Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

Вернемся к влиянию техники на мышление. Энгельс отмечает, что , естествоиспытатели и философы совершенно не занимались этим вопросом, и потому они не пошли дальше противопоставления человека природе, между тем как только из воздействия человека на нее можно понять сущность мышления. Само собой очевидно, что Энгельс имел в виду технику. Действительно, техническая деятельность более чем какая-либо другая связана с вниманием, уменьем разъединять, соединять и т. п. Она же с необходимостью приводит к установлению всевозможных форм зависимости и связи „...Благодаря деятельности человека, — говорит Энгельс,— создается представление о причинности, представление о том, что одно есть причина другого. Правда, одно правильное чередование известных естественных явлений может дать начало представлению о причинности — теплота и свет, получаемые от солнца, — но здесь нет настоящего доказательства, и в этом смысле Юм со своим скептицизмом был прав, когда говорил, что правильно повторяющееся post hoc никогда не может обосновать propter hoc. Но деятельность дает возможность доказательства причинности". 1Пока мы только наблюдаем явления природы, мы можем лишь предположить наличие объективной связи, как только мы овладеем этими явлениями мы получаем доказательство причины. Таким образом, техника больше чем какая-либо другая форма практической деятельности прокладывает путь для каузального мышления и научно-причинного объяснения явлений действительности. Техника оказывает могучее влияние уже на мышление первобытного человека, и сила этого влияния возрастает в меру технического прогресса.

Техника, однако, не может влиять на мышление изолированно от всей остальной человеческой деятельности (на это было указано выше). Здесь во всяком случае нужно привести указание Марра, что „на всех стадиях мышление неразлучно связано с языком, одинаково с ним изменчиво…". Ибо язык есть не просто звучание, а и мышление, да и не одно мышление, а накопление смен мышления, смен мировоззрения, также двигающих сил, и потому в нем, мышлении, имеем магическое средство для сдвигов в производстве и производственных отношениях не только при их зарождении и зачаточных формах социальной структуры, но и в наши дни". Это безусловно важное указание, которое гносеология должна учитывать; нет мышления вне языка и наоборот. Это означает вместе с тем, что, влияя на язык, орудие одновременно воздействовало на мышление. Вообще надо иметь в виду, что между развитием орудий труда и изменением мышления = языка существует исключительно прочное взаимодействие, которое еще более усилится в будущем. Об этом Марр говорит таким образом: „Будущий язык — мышление, растущее в свободной от природной материи технике".

Перейдем к понятию субстанции. Ленин так говорит по этому вопросу: „ С одной стороны, надо углубить познание материи до познания (понятия) субстанции, чтобы найти причины явлений. С другой стороны, действительное познание причины есть углубление познания от внешности явлений к субстанции. Двоякого рода примеры должны бы пояснить это: 1) из истории естествознания и 2) из истории философии. Точнее: не «примеры» тут должны быть — сравнение не есть доказательство, а квинтэссенция той и другой истории + история техники". Ленин связывает понятие причины с понятиемсубстанции и для понимания этой связи привлекает историю (философии, естествознания и техники). В самом деле, только история науки и техники дает необходимое нам объяснение. Приведем следующее высказывание Энгельса: „Мы наблюдаем, — говорит он, — ряд форм движений,... которые все... переходят друг в друга, обусловливают взаимно друг друга, являются здесь — причиной, там — действием, причем совокупная сумма движения при всех изменениях формы остается одной и той же (спинозовское „субстанция есть causa sui" выражает прекрасно взаимодействие)". 3Мышление, значит, не останавливается на той или иной причине и взаимодействии, оно идет дальше и достигает понятия субстанции. Как мы видим, до-марксовский материализм в лице Спинозы сумел выдвинуть вышеприведенное классическое положение и достичь огромной принципиальной высоты, до которой идеализм органически не был способен подняться. Однако, дойти до признания того, что природа есть причина самой себя, философия сумела лишь на определенной ступени общественного развития, и прежде всего, стало быть, на известной ступени практической деятельности человечества, в первую голову — техники. В частности Спиноза находился под большим влиянием технических идей своего времени. Он прошел школу Декарта, интерес которого к машинам мы знаем. Он сам непосредственно изучал механику и изложил свое философское учение, как известно, в геометрической форме. Понятие субстанции у Спинозы стоит в теснейшей связи с общим состоянием естествознания и техники в XVII веке. Приведем небольшой отрывок из главного сочинения Спинозы: „Аксиома 1. Все тела или движутся, или покоятся. Аксиома 2. Всякое тело движется то медленнее, то скорее. Лемма 1. Тела различаются между собой по своему движению и покою, скорости и медленности, а не по субстанции. Лемма 3. Тело движущееся или покоящееся должно определяться к движению или покою другим телом, которое в свою очередь определено движению или покою третьим телом, это — четвертым и так до бесконечности." 1Здесь, как мы видим, понятие субстанции связывается Спинозой с понятием движения и взаимосвязи различных тел. Глубокая мысль автора „Этики" состоит в том, что лишь понятие субстанции способно предотвратить нас от так называемой дурной бесконечности. Мы видим таким образом, что изучение природы, борьба с ней и овладение ее силами привели к выработке понятия субстанции.

Борьба с природой еще в одном отношении существенна. Техника всегда была на стороне разума против суеверия. Она всегда рациональна и является самым страшным врагом декаданса. Инж. Павловский с полным правом говорит: „Кажется мне, что лучшим лекарством на распространение того умственного упадка, проявлением которого является декадентизм, мистицизм, спиритизм и т. п., есть именно сознание тех начал, какие налагают самый сильный отпечаток на совершенную цивилизацию. Носительницей этих начал есть именно техника. Этого не сознают даже самые громкие имена современной философии". 2У инженеров всегда были основания жаловаться на буржуазную философию, и эти основания остаются по сей день.

Техника чем далее, тем более становится научной. Особенно это относится к машинной технике. Поэтому техника и разум нераздельны. Современные иррационалисты и мистики являются одновременно антимашинистами и, наоборот, все антимашинисты так или иначе борются против разума. Техника предоставляет разуму огромное средство для познания природы. Достаточно привести один лишь пример из наших дней. Современная физика обращается к электротехнике за помощью в целях успешной бомбардировки атомного ядра. В связи с этим электротехника должна разрешить проблему высоковольтных установок (порядка миллионов вольт).