Фернан Бродель - Структуры повседневности: возможное и невозможное

Общая жизнь Европы смешивала, таким образом, упорно сохранявшиеся разные цвета: Север — это не Юг, европейский Запад — не Новый Свет, а старая Европа — не та новая Европа, которая распространяется на восток вплоть до дикой Сибири. Мебель же — свидетельница такого противостояния, такого самоутверждения крохотных «отечеств», на какие подразделялся западный мир. Нужно ли еще повторять, что характеру общества, непрерывно в этом процессе участвовавшего, принадлежало в нем свое слово. И наконец, меблировка, вернее, все в целом убранство дома свидетельствует о широком экономическом и культурном движении, которое подталкивало Европу к тому, что сама она окрестила Просвещением, — к прогрессу.

Если исходить из привычной обстановки наших нынешних жилищ, то по зрелом размышлении все здесь оказывается старым наследием, давними завоеваниями: письменный стол, на котором я пишу, шкаф, где уложено белье, обои, наклеенные на стены, сиденья, деревянный паркет, оштукатуренный потолок, размещение комнат, камин, лестница, присутствие безделушек, гравюр, даже картин. Отталкиваясь от простого сегодняшнего интерьера, я могу восстановить в воображении древнюю эволюцию, «прокрутить» в обратную сторону фильм, который приведет читателя к старинной роскоши — старинной, однако зарождавшейся с опозданием. Это означает наметить опорные точки, описать «а», «Ь» и «с» истории меблировки, и ничего более. Но начинать следует с начала.

Жилая комната всегда имела свои четыре стены, свой пол, потолок, одно или несколько окон, одну или несколько дверей.

Пол на первом этаже долго будет сделан из утрамбованной земли, затем его будут покрывать каменными плитами или [керамической] плиткой. И на старинных миниатюрах плиточный пол зачастую будет выглядеть роскошно: это была роскошь, нарисовать которую почти ничего не стоило. Впрочем, узорчатые плиты были в употреблении с XIV в., так называемые «свинцовые» плиты (покрытые эмалью свинцового цвета, на графитовой основе) появились в XVI в., а в XVII в. повсюду, даже в скромных жилищах, полы покрывали керамической плиткой. Однако мозаичных полов не было до конца XVII в., во всяком случае во Франции. Что же касается паркета в современном значении, так называемого «наборного», то появился он в XIV в., но только в XVIII в. наступила огромная мода на него, с многочисленными вариантами: «мозаичный», углом… {922} Потребность в дереве возрастала. Вольтер мог написать: «Прежде дубы сгнивали в лесу, ныне же их разделывают на паркетные полы».

Потолок долгое время именовали «полом»: он и в самом деле был всего лишь полом чердака или вышележащего этажа; его поддерживали выступавшие наружу балки и лежни — необработанные в рядовых домах, отесанные, декорированные или обитые тканью — в богатых жилищах. В начале XVII в. пришедшая из Италии мода закрыла балки и лежни деревянными кессонами, резными, позолоченными или украшенными мифологическими сюжетами. Лишь в XVIII в. вошли в моду гладкие потолки. Штукатурка и искусственный мрамор «затопили» деревянную конструкцию, и случается, что сегодня под их слоем в некоторых старинных домах обнаруживают балки и лежни, три столетия назад расписанные орнаментом и гербами {923} .

Самый любопытный обычай старины вплоть до XVI в. и даже позже заключался в том, чтобы покрывать полы первого этажа и жилых комнат соломой зимой и зелеными листьями и цветами — летом: «Улица Фуарр, колыбель наших факультетов словесности и естественных наук, обязана своим названием соломе, которой покрывали полы аудиторий» {924} . Это же обыкновение имело место и в королевских покоях. Во время банкета, который город Париж в июне 1549 г. давал Екатерине Медичи, устроители озаботились тем, чтобы «рассеять по залу нежные благоуханные травы» {925} . На картине неизвестного автора 1581 или 1582 г., изображающей ночной бал по случаю бракосочетания герцога де Жуайеза, паркет усыпан цветами. И к тому же требовалось еще обновлять эти цветы, эти травы, этот камыш. В Англии не всегда бывало так, во всяком случае по словам Эразма Роттердамского, так что грязь и отбросы сами собой скапливались на такой подстилке. Невзирая на эти неудобства, некий врач еще в 1613 г. рекомендовал употреблять такие охапки зеленых трав «в красивой комнате, увешанной добрыми циновками или коврами, а внизу усыпанной розмарином, мятой, душицей, майораном, лавандой, шалфеем и прочими подобными травами» {926} . Солома, трава, с добавлением камыша или шпажника, которые укладывали вдоль стен, — все эти деревенские украшения поблекли перед циновками из плетеной соломы (которые всегда были известны и которые вскоре научились изготовлять разноцветными и с узорами), а затем — перед коврами. Последние появились очень рано; яркие, плотные, они покрывали полы, столы (ножки которых не всегда можно было увидеть), сундуки и даже верх шкафов.

Интерьер бюргерского дома в Южной Германии XV в. Картина неизвестного мастера. Музей искусств, Базель .

На покрытых масляной или клеевой краской стенах комнаты цветы, ветки, тростник уступают место обойным тканям, которые могли «изготовляться из любого вида материи, скажем из бархата, камчатной ткани, парчи, ее дешевой имитации, брюггского атласа, грубой рубчатой шерсти». Но, как советовал в 1762 г. Савари, следовало, быть может, обозначать таким названием только « bergames , позолоченную кожу [имеются в виду известные уже на протяжении столетий испанские guadameciles ], шерстяные обивочные ткани с ворсом, которые изготовляются в Париже и Руане, и прочие обойные ткани, довольно недавно появившиеся и изготовляемые из тика, каковой позволяет довольно хорошо воспроизводить в красках и с лощением персонажи и зелень» {927} . Эти обойные ткани высокого лощения с изображением различных персонажей, мода на которые восходит к XV в. и должна быть признана заслугой фландрских ремесленников, мануфактура гобеленов позднее довела до технологического совершенства. Но против них была их высокая себестоимость. И к тому же увеличение количества мебели в XVIII в. ограничит их использование: поставишь перед ними комод или буфет, объяснял Себастьен Мерсье, — и вот уже прекрасные персонажи оказываются разрезаны пополам.

Бумажные обои — их называли «домино» — благодаря своей дешевизне одержали решающие успехи. «Доминотье» печатали их по той же самой технологии, которая служила для изготовления игральных карт. «Этот вид бумажных обоев… долгое время использовался только деревенским людом и парижской мелкотой для украшения и, так сказать, обивки кой-каких углов в их хижинах и в их комнатах и лавках. Но… к концу XVII в. их довели до такой степени совершенства и привлекательности, что, помимо крупных партий обоев, кои отправляют в чужеземные страны и в главные города королевства, в Париже нет ни одного дома, как бы великолепен он ни был, где бы не было какого-нибудь местечка — либо гардероба, либо еще более приватного помещения, отделанного такой бумагой и довольно приятно ею украшенного» (1760 г.) {928} . Дело дошло до того, что, когда снимали мансарды, они обязательно должны были быть оклеены расписными обоями, иногда очень простого рисунка, скажем в белую и черную полосу. Ибо существовали расписные обои и расписные обои; не все они так роскошны, как выполненный на китайские мотивы образец мюнхенского Национального музея, относящийся к 1770 г.