Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

Совсем кратко коснемся общественной формы, как таковой, т. к. в размерах, необходимых для нашей темы, мы ее уже разобрали, и дальнейший анализ вопроса вывел бы нас из рамок нашей работы к совершенно особой теме — об экономических структурах общества.

Формы общества, складываясь на основе способа производства и обмена, развиваются и изменяются в диалектическом взаимодействии со своей основой. Диалектика эта выражается не только в факте изменения формы, но и в ее развитии от скачка до скачка, в диалектике взаимодействия с основой. Складываясь в зависимости от производства, как основного момента, она содействует этому производству путем, в частности, развития обмена. Формы и способы обмена являются обратной стороной способа производства, определяемой этим способом, они являются общественной формой в полном смысле этого слова. Господство в производстве определяет господство и в обмене. Но в процессе исторического развития происходят различные вариации отступлений от этого верного (в целом) положения, вплоть до обратных положений. «В настоящее время,— говорит Маркс, — промышленная гегемония влечет за собой торговую гегемонию. Напротив, в собственно мануфактурный период торговая гегемония обеспечивает промышленное преобладание. Отсюда та выдающаяся роль, которую в то время играла колониальная система» («Капитал», I, 747). А ведь этот исторический факт вносит очень много следствий, которые при конкретном изучении их могут быть противопоставлены теории, выше изложенной. Но это может быть сделано лишь в случае забвения метода, которым работали Маркс и Энгельс и который является основой теории исторического материализма.

При разборе теории производительных сил, как и всякого вопроса исторического материализма, не следует забывать материализма и диалектики.

§ 15. Общественные отношения и производительные силы

Перейдем к третьему вопросу — вопросу об обратном влиянии общественных отношений на материальные производительные силы.

Человек, с известной точки зрения, существо двуликое. Так, для нас он — с одной стороны — со стороны рабочей силы — элемент материальных производительных сил общества, а с другой — он член этого общества. И разделить это диалектическое единство нельзя, кроме как в теоретической абстракции. Как первое, так и второе лицо одинаково составляют «существо» нашего объекта. В процессе производства, в лице рабочих, участвует не только материальная сила, одаренная сознанием , но и общественно-организованная сила, сила, организованная обществом. Мы уже говорили выше о сочетании усилий отдельных единиц-людей и процессе труда. И это сочетание само по себе есть сила, влияющая па успешность производства, на его производительность. Больше того, оно есть необходимое условие целого ряда производств, начиная с самых примитивных его форм. Вспомним коллективность производственного процесса в первобытном коммунизме. В «Немецкой идеологии» Маркс называет это сочетание «производительной силой». В тексте у авторов этого произведения соответствующее место выражено так: «...определенный способ производства или промышленная ступень всегда связаны с определенным способом сотрудничества и определенной общественной ступенью (рукою Маркса: и этот способ совместной деятельности есть сам некоторая «производительная сила»)» (Арх., I, 220). Таким образом, на основе материальных производительных сил общества развивается еще «некоторая производительная сила» самого общества. Здесь как будто бы нарушается вся та градация, которой мы выше придерживались, именно то, что производительные силы это категория одного ряда, а общественные отношения — другого. Общественные отношения встали, как будто, в ряд производительных сил.

Самой ранней формой общественности человеческого труда, существующей и до сих пор, является кооперативная его форма. В наиболее примитивных из известных нам общественных организаций простая кооперация ее членов в процессе производства средств существования выступает в качестве решающей силы всего производственного процесса. Примитивное орудие индивидуального пользования не могло бы дать нужного эффекта без кооперативного сочетания рабочей силы всего коллектива.

Проследим, в общих чертах, дальнейшее развитие этой формы человеческого труда.

В родовом обществе мы наблюдаем уже более сложную форму кооперативной организации труда — разделение труда, в зачатке представляющее будущее общественное его разделение. Но разделение труда в основе предполагает ту или иную широту специализации, а, следовательно, развития орудий труда. Ремесленное разделение труда феодального периода дает нам необычайно сложную картину кооперативного труда с громадной специализацией и развитием орудия труда, по-прежнему остающегося орудием индивидуального рабочего. В этом обзоре для нас важно выявить тот факт, что развитие производительных сил, в данном случае орудий труда, происходит не иначе как в определенной общественной форме труда и что эта форма обусловливает существование самого производства, данного способа его и дальнейшее его развитие. Развитие ремесла совершенно немыслимо без данной кооперативной формы его. Больше того, эта форма обеспечивает переход его к следующему этапу развития — мануфактуре, где кооперативный характер процесса труда выступает с такой выпуклостью, что без него немыслимо изготовление не только готовой вещи, но и отдельной части этой вещи. В машинной промышленности капиталистического общества кооперативная форма общественной организации труда овеществляется в самом орудии труда, и кооперация рабочих здесь, как нигде, выступает с очевидной зависимостью от орудия труда, в качестве технического условия производства. Но, по существу, эта же зависимость выступает и во всех остальных способах производства, где она также складывается на основе наличных производительных сил и, являясь общественным условием существования производства, воспроизводится каждым актом этого производства. В машинной же промышленности она слилась с орудием производства, с вещностью этого орудия, до осязаемой наглядности. Кооперация людей здесь вылилась в кооперацию вещей — машин, системы машин. Кооперация здесь действительно превратилась в производительную силу в том смысле, как мы понимаем эти последние (в смысле совокупности вещественных элементов производства),— она овеществилась, но это выразилось лишь в том, что орудия приняли ее общественную форму, облачились в нее всем своим материальным строем. Так что производительной силой в данном случае явились опять-таки не общественные отношения, не распределение людей в производстве, а определенная историческая форма развития средств производства, в данном случае машинная их форма. В связи с разбором этого вопроса небезынтересно отметить такой факт. Кооперация, являющаяся техническим производственным отношением, способом производства, присуща, как таковая, всем этапам исторического существования человечества. Простая форма ее в первобытном коммунизме основывалась на общности отношения к источникам средств существования, при слабом индивидуальном орудии. Правда, уже тогда она спорадически превращалась в орудие коллективного пользования,— напр., рылись ямы для ловли крупного зверя. Сами предметы труда (напр., объекты охоты) вызывали кооперативную форму сотрудничества у общества. Здесь объединяло не орудие, как таковое, а как раз другие средства и условия производства. Орудие было слабо, оно было просто ничтожно (но оно все же показатель состояния производительных сил), оно само по себе не могло обусловить строения общественной организации. И тут, как и в следующие эпохи, другие элементы производительных сил выступали и играли решающую роль: процесс труда носил общественную форму в виде простой кооперации. Но ввиду того, что предметы труда и сами средства производства вообще содержали в себе еще слишком мало прошлого труда, так как они в значительной своей части до того не подвергались воздействию труда то и сама общественность была еще условно человеческой общественностью; в нее слишком много привносилось звериного, биологически унаследованного человеком. Но это, между прочим.