Иван Оченков - Царь [СИ]

— Кто такие? — грозно крикнул подошедший сотник, когда всадники почти доскакали до будущих укреплений.

— Не признал, Василий Лукич? — отозвался усталым голосом старший из прибывших.

Стрелецкий сотник, изумленно вгляделся в его запыленное лицо и, узнав, тут же стащил с головы шапку и низко поклонился.

— Мудрено тебя признать, господин стольник. Можно подумать за тобой черти гнались.

— Они самые, — усмехнулся в ответ Михальский. — Государь здесь?

— Здесь, Корнилий Юрьевич.

— Так я проеду?

— Ты уж не серчай, господин стольник, только я сначала упрежу, что ты едешь. Все же время военное, сам понимаешь.

— Упреди-упреди, — не стал перечить царский телохранитель. — Только дайте водицы испить. Нет мочи терпеть.

Пока стрельцы поили неведомо откуда взявшихся всадников, к острожку прискакал жилец с требованием Михальскому немедля предстать пред светлы царские очи. Людей его пустить внутрь и накормить с дороги, а стрельцам продолжать заниматься своим делом. Корнилий, тут же с легкостью вскочил в седло, как будто и не провел в нем, бог знает сколько времени, но прежде чем двинуться в царскую ставку, обернулся и коротко приказал невысокому юноше, одетому на польский манер:

— Янек, ступай за мной.

Измученный предыдущим переходом парень с трудом поднялся, но, не посмев перечить, с трудом залез на свою смирную кобылку и потрусил вслед за грозным паном Михальским.

Стрельцы, проводив их взглядом, опять отложили оружие и взялись за работу. Только чернобородый Семен, зло усмехнувшись, пробурчал:

— Ишь как сотник перед ним согнулся, будто его придавило чем.

— Молчал бы ты, пока на нас всех беды не накликал, — одернул его кто-то из товарищей.

Тот хотел было добавить по адресу сотника еще что-то уничижительное, но видя недобрые взгляды остальных, заткнулся и с новыми силами принялся за работу.

Когда пришла весть о том что Корнилий, наконец таки вернулся, я был в своем шатре и разбирал одно крайне неприятное дело. Началось все с того, что сегодня утром сын Пожарского Петр, что называется, "ударил челом" на московского дворянина Колтовского. Оный дворянин, был недавно назначен вторым воеводой в Можайск под начало князя Пожарского, но прибыв на место службы, принялся всячески манкировать своими обязанностями. Иными словами выражаясь: затеял любимую игру московской знати под названием "местничество". Что на него нашло, я, честно говоря, не постиг. Роду он был нельзя сказать, чтобы очень уж знатного. Чин тоже совсем невелик, а вот поди же! "Николи не бывало, чтобы Колтовские под Пожарскими ходили" и все тут! В принципе может оно и так, но князь Дмитрий Михайлович, за многие свои заслуги перед отечеством был из стольников пожалован прямо в бояре. А это привилегия только самых знатных родов в Русском царстве. Колтовские же, при самом удачном развитии карьеры могли претендовать самое большее на чин окольничего к старости и то, если уж совсем повезет. Так что местничество в данном случае выглядело, мягко говоря, совершенно неуместным. Что самое интересное, сам Иван Колтовский был участником второго ополчения, которым и руководил князь Пожарский. Служил он ревностно и честно, был неоднократно ранен, за что и пожалован впоследствии и… вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

Кстати говоря, сам Дмитрий Михайлович и не думал жаловаться на своего второго воеводу, очевидно надеясь, что старый соратник образумится. А вот Петька, узнав о подобном отношении к отцу, возмутился и "ударил челом". Хочешь, не хочешь, пришлось собирать совет, выслушивать обе стороны думать, как разрешить конфликт с наименьшими потерями. С одной стороны, очень хотелось почтить неразумного дворянина "высокими хоромами с перекладиной" сиречь виселицей. Все-таки затевать смуту при приближении врага это даже хуже измены – это глупость! С другой, по той же самой причине не хотелось доводить дело до крайности. Накажешь такого паче меры, а у него друзья, родня… того и гляди обидятся и еще большую глупость учинят. Но ведь и спускать никак нельзя! В общем, куда ни кинь, везде клин. Так что известие о прибытии Михальского было как манна небесная, ибо давало небольшую отсрочку перед принятием решения.

— Вот что, болезные, — заявил я собравшимся. — Ступайте покуда, не до вас сейчас! Но далеко не расходитесь, мало ли…

Едва Колтовский и представлявший интересы расхворавшегося отца Петр Пожарский вышли, в шатер зашел мой верный Корнилий в сопровождении какого-то нескладного парнишки в скромном кунтуше.

— Где ты пропадал столько времени, чертяка? — обрадованно поприветствовал я своего бывшего телохранителя. — Я уж забыл как ты и выглядишь!

— И вам многие лета, государь, вот я и вернулся.

— Вести-то хоть добрые принес?

— Увы, те вести с которыми к вам отправился Мелентий и без того были нехороши…

— Мелентия чуть не убили под Москвой, — перебил я его. — Он всего несколько дней как пришел в себя.

— Проклятье! Но кто осмелился на подобное злодеяние?

— Судя по его словам, Телятевский.

— Но его схватили?

— Да где там, как сквозь землю провалился, подлец! Однако сейчас мне не до него. Итак, у Владислава перед выходом было около двадцати пяти тысяч войска. Сколько-то он оставил у Смоленска, так что полагаю, что наши силы будут почти равны. У него преимущество в кавалерии, у меня в пехоте и артиллерии, кроме того у нас есть укрепления. При таком раскладе, я бы сказал, что шансы у нас неплохие.

— Все гораздо хуже, ваше величество, — печально покачал головой Корнилий.

— Что ты имеешь в виду?

— На соединение с королевичем идет Сагайдачный.

— Что?!! Не может быть!

— К сожалению, это правда. И у него почти двадцать тысяч запорожцев.

— Проклятье!

— Вам не надо было идти навстречу полякам. Следовало дождаться их у стен Москвы и обороняться там.

— Чтобы меня там в спину подстрелили? — прохрипел я в ответ. — Нет уж, будем драться здесь!

— О чем вы? — насторожился Корнилий.

— Потом у Никиты спросишь, — отмахнулся я. — Ты мне вот что скажи, далеко ли от нас запорожцы?

— Да кто же их знает, проклятых. Если на засечной линии не застрянут, то через неделю будут

— Через неделю?

— На самом деле я думаю, что так быстро им не пробиться, однако, следует учитывать и такой вариант.

— А Владислав должен подойти через два дня…

— Скорее, что через три, их очень задерживает обоз. Но, возможно, что королевич задерживается нарочно, чтобы подойти одновременно с казаками.

— Похоже, что немного времени у нас есть…

— Я знаю, о чем вы думаете, государь, но с Владиславом идет гетман Ходкевич. Он опытный и осторожный военачальник и вряд ли допустит какую-нибудь оплошность.