, но реальное положение дел.

Грандиозный храм сообщает зрителю свое значение исключительно с помощью вибрации. Сами мы не склонны учитывать эту вибрацию в силу ее визуального характера. Очевидным примером подобного рода энергии является цвет. Цветовое воздействие — это то, к чему мы все привыкли и что охотно признаем. Иное дело, когда речь заходит об архитектурной форме. Подобная форма — тоже вибрация, пусть и статическая. Она воздействует на нас посредством гармонии, пропорций, определенных размеров и геометрии, которая является не чем иным, как взаимодействием чисел {270} 270 Ibid. .