Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

Приведем следующее место из «Капитала», частично раскрывающее вопрос: «Пока процесс труда является чисто индивидуальным, один и тот же рабочий объединяет все те функции, которые впоследствии разделяются. Он сам контролирует свое индивидуальное присвоение предметов природы для своих жизненных целей. Впоследствии его контролируют. Отдельный человек не может воздействовать на природу, не приводя в движение своих собственных мускулов под контролем своего собственного мозга. Как в самой природе голова и рука принадлежат одному и тому же организму, так и в процессе труда соединяются головной и ручной труд. Впоследствии они разъединяются и доходят до враждебной противоположности. Продукт превращается вообще из непосредственного продукта индивидуального производителя в общественный, в общий продукт коллективного рабочего, т. е. в продукт рабочего персонала, комбинированного таким образом, что различные члены его ближе или дальше стоят от непосредственного воздействия на предмет труда. Поэтому уже самый кооперативный характер процесса труда неизбежно расширяет понятие производительного труда и его носителя, производительного рабочего. Теперь для того, чтобы трудиться производительно, нет необходимости непосредственно прилагать свои руки; достаточно быть органом коллективного рабочего, выполнять одну из его подчиненных функций» («К.», 1,489). Следующее место из «Капитала» же наиболее четко подчеркивает вопрос: «Отделение интеллектуальных сил процесса производства от ручного труда и превращение их во власть капитала над трудом получает свое завершение... в крупной промышленности, воздвигающейся на базисе машин. Частичное искусство отдельного машинного, подвергшегося опустошению, рабочего исчезает как ничтожная и не имеющая никакого значения деталь перед наукой, перед колоссальными силами природы и перед общественным массовым трудом, воплощенным в системе машин»(«Капитал», I, 403.). Индивидуальный рабочий ремесленного способа производства перестает быть силой, способной привести в действие весь механизм производства, его заменяет коллективный рабочий, с совершенно иными функциями, среди которых в значительной степени отошла к машине и главнейшая функция живого труда — целесообразная деятельность. За рабочим остался контроль этой деятельности, к тому же и тот очень ограниченный, т. к. эта сторона дела в сильной мере воплощена в механизме, — в измерительных приборах, манометрах и т. п.

Индивидуальный рабочий потерял всякое самостоятельное значение, он стал играть роль лишь в качестве частичного рабочего одного коллективного целого, каковым являются все рабочие данного предприятия, данной фабрики.

Процесс такого изменения роли живой рабочей силы шел через мануфактуру. Если в крупной промышленности исходной точкой переворота в способе производства является средство труда, то в мануфактуре эта роль принадлежала рабочей силе («Кап.», I, 348). Именно мануфактура подготовила подлинную коллективность и всего производственного процесса и его отдельных элементов — рабочей силы и средств производства. Но сама она выполнила эту роль только в отношении живой рабочей силы, затронув средства производства лишь тем, что еще более индивидуализировала их, приспособив к простейшим операциям, что, впрочем, явилось необходимым этапом для перехода к машине.

«Специфическим для мануфактурного периода механизмом остается сам коллективный рабочий, составленный из многих частичных рабочих» («Капитал», I, 327). Но этот факт уже внес много принципиально нового. Рабочий хотя и оперировал по-прежнему индивидуальным инструментом, но от него отделились «духовные потенции производства» («Капитал», 1,340). «Все те познания, понимание и воля, которые развиваю!' в себе самостоятельный крестьянин или ремесленник, хотя и в малом масштабе — подобно тому, как дикарь все военное искусство воплощает в приемах своей личной хитрости,— все это в мануфактуре требуется лишь от мастерской в целом» («Капитал», I, 340). «Собирательный рабочий обладает теперь всеми способностями производителя в одинаково высокой степени и в то же время тратит их самым экономным образом, так как каждый свой орган, индивидуализированый в особом рабочем, он применяет лишь для отправления своей специфической функции» («Капитал», I, 327 .).

Живая рабочая сила в мануфактуре претерпевает качественное превращение в сравнении с предыдущим историческим этапом производства. Оперируя по-прежнему индивидуальным инструментом в мануфактуре, она имеет значение лишь как часть целого, живого рабочего механизма, из которого образуется мануфактура.

«...Мануфактура, раз она уже введена, развивает рабочие силы, по самой природе своей пригодные лишь к односторонним специфическим функциям» («Капитал», I, 327). И это развитие, сыграв свою историческую роль, привело к полному отрицанию роли живого труда в той ее форме, в какой она являлась на протяжении всего исторического развития1. ...Изобретения Vaucanson'a, Arkwright'a, Wаtt'a и т. д. могли получить осуществление только благодаря тому, что эти изобретатели нашли значительное количество искусных механических рабочих, уже подготовленных мануфактурным периодом» («Капитал», I, 359).

Машина, появившаяся благодаря необычайному развитию искусства живого работника, со временем лишила всякого значения это искусство, сделав его символом отсталости производственного процесса. За отдельным рабочим при машине сохранилась лишь та роль, что естественными возможностями этого рабочего стала определяться быстрота движения рабочего механизма, а в некоторых отраслях, правда, ими еще определяются размеры и производительность машины.

Но машина не только окончательно устранила значение искусства индивидуального рабочего, она внесла коренные изменения и в функции созданного мануфактурой коллективного рабочего. «В мануфактуре рабочие образуют члены одного живого механизма. На фабрике мертвый механизм существует независимо от них, и они присоединены к нему как живые придатки» («Капитал», I, 402). «В мануфактуре расчленение общественного процесса труда чисто субъективно, представляет просто комбинацию частичных рабочих; в системе машин крупная промышленность обладает вполне объективным производственным организмом, который рабочему приходится взять, как готовое материальное условие производства» («Капитал», I, 364).

Таков, в общих чертах, процесс качественного изменения рабочей силы и роли этой силы в процессе производства, происходящий параллельно количественному и качественному росту производительных сил вообще. Диалектика этого процесса, просмотренного нами на протяжении перехода от индивидуального ручного труда к коллективному машинному, по нашему мнению, позволяет вывести, и в данном аспекте, следующее заключение о рабочей силе, как элементе, входящем в состав производительных сил: помимо своего значения орудия одаренного сознанием, вносящего в производственный процесс момент целесообразности этого процесса, рабочая сила является элементом, движущим весь процесс, созидающим рост и качественные превращения средств производства. В нашем обзоре сначала появился коллективный рабочий, а затем было создано коллективное средство труда. Впрочем, это можно подтвердить и тем фактом, что всякому новому экземпляру орудий предшествует добавочный живой труд, так сказать, авансированный, затраченный сверх нормы, необходимой для восстановления рабочей силы и средств производства, добавочный труд, застывший в виде орудия, которое войдет только в следующий процесс производства и там будет играть свою роль. Поэтому тайна роста средств производства не в них самих, а в рабочей силе. Эта мысль у Маркса является основной мыслью «Капитала». Рабочая сила, в специфической для данного общества форме — капитала, переменного капитала, является источником прибавочной стоимости, а поэтому и источником возрастания постоянного капитала, иначе — средств производства .