Фернан Бродель - Структуры повседневности: возможное и невозможное

И наконец, Индия практически не производила ни золота, ни серебра, ни меди, ни каури . Чужая монета приходила в страну через ее никогда не закрывавшиеся ворота и поставляла Индии основную долю ее «монетного сырья». Португальцы, ободренные этим хаосом, станут чеканить монету, конкурировавшую с монетой индийской. Точно так же вплоть до 1788 г. будут существовать батавийская рупия, да еще и персидские рупии. Но систематический отток драгоценных металлов со всего мира к выгоде Великого Могола и его державы продолжался. «Читателю надлежит принять во внимание, — пояснял в 1695 г. некий путешественник, — что все золото и серебро, что обращается в мире, в конечном счете устремляется к Моголу как к своему центру. Известно, что то, что вывозят из Америки, обойдя несколько европейских королевств, идет через Смирну по шелковому пути частью в Турцию, а частью в Персию. Но турки не могут обойтись без кофе, каковое поступает из Йемена или Счастливой Аравии; арабы, персы и турки не могут обходиться также и без индийских товаров. Это ведет к тому, что они отправляют крупные денежные суммы по Красному морю в Моху (Мокка) возле Баб-эль-Мандебского пролива, в Басру, в глубине Персидского залива, в Бендер-Аббас и Гоммерон (Камрун), а оттуда везут их на своих кораблях в Индию». Точно так же все закупки голландцев, англичан и португальцев в Индии производились на золото и серебро, ибо «только за наличные деньги можно купить у индийцев товары, которые хочешь везти в Европу» {1355} .

Это едва ли преувеличенная картина. Но, так как ничто не достается даром, Индия должна была без конца расплачиваться своими драгоценными металлами. Это служило одной из причин ее трудной жизни, а также и расцвета «компенсировавших» производств, в частности текстильного в Гуджарате, подлинной движущей силы индийской экономики еще до появления Васко да Гамы. Происходил активный вывоз товаров в близлежащие и отдаленные страны. Гуджарат с его хлопкоткачеством следует себе представлять выглядевшим по образу и подобию производящих шерстяные ткани Нидерландов в средние века. С XVI в. это ткачество вызвало огромный подъем ремесленного производства, который захватил и районы, прилегающие к Гангу. В XVIII в. хлопковые ткани, ситцы ( «indiennes» ), ввозимые в больших количествах купцами, будут наводнять Европу до той поры, пока она не предпочтет изготовлять их сама и не сделается их конкурентом.

Денежная история Индии довольно логично следовала за продвижением Запада: ее монетой управляли на расстоянии. Все происходило так, словно для того, чтобы возобновить после 1542 г. чеканку серебра в Индии, понадобилось дожидаться прибытия в Европу, а затем утечки из нее американского белого металла. В. Магальяйс Годинью подробно рассказал, как рупии чеканили из испанских реалов и персидских ларинов (которые часто сами бывали переплавленными реалами). Так же точно золотая монета — это повторно использованное португальское золото, происходившее из Африки, испанское золото из Америки, а всего более — венецианские цехины {1356} . Этот новый приток потряс старую ситуацию в денежной сфере, опиравшуюся на сравнительно скромное обеспечение драгоценными металлами азиатско-африканского происхождения (золото из Китая, Суматры и Мономотапы, японское и персидское серебро) и средиземноморского (венецианские золото и серебро). Плюс к этому — тоже скромные количества меди, приходившей с Запада по Красному морю. И плюс обилие псевдоденег: каури в Бенгалии и других местах, горький миндаль, ввозившийся в Гуджарат из Ирана. Медное обращение, как и циркуляция золота и серебра, было нарушено, в данном случае — массовым ввозом меди из Португалии, который весь поглощала могольская Индия. И так до того времени, когда медь стала редкостью в Лиссабоне, а затем после 1580 г. полностью пропала {1357} . Тогда мы увидим в Индии медный голод, несмотря на замену прежних поставок поставками китайской и японской меди. После правления Джахангира, около 1627 г., выпуск медной монеты в могольской Индии, до того обильный, замедлился, и серебро стало играть все большую роль в сделках, тогда как роль каури вновь возросла из-за необходимости частично заменить медные пайсы ( paysahs ) {1358} .

Будучи сам по себе огромным массивом, Китай может быть понят лишь в окружении соседствующих с ним примитивных экономик, от которых он зависит: Тибета, Японии (почти что до XVI в.), Индонезии, Индокитая. Как исключения, подтверждающие правило, следует изъять из такой общей оценки окружавших его примитивных хозяйственных систем Малакку — узел торговых связей, куда деньги стекались сами собой; западную оконечность Суматры с ее городами, золотом и пряностями; довольно густо уже заселенный остров Ява, где медная монета caixas , была сделана по китайскому образцу. Хотя Ява только вступала еще в начальную стадию своей денежной системы.

Итак, Китай жил рядом со странами, пребывавшими в «детском» возрасте: в Японии деньгами долго служил рис; в Индонезии и Индокитае ими были китайские caixas , привозные или воспроизведенные на месте, или медные «гонги», или золотой песок на вес, или же оловянные или медные гирьки; а в Тибете эту роль играл наряду с золотым песком привезенный с далекого Запада коралл.

Все это объясняло отставание самого Китая и в то же время известную замкнутость его денежной системы, занимавшей «господствующее» положение. Китай мог без угрозы для себя позволить себе неторопливое развитие денежного обращения: ему достаточно было стоять выше своих соседей. Выделим, однако, гениальное решение — бумажные деньги, которые в целом продержались с далекого IX и по XIV в.; решение это было особенно действенным в монгольские времена, когда Китай на путях через Центральную Азию оказался открыт одновременно для мира степей, для мусульманских стран и для Запада. Бумажные деньги, помимо тех внутренних удобств, какие они представляли при платежах между провинциями, позволили сохранить серебро для тех затрат металла, каких требовала эта торговля со Средней Азией и с европейским Западом (заметим мимоходом как отклонение, что Китай тогда экспортировал белый металл). Именно бумажными деньгами император взимал определенные налоги, бумажными деньгами, на которые, как напоминает Пеголотти, иноземные купцы должны были обменивать свою звонкую монету, каковую им возвращали при выезде из страны {1359} . Использование бумаги станет ответом китайцев на конъюнктуру XIII–XIV вв., способом преодолеть трудности, присущие архаичной форме обращения тяжелых медных или железных caixas , и оживить внешнюю торговлю на шелковом пути.

Слева: китайская «банкнота» XIV в. Выпущена первым императором династии Мин. Собрание Ж. Лиона. ( Фото Жиродона .)