Павел Черносвитов - Загадки Древней Руси

Это наблюдение Масловского также не было учтено в последующих реконструкциях Куликовской битвы.

Весьма любопытны обстоятельства, связанные с вступлением в бой засадного полка. Письменные источники повествуют о том, как опытный Д. Боброк-Волынский сдерживал пылкого князя Владимира Серпуховского, рвавшегося в битву. Видя, что ветер дует прямо в лицо русскому воинству, Боброк запретил засадному полку вступать в дело, сказав, что «нет на то воли Божией». Но вдруг ветер переменился и подул в лицо татарам. Этой переменой ветра и определился якобы момент для атаки засадного полка. Откуда Боброк знал, что ветер переменится? А если бы он вообще не переменился — что, засадный полк так бы и простоял до конца битвы? Во всяком случае, Д. Масловский считает, что это «факт невозможный уже по одному тому, что заранее нельзя знать о перемене ветра».

Интересно, что при этом южный ветер дул… в спину воинам засадного полка («внезапно потяну ветер созади их», «духу южну потянувшу сзади них», «и приспе же час осмый, абие дух южный потягну сзади их»)! Получается, что полк стоял фронтом на север? Но на всех схемах-реконструкциях Куликовской битвы засадный полк стоит либо фронтом на запад, либо на юго-запад, и это понятно — на «нечаевском» Куликовом поле его иначе и не поставишь: приходится привязываться к реальной местности, а прямые указания летописей либо игнорировать, либо объявлять ошибками.

«Летописная повесть о побоище на Дону» [См. сб. Повести о Куликовской битве, М., 1959] вообще не упоминает ни о каком засадном полку. По версии авторов «Летописной повести», русские одержали победу после упорного трехчасового боя на «чистом и великом зело» поле. При этом разгромленные в битве татары, убегая, частью погибли в какой-то реке («И в погони той ови татарове от крестьян язвени оружием падоша, а друзии в реце истопоша» — Повести, с. 36), а уцелевших гнали «до реки до Мечи».

У В. Н. Татищева, который, как известно, пользовался недошедшими до нас источниками, изложение хода Куликовской битвы существенно отличается от привычного нам: «И бывшу уже часу шестому, о самый полдень, снидошася и се внезапу сила велика татарская нападе на передовой его полк. Князь же великий иде сам в той передовой полк, и бысть им сражение надолзе, но не можаше никто кого одолети. И о часе седьмом соступишась обоюду крепце всеми силами и надолзе бишася. Руским же тяжке бе, зане солнце бе во очи и ветр… Во первых же избрашася на чело мужи храбрейший, междо теми инок Пересвет, иже прежде иночестве вельми прославися в воинстве; той уби великого татарского наездника, и сам убиен бысть, (то есть Пересвет пал в бою, а не на поединке. — Прим. авт.) Таже и инии храбрии мужие, побеждая нечестивыя, сами падоша… И бысть тяшчайший бой у реки Мечи. Тогда убита под великим князем коня, он же пересяде на другий конь, и того воскоре убиша, и самого великого князя тяжко раниша, он же едва с побоисча избеже. Бывший же около его всии падаша или язвеннии уклонишася на страну, а сам князь великий, отшед в дуброву, ляже под древом многолиственным. Большой полк владимирский и суздальский, бияся на едином месте, не можаше одолети татар, зане многие побиении пред ними лежаху; ни татаре могусче я сломити (то есть татарам не удалось прорвать строй большого полка. — Прим. авт.)… На правой стране князь Андрей Ольгердович не единою татар нападши и многих избил, но не смеяше вдаль гнатися, видя большой полк недвижусчийся и яко вся сила татарская паде на средину и лежи, хотяху разорвати (то есть главный удар татары наносили в центре, а не по левому флангу русских. — Прим. авт.) Егда же татарове начата левую руку князей белозерских одолевати, и минута дуброву, иде же стояше князь Володимер Андреевич и воевода литовский Дмитрий Волынец с засадою, ии, видевшс сие, удариша со стороны и в тыл татарам, (то есть засадный полк пропустил татар и ударил им во фланг и тыл. — Прим. авт.). А князь Дмитрий Олгердович созади большого полку вступи на то место, где оторвася левый полк, и нападе с северяны и псковичи на больший полк татарский, (то есть Дмитрий Ольгердович, стоявший с резервами в тылу большого полка, «ударил по прорвавшимся на стыке большого полка и полка левой руки татарам, в образовавшийся разрыв между большим полком и полком левой руки, который к тому времени был оттеснен главными силами татар. — Прим. авт.). Тогда же и князь Глеб брянский (воевода большого полка. — Прим. авт.) с полком владимирским и суздальским поступи чрез трупы мертвых, и ту бысть бой тяжкий. Быв-шу же яко девяти часом, и бысть такая смятия, яко не можаху разбирати своих… И егда ветр потянул руским в тыл, и солнце созади ста, а татарам в очи, начаша татарове по-мыкатися, а Мамай помогаше и укрспляше созади. И не возможе более утерпети, абие побеже сам и сусчие с ним, рустии же полцы погнаша во след их; и догнавше станов, ту паки татарове рпрешися, обаче и ту вскоре сломите и вся таборы их взекиие, богатства их разнесоша, и гнаша до реки Мечи» [Татищев с. 146–147].

Обратим внимание, что версия Татищева имеет очень мало общего со всеми имеющимися реконструкциями битвы, сделанными на основании памятников Куликовского цикла. Главное разночтение: по Татищеву, бой продолжался и еще долгое время спустя после вступления в дело засадного полка; только после жестокой сечи татары заколебались, хотя Мамай постоянно подкреплял их свежими силами; наконец, сопротивление татар было сломлено, и они начали отступление, но попытались еще раз организовать отпор, опираясь на свои обозы, но и здесь их сопротивление было сломлено, и тогда началось бегство. При этом Татищев ничего не говорит ни о «Зеленой дубраве», ни о «Красном холме».

Насколько нам известно, «татищевская» версия нигде и никем не учитывалась при описании Куликовской битвы.

Одержав после четырехчасового боя победу, русские бросились преследовать разгромленного противника. Все, кто писал о Куликовской битве, вслед за сообщениями памятников Куликовского цикла, слепо повторяют, что преследование велось до реки Красивая Меча: «Преследование ордынцев было всеобщим, за ними устремились все русские воины, еще имевшие силы сражаться (и пешие тоже? — Прим. авт). Так, по словам автора «Сказания», в засадном полку «ни один человек не остался под знаменами, все гнались за татарами». «Преследование продолжалось почти 50 км и закончилось уничтожением главных сил ордынского войска, — утверждает современный автор, — Лишь немногим, в том числе самому Мамаю, удалось спастись — кони «сынов русских» были утомлены тяжелой и продолжительной битвой. Только к вечеру закончилась погоня. Усталые герои возвращались на поле битвы, где над телами павших гордо веяли победные русские знамена. «Уже и день кончился, солнце заходило, затрубили во всех полках русских в трубы, — повествует автор «Сказания». [Каргалов В. В. Куликовская битва. М., 1980].