Павел Черносвитов - Загадки Древней Руси

Что касается численности Мамаева войска, то Л. Г. Бескровный определяет его в 50–60 тысяч человек [Бескровный Л. Г. Куликовская битва.// В сб.: Куликовская битва. М., с. 224].

Говоря о составе русской рати, военные историки отмечают, что «преобладающим родом оружия была конница. Пехота предназначалась преимущественно для обороны городов, но в числе героев Куликовской победы, достоверно, была и пехота, хотя и в незначительном числе» [Масловский, с. 215]. Е. А. Разин считает, что у Дмитрия Донского было 30 тысяч конницы и 20 тысяч пехоты. В войске имелось не менее 5 тысяч заводных лошадей и до 5 тысяч пароконных подвод.

Следует помнить, что значительная часть опытных воинов уже полегла в боях с Арапшой и Бегичем. В побоище на Пьяне были разбиты дружины переславская, юрьевская, муромская, ярославская и нижегородская. Отсюда — низкое профессиональное качество Куликовской рати. В бой, по сообщениям летописцев, пошло много «небываль-цев» — новобранцев. Кстати, и Мамай набирал наемников по этой же причине.

Что же касается состава русского и татарского войск, то вот мнение нашего известного специалиста-оружиеведа, сотрудника ГИМ М. Горелика: «У князя Дмитрия в войсках, кроме русских воинов, находились литовские дружинники князей Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, численность которых неустановима — в пределах 1–3 тысяч. Более пестрым, но далеко не настолько, как любят это представлять, был состав Мамаева войска. Не стоит забывать, что правил он далеко не всей Золотой Ордой, а только ее западной частью (столицей ее был отнюдь не Сарай, а город с забытым ныне названием, от коего осталось огромное, нераскопанное и погибающее Запорожское городище). Большинство войска составляла конница из кочевых потомков половцев и монголов. Немалыми могли быть и конные соединения черкесов, кабардинцев и других адыгских народов (черкасов), конница осетин (ясов) была малочисленной. Более или менее серьезные силы и в конницу, и в пехоту могли выставить подвластные Мамаю мордовские и буртасские князья. В пределах нескольких тысяч были отряды конных и пеших «бесермен» — мусульманских жителей золотоордынских городов: они вообще воевать не очень любили (хотя, по отзывам иноземцев-современников, храбрости им было не занимать), да и основное число городов Золотой Орды, причем наиболее многолюдных, находилось не в Мамаевой власти. Еще меньше в войске было умелых и стойких воинов — «армен», то есть крымских армян, а что касается «фрязей» — итальянцев, то столь излюбленная авторами «черная (?) генуэзская пехота», идущая густой фалангой, является плодом, по меньшей мере, недоразумения. С генуэзцами Крыма у Мамая в момент войны с московской коалицией была вражда — оставались лишь венецианцы Таны-Азака (Азова). Но там их было — с женами и детьми — лишь несколько сотен, так что эти купцы могли лишь дать деньги на наем воинов. А если учесть, что наемники в Европе стоили очень дорого и любая из Крымских колоний могла содержать лишь несколько десятков итальянских или вообще европейских воинов, число «фрязей» на Куликовом поле, если они туда и добрались, далеко не доставало до тысячи» [Горелик, с. 6]. Кстати, наличие в войске Мамая «фрязов» вызвало удивление и у писателя С. Н. Маркова: «Где смогли достать консулы Кафы и Судака отряд генуэзской пехоты? Гарнизоны крепостей в Крыму состояли из двух десятков солдат, барабанщика и трубача, да еще нескольких конных полицейских». [Марков С. Н. Земной круг. М., 1976, с. 129].

Сколько дней продолжался марш русской рати к Куликову полю, а равно и по каким путям, в точности неизвестно [Масловский, с. 220]. «Числа посещения Дмитрием Троицкого монастыря и игумена Сергия, возвращения его в Москву, выступления и нее и прибытия к Дону означены у наших историков и в «Древнем сказании о победе Дмитрия над Мамаем» (издано Снегиревым в 1829 году) различно и, по расчету времени и расстояний, отчасти не совсем кажется вероятным» [Голицын, с. 186, примеч.]. Д. Ф. Масловский полагает, что марш от Москвы до Коломны (приблизительно 90—100 верст) войска сделали за четыре дня. «От Коломны — к устью Лопасни, откуда к Непрядве около 190 верст (прямо по карте), пройдено в 11 дней, но, не считая: а) остановки у Лопасни, б) переправы за Оку и в) не приняв в расчет, когда в действительности прибыли последние части к Непрядве» [Масловский, с. 226]. Генерал-майор Е. А. Разин считает, что «за 7 суток русская рать прошла около 125 километров (средняя скорость похода — около 18 километров в сутки» [Разин, с. 276]) (рис. 5.23).

У А. А. Строкова недоумение вызвала цель марша русской рати от Коломны к переправе у Лопасни: «Почему Дмитрий отказался от переправы через Оку около Коломны и предпочел совершить кружное движение примерно на 60 километров в сторону от Коломны, вблизи устья реки Лопасни, где и переправились войска на другой берег Оки? На этот вопрос источники не дают прямых объяснений» [Строков, с. 285]. Можно лишь предполагать, считает Строков, что Дмитрий Донской хотел избежать марша по наиболее населенной части Рязанской земли и, может быть, предотвратить военное столкновение с рязанским князем Олегом, перешедшим на сторону Мамая. Но это объяснение совершенно неудовлетворительное. Во-первых, идя по населенной местности, легче снабжать войско продовольствием. А во-вторых, Дмитрий Донской шел не на охоту, а на войну, если верить источникам — с Мамаем и его союзниками, Олегом Рязанским и Ягайло. Зачем же ему надо было уклоняться от столкновений с ними? Да и само понятие «предотвратить столкновение» относится, скорее, к водителю автомобиля, когда он летит прямо на фонарный столб. Но Олег Рязанский — отнюдь не фонарный столб, стоящий на месте, он так же был свободен в передвижениях, как и Дмитрий Донской, и встреча противников могла произойти где угодно. Так что смысл маневра к устью Лопасни по-прежнему совершенно неясен. Единственным отчасти вразумительным объяснением может быть предположение генерала Е. А. Разина, что «для организации похода против татар большое значение имел выпас лошадей, так как зерновой фураж у русских всадников был весьма ограничен и обычно сберегался ко дню боя. Этот вопрос, безусловно, оказал влияние на выбор маршрута похода, который мог проходить лишь по долинам рек с заливными лугами» [Разин, с. 273–274].

Особый интерес у военных историков вызвала топография места, где, как считается, состоялась Куликовская битва. «Берега рек Дона и Непрядвы очень круты и во многих местах представляются в виде обрывов. Если бы армии пришлось отступать после проигранного дела, то положение ее было бы критическим… Вообще операции на обширном Куликовском поле, в положении русской рати 1380 г., имеют все невыгоды действия в мешке» [Масловский, с. 229]. При этом фронт русских войск рассекался оврагами: «Рыбный и Большой овраги разъединяют боевой порядок, построенный тылом к точке соединения рек Непрядвы и Дона, но по мере удаления на юг это неудобство сглаживается и тогда только овраги эти опасны при отступлении» [Масловский, с. 283]. Вместе с тем военные историки отмечают, что фланги русского войска могли быть надежно прикрыты мелкими речками и оврагами, которые, впрочем, затрудняли и действия русских: «Южная граница… пространства только с первого взгляда кажется открытою; овраги бывших рр. Курцы и Смолки, впадавших в Дон, и таковые же овраги Среднего и Нижнего Дубяка, впадавших в р. Непрядву, сходясь между собою в вершинах, замыкали эту, по-видимому, открытую, южную границу поля битвы. В настоящее время помянутые речки пересохли, но берега оврагов и ныне свидетельствуют о бывшей оборонительной их силе. У верховьев речек, между нынешними селениями Хворостянка (Дубики), Калешево и между дд. Даниловкой и Ивановкой скаты оврагов в настоящее время представляются в виде небольших складок местности, но по мере приближения от центрального пункта (Красный Холм) к помянутым деревням и далее к стороне Непрядвы и Дона (то есть от Хворостянки, Дубики и Даниловки на запад, а от Ивановки, Калешево и Загорья на восток), крутизна скатов оврагов увеличивается, и у главных рек этого района (Непрядва и Дон) берега оврагов бывших речек делаются настолько круты, что и в настоящее время, при отсутствии лесов, они окажут влияние на действия кавалерии, а именно: конница, наступающая на Монастырщину (или обратно), свободно может действовать в центре, в окрестностях, где ныне стоит памятник. Маневрирование же кавалерии (наступающей с юга на север) вправо или влево от помянутой центральной местности и в настоящее время будет затруднительно и в некоторых случаях совершенно невозможно. Если же принять в расчет свидетельства исторических документов, что овраги эти были покрыты лесом, то само собою следует, что в то время они были совершенно недоступны для конницы, по крайней мере, около устьев этих речек… При наступлении неприятеля с юга охват правого фланга войск, занимающих помянутое пространство, прикрывался лесистыми оврагами речек Н. Дубяк и Непрядвы, а охват левого фланга реки Курцею, а за ней — Смолкою и Доном». [Масловский, с. 229–230]. Не имея возможности охватить фланги, татары, считает Масловский, просто «продавливали центр и левый полк массою, от которой и дышать трудно было, давили на пространстве каких-нибудь 4–4,5 версты».