Герхард Глински - Кёнигсберг [Conigsberg – Königsberg – Калининград. Прошлое и современность]

Печать городской библиотеки Кёнигсберга.

В 18-м веке культурная и духовная жизнь получили поддержку со стороны развивающейся стремительными темпами прессы. Как и в Берлине, так и в граде на Прегеле стали издаваться газеты и журналы самых различных направлений и на любой вкус. Печатались статьи о6 истории Прусского края. За восторженный патриотический пафос «отвечал» уже упомянутый нами выше журнал «Эрлойтертес Пройссен» («Просвещённая Пруссия»), редактором которого был директор Кёнигсбергской Городской библиотеки Михаэль Лилиенталь. Выпускались еженедельники, отражавшие общественную дискуссию на темы морали и просвещения, под такими волнующими заголовками, как «Дворец достопамятности и духовности», «Отшельник» и т. п. Новая, «галантная» литература находила достойное отражение на страницах журнала « Дафна», сотрудником которого был и юный Гаманн, а также в сердцах её почитателей. Тут были и стихи Вольтера, и стихи про Вольтера, стихи о пастушках и греческих богинях, о прекрасных купальщицах, о сердечных приключениях летом и о тех же – зимой. В 1736-м году король Фридрих Вильгельм 1-й повелел, чтобы профессора университета регулярно писали статьи для «Еженедельных Кёнигсбергских Известий». Иммануил Кант, к примеру, был автором статьи о привлекшем чрезвычайное внимание общественности лиссабонском землетрясении. Две газеты отвечали за культурные и политические новости из всех стран мира. Эти газеты назывались: «Королевские привилегированные прусские государственные военные и штатские вести», в просторечии «Гартунгская газета» – по имени издателя и «Кёнигсбергские учёные и политические вести», прозванная по аналогии «Кантовской газетой». «Гартунгская газета» позволяла себе время от времени небольшое, но лихое сражение с Берлинским Цензурным Ведомством, в частности, из-за критики на её страницах прусско-русских отношений. На посту редактора отдела фельетонов «Кантовской газеты» одно время мучился Иоганн Гаманн, доверительно назвавший однажды в письме своему близкому другу Иоганну Готтфриду Гердеру свою редакторскую деятельность «извращением духа». Несмотря на страдания великомученника Гаманна, раздел газеты, посвящённый культурной жизни, был вполне удобоварим и достоин как чтения, так и почтения. Новости и комментарии поступали в редакцию газеты изо всех частей Европы, а новая немецкая литература на родном языке подвергалась детальному анализу и, по надобности, меткой критике. Примером литературных рецензий может послужить помещённый в газете отзыв о «Клавиго» Гёте.

Наряду с Гаманном сотрудниками газеты являлись: Кант, Гердер, бургомистр Теодор фон Гиппель и военный советник Шеффнер. Несмотря на успех среди публики, экономическое здоровье газеты по прошествии нескольких лет стало ухудшаться. В конце концов и газета, и издательство потерпели финансовый крах. Заместитель Канта Карл Юлиус Харткнох открыл впоследствии в Риге издательство, ставшее преемником Кантеровского учреждения. Кант, Гердер и Гаманн полностью доверяли ему и снабжали Харткноха, как и в прежние времена, своими произведениями. А сам издатель, посылая время от времени в Кёнигсберг бочонок икры, поддерживал таким образом в «своих» авторах необходимые бескорыстность и рвение.

«Русские офицеры слушают лекцию Канта». Современная русская картина Изольды Сорочкиной и Виктора Грачева с намеком на время Семилетней войны.

Причиной своеобразного перелома в кёнигсбергской культурной и духовной жизни стала, как это ни странно, оккупация Кёнигсберга войсками Российской Империи во время Семилетней войны (1758-й по 1762-й год). Конечно, обстоятельства в те времена сложились иначе, чем в 20-м столетии. Саму оккупацию можно было описать словами «дело соседское». Ответственные офицеры были большей частью прибалтийскими немцами. Официального принесения сословиями присяги на верность царице Российской Империи им было вполне достаточно; коммерческие операции и управление городом оккупационными властями не затрагивались и проводились по-старому, по-прусски. Была вытребована уплата контрибуций, но и в этом плане решающим фактором была не конфронтация, а переговоры: контрибуционные требования удалось сократить, направив определённые суммы в Санкт-Петербург по адресу лиц, обладавших необходимыми для оказания влияния полномочиями. Фридрих Великий воспринял «недостойное» поведение кёнигсбержцев как личное оскорбление, и после Семилетней войны нога его ни разу не преступила кёнигсбергского порога. Время для решающих перемен внутри общества созрело, и присутствие российских войск стало последним толчком, приведшим лавину общественного мнения в движение. Не взирая более на барьеры, созданные происхождением, состоятельностью и образовательным уровнем дворяне, бюргеры, купцы и учёные объединились в единое целое: в публику. Следуя рекомендации русского гувернёра, офицеры начали посещать университетские лекции, в том числе лекции самого Канта по географии, математике и строительству крепостных укреплений.

«О вечном мире» – философское произведение Иммануила Канта (1795).

Устраивались вечера и приёмы, давались балы, общественная жизнь закипела ключом, подражая во всём светской манере. Дамы были в восторге!

Отношения Кёнигсберга с Курляндией носили и до этого перелома весьма тесный характер, теперь же они ещё более потеплели. Духовенство, преподаватели и коммерсанты стремились в Курляндию, а прибалтийцы развили огромный интерес, касавшийся кёнигсбергских учебных заведений. В 17-м столетии самым популярным университетским центром был Росток, теперь же поток абитуриентов переменил ориентацию и устремился в Кёнигсберг. 80% прибалтийских студентов теологии и юриспруденции не упустили возможности добавить к своему имени дворянский титул, претендуя на определённый социальный престиж. Подготовительные курсы прибалтийцы зачастую проходили в стенах кёнигсбергских гимназий, причём особой популярностью пользовался описанный нами выше Коллегиум Фридриха. С момента основания в 1775-м году в Митау «Петринской академии» большая часть подготовительных курсов стала проводиться в этом учебном заведении.

Если родители студента были состоятельными людьми и могли позволить своему дорогому отпрыску подобную роскошь, то студента принимали на службу гофмейстера. Большинство гофмейстеров состояли на службе у прибалтийских дворян. Свои услуги в качестве гофмейстера предлагали кандидаты на пост священнослужителя или же студенты старших курсов, не обладавшие достаточным состоянием. Такие студенты, наряду с исполнением обязанностей гофмейстера, часто выступали и в роли частных преподавателей, обучая своего богатого подопечного верховой езде, фехтованию и танцам, а также оказывая ему репетиторские услуги и сопутствуя ему. Например и Кант, и Гаманн работали временами гофмейстерами.