Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

Интересно отметить, что даже такой выдающийся ученый, как Нуаре, в свое время писал следующее: „Слепорожденный видит рукой. Он может даже, как показывают примеры, стать значительным геометром. С другой стороны, лишенное осязательного органа животное, как бы совершенно ни был сконструирован его глаз, никогда не дойдет до интеллектуального созерцания, никогда не будет видеть форму тел". Из этого видно, что Нуаре из факта компенсации зрения осязанием не сумел сделать правильного вывода. Не понимая до конца познавательной сущности техники, всей глубины ее социальной опосредствованности, Нуаре поспешил возвести границу для этой компенсации, а тем самым поставить предел и гносеологии. Как известно из истории, установление границ познания особенно характерно для философии буржуазного общества в определенные моменты ее развития. Нуаре в этом случае не оригинален.

Не выдерживает критики и так называемый „реализм", по существу „новая" форма идеализма, который пытается выплыть на философскую поверхность под флагом критики идеализма. Что в самом деле означают такие слова: „...знание должно быть непосредственным или его не может быть вовсе". Это есть одна из многочисленных попыток буржуазной философии разрабатывать гносеологию без учета действенного характера познания. После Маркса невозможно возвращаться безнаказанно к тезису о непосредственном знании. Наше знание опосредствовано всей общественной практикой, преимущественно техникой.

Машина оказывает могучее воздействие на личность человека. Так, Штерн прав, когда утверждает, что „работа образует школу жизни и что машина является в ней одним из наиболее преуспевающих воспитателей". Но влияние машины шире и глубже, чем это представляется Штерну. Дело не только в том, что она приучает человека к ритму, дисциплине и т. п. Гораздо важнее то обстоятельство, что машина развивает чувства человека, расширяет его кругозор и углубляет его сознание. Следовательно, трудно переоценить значение техники для чувственного познания. В противность утверждениям антимашинистов прошлых времен и нашей эпохи, техника не убивает чувства и не подавляет человека. Наоборот, она обнаруживает его скрытые силы и всемерно их развивает. Технический прогресс разнообразит чувства, утончает их, делает их способными к восприятию тысячи нюансов, которые навсегда были бы закрыты для человека, не будь технического развития. Техника реабилитирует чувства, делает их полноценным источником знания и устраняет всякие границы на пути чувственного знания.

§ 30. 4. МЫШЛЕНИЕ И ТЕХНИКА

Мышление всегда разрабатывалось идеализмом с особой настойчивостью, и именно на его долю выпали наибольшие успехи в этой области. Общеизвестно значение диалектического метода, являющегося прямым продуктом немецкой классической философии. Нельзя, однако, думать, что материализм ничего не сделал в этом направлении. Материализму принадлежит двойная заслуга: во-первых, он установил, что мышление является свойством материи, во-вторых, — и это очень существенно,— материализм всегда высоко держал знамя разума против религии и мистики, на которые идеализм неизменно сбивался, тем самым, сдавая позиции разума.

И все же проблема мышления стоит в марксовой философии существенно отлично от предшествующих ей учений. Там мышление выступало либо как атрибут материн (Спиноза), либо как демиург действительности (Гегеля}. Между тем как в учении диалектического материализма „идеальное — это не что иное, как переведенное и переработанное в человеческом мозгу материальное" (Маркс). Некоторые критики автора „Капитала" спрашивают: „Каким образом материальное переводится, перемешается в человеческую голову — и откуда происходит и материальное и человеческая голова?" 2На этот вопрос нетрудно ответить, если вдуматься в приведенные три положения Спинозы, Гегеля и Маркса. В самом деле, тогда оказывается следующее. Для до марксовой философии (материализма и идеализма) гносеологическая проблема существует в очень ущемленной и отнюдь не развернутой форме, ибо если мышление только атрибут материи (все равно, вечный или возникающий на известной ступени развития ее), то отсюда вытекает неизбежно пассивное отражение мышлением бытия; выражением этого факта является формула Фейербаха: бытие — субъект, мышление — предикат. Если же мышление является демиургом действительности, то из этого необходимо следует отождествление реальности с мыслью, по существу ликвидация бытия, а стало быть и его познания, т. е. устранение гносеологической проблемы. Достойно внимания то обстоятельство, что гегелевскому принципу, сформулированному в онтологической форме (идея — демиург действительности), Маркс противопоставил положение в гносеологической форме (идеальное— переведенное и переработанное в человеческом мозгу материальное). Глубочайший смысл этого положения состоит в том, что гносеологическую проблему, в собственном смысле слова, ставит лишь диалектический материализм, ибо у идеализма этой проблемы нет, а у старого материализма она неразрешена. Маркс говорит об идеальном как о переведенном и переработанном. Это значит, что мышление есть, во-первых, известная деятельность как затрата определенной энергии. В этом отношении между мышлением и другими функциями организма нет существенной разницы, и, во-вторых, оно есть результат деятельности как мыслительной способности. Грубейшая ошибка вульгарного материализма состояла в том, что он видел только первую сторону и потому занимался проведением параллели между деятельностью мозга и деятельностью почек и т. д. Для теории познания важнейшим является вторая сторона деятельности — мыслительная.

Для гносеологии важно не то, что мышление есть сама по себе деятельность, связанная с рядом физиологических отправлений (это существенно для естествознания), а то, что оно является результатом деятельности общественного человека, его практической борьбы. Буржуазная философия до настоящего времени не подозревает, какой важнейшей философской категорией является труд, практика. Это относится даже к такому философу, как Дьюи, который утверждает, что „прирожденное и неиспорченное состояние детства, отличающееся горячей любознательностью, богатым воображением и любовью к опытным исследованиям, находится близко, очень близко к состоянию научного мышления". Научное мышление слишком опосредствовано, чтобы его можно было находить в состоянии детства. Только в результате продолжительной энергичной деятельности (практической и теоретической) человек доходит до научного мышления. Буржуазная философия всегда так или иначе изолировала духовную жизнь от материальной деятельности и поэтому приходила к выводу, что мышление, в качестве самодовлеющего процесса, может развиваться до бесконечности, вне всякой зависимости от общественных условий и от окружающей действительности. Диалектический материализм установил совсем другое. Он показал, что мышление является социально детерминированным процессом (общественное бытие определяет сознание) и что оно может развиваться, как мышление о материальном мире. Существует и мышление о мышлении, но перспективы здесь ограничены, лишь мышление о действительности — бесконечно, как бесконечна и последняя.