Иван Оченков - Царь [СИ]

Как и говорил Ходкевич, русский воевода, а это действительно был Валуев, не стал ждать, пока его зажмет польская кавалерия и отвел свой отряд к Вязьме. Последние русские ратники еще входили в ворота крепости, когда показались идущие за ними враги. Едущий в окружении пышной свиты королевич внимательно осмотрел на укрепления крепости, поморщился от дыма полыхающего посада и вопросительно посмотрел на гетмана. Тот, как будто отвечая на незаданный вопрос, махнул рукой одному из своих офицеров и тот понятливо кивнув, сорвался с места и вскоре в сопровождении трубача и жолнежа с белой тряпкой на пике подскакал к самым воротам.

— Позовите воеводу! — требовательно закричал он.

— Что тебе нужно? — последовал ответ с воротной башни.

— Я послан выборным русским царем Владиславом. Он милостиво обещает всем вам прощение, если вы откроете ворота!

— Скажи Владиславу, что он еще не царь!

— Григорий это ты?

— Да, Александр, я!

— Пся крев, грязный изменник! Ты и сам голову сложишь и людей своих погубишь.

— Зачем ты так ругаешься, Сашка!

— Затем что ты предал королевича Владислава.

— Врешь ты все! Это Владислав нас предал, когда отказался выполнять обещанное. И ты свою веру ксендзам продал за тридцать сребреников! Даже ругаться стал как поляк. Пошел прочь отсюда, а то стрелять велю!

Парламентер, скрипнув зубами, вернулся к королевичу с гетманом и доложил им обо всем что услышал. Ходкевич выслушал его без особого интереса, а вот Владислав принялся расспрашивать офицера.

— Как вас зовут?

— Александр Новицкий, ваше высочество.

— Вы русин?

— Да.

— И, вероятно, православный?

— Пока, да.

— Что значит, пока?

— Я дал обет, перейти в католичество, если Господь дарует нашему оружию победу в этом походе.

— Да будут все ваши обеты исполнены!

— Аминь.

— Вы, как я вижу, знакомы с Валуевым?

— Да, мы прежде были друзьями.

— Ступайте, мы довольны вашей службой.

Когда, Новицкий отъехал, королевич еще раз окинул глазами городские укрепления и спросил у гетмана:

— Кажется, стены этой крепости не слишком крепки?

Действительно, в отличие от построенного из кирпича Смоленска, стены Вязьмы были деревянными и лишь несколько квадратных приземистых башен были сложены из белого камня. Впрочем, вокруг стен был выкопан глубокий ров наполненный водой, так что совсем легкой добычей вяземский кремль не выглядел. Так и не дождавшись ответа, королевич продолжил:

— Вероятно, разбить их не составит особого труда?

— Ваше высочество, — почтительно отвечал ему Ходкевич. — Раз уж мы не стали задерживаться у Смоленска, то совсем уж не стоит отвлекаться на эту ничтожную крепость. Когда мы возьмем Москву, она сама упадет к вашим ногам, а ее жители притащат вам Валуева в цепях. Вы ведь этого хотите?

— Пожалуй, я бы не отказался посмотреть, как этот изменник будет висеть в петле.

— У вас будет такая возможность. А сейчас мы, оставив здесь небольшой заслон, двинемся дальше.

— Что же, я вполне согласен с вашими доводами. Прикажите нашей армии поворачивать.

— С вашего позволения я уже сделал это. Тут в нескольких милях переправа через один из притоков реки Вязьмы. Наплавной мост. Разведка проверила – все чисто. Мы перейдем на другой берег, а оставшиеся рядом с крепостью жолнежи будут всю ночь палить костры, чтобы враг думал, что здесь вся наша армия. После чего утром нас догонят.

— Прекрасный план, — буркнул королевич, немного обиженный, что гетман не посоветовался прежде с ним и повернул своего коня.

Когда они оказались у переправы, дело шло к вечеру. Речка была в этом месте невелика и неглубока, однако берега с обеих сторон были очень крутыми. Авангард армии уже заканчивал переправу на восточный берег, и вслед за легкими хоругвями шагала выбранецкая пехота.

— А ведь здесь прекрасное место для засады, — заметил Владислав, внимательно оглядывая окрестности.

— Вы правы, — согласился с ним, чувствующий себя немного неловко Ходкевич, — но я послал разведку, чтобы убедиться в отсутствии врага.

— Как вы думаете, пан гетман, а почему Валуев не устроил нам засаду здесь?

— На западном берегу трудно укрыться, а с восточного вернуться в крепость. Вот если бы Мекленбургский герцог был где-то рядом, то он непременно устроил какую-нибудь пакость.

— Но вы уверены, что его здесь нет?

— Нет, не уверен. И поэтому настоятельно рекомендую вам пока оставаться на этом берегу, пока не переправятся основные силы.

— Что же, быть посему.

Как и ожидалось, переправиться всей армии не удалось. К авангарду присоединились только несколько баталий венгерской пехоты с пушками, а основная часть войска заночевала на западном берегу. Окружив место ночлега возами, и выставив караулы, доблестные шляхтичи принялись укладываться спать. Впрочем, заснуть сразу у них не получалось. Воспоминания о случившейся днём стычке с противником многим взбудоражили кровь, так что заснуть без доброго куфеля крепкой вудки не было никакой возможности. Выпив же, ясновельможные паны принялись рассказывать друг другу о своих подвигах, и чем больше спиртного проваливалось в ненасытные глотки, тем большие орды схизматиков оказывались начисто вырубленными в только что случившимся деле. Разумеется, далеко не все в польском лагере предались безудержной пьянке. Многие жолнежи, особенно из числа действительно побывавших в бою, наскоро поужинав, легли отдыхать, неодобрительно посматривая в сторону своих совершенно распоясавшихся товарищей. Доверенные офицеры гетмана всю ночь проверяли караулы, безжалостно наказывая заснувших и поддерживая по возможности порядок среди никак не желавших угомониться.

Владиславу тоже не спалось. Какое-то время он беседовал с Казановским, не обращая внимания на томные взоры бросаемые панной Канковской. По правде говоря, из-за всех случившихся днем перипетий, слуги королевича не успели поставить ему походный шатер, а устроиться с фавориткой на возу молодой человек немного стеснялся. К тому же у него еще были иллюзии по поводу того, что ее инкогнито остается нераскрытым. Словом, прождав любовника некоторое время, Агнешка разозлилась и отправилась спать в возок отца. В конце концов, она действительно всем для него пожертвовала, а он… и ведь даже этот несносный пан Адам, слащавое лицо которого в последнее время вызывало у панны ненависть пополам с презрением, говорил что ночь – ее время!

Увы, ночь не принесла ей успокоения. Проворочавшись на жестком ложе всю ночь, она встала в ужасном расположении духа. А ведь будь она рядом с Владиславом, любая дерюга показалась бы ей мягче перины! Впрочем, он ведь тоже спал один, так что, решив, что королевич уже достаточно наказан за свою неучтивость, Агнешка направилась к нему. Несколько времени спустя девушке пришло-таки в голову, что прежде чем появляться перед королевичем, следовало хотя бы попытаться привести себя в порядок. Но, к сожалению, эта мысль пришла ей в голову слишком поздно. Увидев ее неумытой с опухшими от слез глазами и спутанными волосами, этот несносный пан Казановский тут же расхохотался. А ее принц, вместо того, чтобы защитить даму своего сердца… тоже улыбнулся! Этого разочарования нежная душа панны Карнковской вынести уже не могла и она, рыдая во весь голос, бросилась к коновязи. Найдя среди лошадей королевича одну оседланную, Агнешка, птицей взлетев в седло, ударила в бока несчастного животного каблуками. К несчастью это была не смирная кобылка, на которой обычно передвигалась панна верхом, а настоящий боевой конь. Почувствовав энергию всадника, благородное животное с места поднялось в галоп и вихрем пронеслось через весь лагерь. Все, что смогла вцепившаяся в поводья девушка, это направить его в сторону переправы. Оторопевший от увиденного Владислав кинулся было наперерез, но где там! Агнешка вихрем промчалась мимо него, а уже через несколько секунд копыта ее коня гулко стучали по бревенчатому настилу моста. Пан Адам первым сообразил, что так ее не остановить и, вскочив на другого коня, поскакал следом. Увы, он опоздал всего лишь на несколько мгновений. На мост уже вступил отряд панцирной кавалерии, ротмистр которого еле увернулся от обезумевшей от горя панны Агнешки. Ничего не поделаешь, нужно было ждать, когда этот отряд перейдет, надеясь, что девушку смогут остановить на том берегу.