Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 20, 64, 65.

Василий III, сын Ивана III, занял московский великокняжеский престол после смерти своего отца в 1505 году.

Памятники дипломатических сношений, т. 11, с. 13.

В оригинальном старорусском переводе — «птичьим языком».

В. В. Трепавлов, История Ногайской Орды, с. 164;

А. Б. Кузнецов, Россия и политика Крыма в Восточной Европе в первой трети XVI вв., в: Россия, Польша и Причерноморье в ХV-ХVIII вв., Москва 1979, с. 68–69;

А. Л. Хорошкевич, Русь и Крым: от союза к противостоянию, с. 175–179.

Переговоры по делу об Абд-уль-Лятифе послужили причиной, по которой Менгли Герай отложил отправку в Москву освобожденных им из Молдовы русских дипломатов с итальянскими мастерами (в числе которых был Алоизио Ламберти да Монтаньяна, см. главу «Трон «повелителя мира»»). Упомянутый Менгли Гераем в письме «чудодейственный перстень» был подарен им великому князю в знак примирения по вопросу о дальнейшей судьбе пасынка.

А. Л. Хорошкевич, Русь и Крым: от союза к противостоянию, с. 166–167.

Книга посольская Великого княжества Литовского. 1506, «Сборник кн. Оболенского», № 1, 1838, с. 22;

М. Г. Худяков, Очерки по истории Казанского ханства, с. 55–69;

J. Pelenski, Russia and Kazan, p. 30–33;

Sh. Daulet, The Rise and Fall of the Khanate of Kazan (1438 to 1552), р. 175–186.

А. А. Горский, Москва и Орда, с. 182–183.

Гераи признавали за хаджи-тарханским правителем сан «хана», оставляя титул «великих ханов», «хаканов», исключительно за собой. Чин московского великого князя в крымской иерархии соответствовал статусу улусного бея. Так он порой назван и в ханских документах (Ch. Lemercier-Quelquejay, Les khanats de Kazan et de Crimes face a Moscovie en 1521, «Cahiers du monde russe et sovietique», vol. Xll, nr. 4, 1971, p. 483).

Выше говорилось, что большинство кефинских генуэзцев было вывезено османами в Стамбул. Небольшая их группа, однако, сумела избежать этого и после возвращения Менгли Герая в Крым попросила убежища в Крымском ханстве. Хан выделил беженцам землю возле села Сююр-Таш и принял некоторых из них на дипломатическую службу. Община потомков генуэзских беженцев, постепенно утрачивая родной язык и обычаи (но долго сохраняя римско-католическое вероисповедание) просуществовала в Крыму до конца XVII века. Постепенно община утратила и конфессиональную идентичность, частично приняв ислам, а частично православие, вследствие чего к началу XVIII века полностью растворилась среди окружающего населения — греков и крымских татар. См.: Описание Черного моря и Татарии, составил доминиканец Эмиддио Дортелли д'Асколи, префект Каффы, Татарии и проч. 1634, «Записки императорского Одесского общества истории и древностей», т. XXIV, 1902, с. 127–129; М. Броневский, Описание Татарии, с. 345–346; R. J. Loenertz, Leoriginedel/amissions, secentescadeiDomenicaniinCrimea, «Archivum fratrum praedicatorum», vol. V, 1935, p. 269–285; О. Гайворонский, Генуэзцы в Крымском ханстве, «Qasevet», № 33, 2008, с. 8–12.

Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 131, 143. В некоторых хрониках приведен рассказ о том, будто Мехмед Герай, находясь в момент смерти отца за Перекопом, приказал скрыть этот факт от подданных до тех пор, пока сам не прибудет в столицу. Вследствие этого Менгли Герай был похоронен якобы только через 40 дней после смерти (M. Urekli, Kirim hanhginm kurulusu, s. 24). В свете данных московских послов, находившихся на месте событий и приводящих точные даты смерти Менгли Герая и восшествия на престол Мехмеда Герая, эти сведения следует признать легендой. В середине апреля 1515 года Мехмед Герай находился в Девлет-Сарае и ему ничто не мешало похоронить отца в полном соответствии с мусульманским погребальным обрядом, на следующий день после смерти. Однако факт смерти хана действительно мог стать известен за пределами полуострова с опозданием, поскольку Мехмед Герай принимал специальные меры к этому.

Памятники дипломатических сношений, т. П, с. 131.

Памятники дипломатических сношений Древней Руси с державами иностранными: Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымской и Ногайской ордами и с Турцией, т. 11. «Сборник Императорского русского исторического общества», т. ХСV, 1895, с. 140.

Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 131.

Памятники дипломатических сношений, т. II. с. 131–135, 156.

В. Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты до начала Х\'Ш пека, Москва 2005, с. 290–291.

Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 113–117, 121;

Ch. Lemercier-Quelquejay, Les khanats de Kazan et de Crimee face a Moscovie en 1521, «Cahiers du mondc nisse et sovietique», vol. XII, nr. 4, 1971, p. 484;

Н. lnalcik. The Origin of the Ottoman-Russian Rivalry and the Volga-Don Canal (1569), «Ankara Universitesi Yilhgi», vol. I, 1947, p. 54.

Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 156.

A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, Le khanai de Crimee an debut du XVle siecle. De la tradition mongole a la suzerainete ottomane, «Cahiers du monde russe et sovietique», vol. XIII, nr. 3, 1972, p. 328.

Le khanat de Crimee clans les Archives du Musee du Palais de Topkapi, ed. A. Bennigsen. P. N. Boratav, D. Desaive, Ch. Lemercier-Quelquejay, Paris 1978, p. 114;

Ch. Lemercier-Quelquejay, Les khanats de Kazan et de Crimee face a Moscovie en 1521, p. 490. 481–484.

Материалы для истории Крымского ханства, извлеченные по распоряжению императорской Академии наук ич Московского главного архива Министерства иностранных дел, изд. В. В. Вельяминов-Зернов, Санкт-Петербург 1864, с. 1.

В оригинале: («barсa mogul padisahi»).

В. В. Бартольд, Сочинения, т. V, Москва 1968, с. 559–561;

В. А. Бушаков, Этноним «татары» во времени и пространстве, «Qasevet», № 23, 1994, с. 24–29;

Ф. Д. Люшкевич, Термин «тат» как этноним в Средней Ачии, Иране и Закавказье, «Советская этнография», № 3, 1971, с. 25–28;

C. E. Bosworth, E. Jeremikhs, Tat, in Encyclopaedia of Islam, vol. X. Leiden 2000, p. 368. О происхождении и использовании терминов «тат» и «татар» существует обширная дискуссионная литература, ссылки на которую приведены в перечисленных изданиях.

Еще один яркий пример, когда в титулах крымских ханов использовался утративший первоначальное значение монгольский термин, можно видеть в традиционном перечислении народов, подвластных крымским правителям. Приведу один из многих образцов ст апдартного ханского титула XVII столетия (Ислям III Герай, 1652): «Ulug Orda ve Ulug Yurtmu, ve Taht-i Qirimnin, ve barca Nogaynin, ve tag ara Cirkesnin, ve Tat milau Tavgacnin ve Dest-i Qipcaqnm, ve barca Tatarnin ulug padisahi» — «Великой Орды и Великого Юрта, и Крымского Престола, и всех ногайцев, и горных черкесов, и татов с тавгачами, и Кыпчакской Степи, и всех татар великий падишах» (Материалы для истории Крымского ханства, с. 459). Изначально «татами» и «тавгачами» в монгольском улусе Чингиз-хана называли соседние народы: уйгуров и китайцев, затем эти же термины были распространены па самые разные народности в разных областях империи. В Крыму термином «тат» обозначали население горной части полуострова, тогда как название «тавгач» не было присвоено ни одной из народностей, населявших полуостров. Этот компонент чингизидского титула утратил в Крыму всякий смысл — однако в силу освященного веками обычая традиционная формулировка «таты и тавгачи» использовалась Гераями на протяжении всего XVII столетия. См. С. Ф. Фаизов, Письма ханов Ислам-Гирея Ш и Мухаммед-Гирея IV к царю Алексею Михайловичу и королю Яну Казимиру. 1654–1658. Крьшскотатарская дипломатика в политическом контексте постпереяславского времени, Москва 2003, с. 29, прим. 49.