Коллектив авторов История - Естественные эксперименты в истории [сборник]

Эти корреляции достаточно сильны: коэффициенты по уровню грамотности являются статистически значимыми на уровне 5 %.

Корреляции, показанные на рисунках 6.8A и 6.8C, остаются статистически значимыми даже после учета географических переменных, демографических характеристик, а также длительности периода британского колониального правления. Аналогичные соотношения существуют и для остальных элементов инфраструктуры (начальные, средние школы и электричество); для этих параметров взаимосвязь с долей голосов победителя также является статистически значимой. В интересах краткости эти результаты здесь не приведены, но их можно получить у авторов по запросу. Ось ординат на рисунке 6.8D представляет собой остаток, полученный после регрессии дорог с твердым покрытием на явку избирателей, долю голосов выигравшего кандидата и уровень грамотности. Ось абсцисс представляет собой остатки, полученные от регрессии доли землевладения не-заминдари на эти же переменные. Наклон линии на рисунке 6.8D составляет 0,20 — это несколько меньше, чем 0,25, полученное в графе 6 таблицы 6.1. Аналогичным образом наклон для начальных школ составляет 0,01, для вузов — 0,06, для обеспеченности электроэнергией — 0,11; эти цифры можно сравнить с предыдущими показателями — 0,07, 0,11 и 0,21 соответственно.

Найл Фергюсон определяет несколько специфических практик, которые Британская империя стремилась распространять на завоеванных территориях и которые отличают ее от других колониальных держав. Его список включает в себя английские формы землепользования, английский язык, шотландскую и английскую банковские системы, общее право, протестантизм, командные виды спорта, ограничение власти государства, представительные собрания, а также идею свободы воли. Что касается этого списка, банковские системы и английский язык, как правило, в основном распространялись в городах, в то время как другие институты не имели различий в реализации в разных частях Британской Индии. Niall Ferguson . Empire: The Rise and Demise of the British World Order and the Lessons for Global Power. London, 2002. P. xxv. Некоторые из других исследований, представленных в этой книге, также подтверждают устойчивость влияния институтов прошлого. Аджемоглу и соавторы ( Daron Acemoglu, Davide Cantoni, Simon Johnson, and James Robinson. From Ancien Régime to Capitalism: The Spread of the French Revolution as a Natural Experiment) в главе 7 обнаруживают, что институциональные реформы, проведенные французскими завоевателями в некоторых частях Европы, заложили фундамент для расцвета капитализма, который начался несколькими десятилетиями позже. Нейтан Нанн в главе 5 ( Nathan Nunn . Shackled to the Past: The Causes and Consequences of Africa’s Slave Trades) приходит к выводу, что африканские страны, которые приняли на себя основной удар работорговли, отстают по экономическим показателям даже в XX веке.

Важнейшими из работ по этим темам являются Douglass C. Northand and Robert P. Thomas. The Rise of the Western World: A New Economic History. New York, 1973; Eric L. Jones. The European Miracle: Environments, Economies, and Geopolitics in the History of Europe and Asia. New York, 1981; Kenneth Pomeranz. The Great Divergence: China, Europe and the Making of the Modern World. Princeton, NJ, 2000.

Если использовать выражение, принадлежащее Альфреду Кросби; см.: Crosby. Ecological Imperialism: The Biological Expansion of Europe, 900–1900. New York, 1986.

Старый порядок состоял из множества отдельных институтов. Разные ученые обращают внимание на разные вещи. Некоторые утверждают, что ключевым элементом являлся контроль абсолютной монархии. Однако к теме нашего эссе имеют более прямое отношение институты, упраздненные Французской национальной ассамблеей 4 августа 1789 года. Как будет сказано позже, среди них были и привилегии аристократов, и гильдии.

Adam Smith. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations / ed. R. H. Campbell and A. S. Skinner. New York, 1976. P. 387.

Jerome Blum. The End of the Old Order in Rural Europe. Princeton, NJ, 1978. P. 356.

Jan de Vries and Ad van der Woude. The First Modern Economy: Success, Failure, and Perseverance of the Dutch Economy, 1500–1815. New York, 1997. P. 17, 162–163; Jonathan I. Israel. The Dutch Republic: Its Rise, Greatness and Fall, 1477–1806. New York, 1995.

Об упадке феодализма: Rodney Hilton. The Decline of Serfdom in Medieval England. 2nd ed. London, 198; об ослаблении гильдий: D. C. Coleman. The Economy of England, 1450–1750. Oxford, 1977. P. 73–75; о договорном абсолютизме: Steven C. A. Pincus. England’s Glorious Revolution: A Brief History with Documents. New York, 2007; о главенстве закона: Edward P. Thompson. Whigs and Hunters: The Origin of the Black Act. London, 1975.

Henri Pirenne. Economic and Social History of Medieval Europe. New York, 1937; Michael M. Postan. The Rise of the Money Economy // Economic History Review. 1944. № 14. P. 123–134.

Douglass C. Northand, Barry R. Weingast. Constitutions and Commitment: Evolution of Institutions Governing Public Choice in Seventeenth Century England // Journal of Economic History. 1989. № 49. P. 803–832.

Max Weber. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism. New York, 1930. P. 11.

Пока это утверждение верно, мы можем считать членов экспериментальной группы «как будто бы» выбранными произвольно.

Почти вся территория Германии, включая Пруссию, в тот или иной период подвергалась вторжению французов. Однако нас интересуют только те регионы, где французы пытались установить свою власть и провести реформы, а не просто ограничивались временной оккупацией.

В смежной работе ( Daron Acemoglu, Davide Cantoni, Simon Johnson, and James A. Robinson. The Consequences of Radical Reform: The French Revolution // National Bureau of Economic Research Working Paper. No. 14831. Cambridge, MA, 2009) мы с помощью механизмов статистического анализа изучаем отношения между институциональными реформами, вызванными Великой французской революцией, и последующим экономическим ростом в разных странах и обнаруживаем, что результаты очень схожи с представленными здесь.

Daron Acemoglu, Simon Johnson, and James A. Robinson. Reversal of Fortune: Geography and Institutions in the Making of the Modern World Income Distribution // Quarterly Journal of Economics. 2002. № 118. P. 1231–1294; Paul Bairoch. Cities and Economic Development: From the Dawn of History to the Present. Chicago, 1988. Ch. 1; Jan de Vries. The Economy of Europe in an Age of Crisis, 1600–1750. New York, 1976. P. 164.

Например: Angus Maddison. The World Economy: A Millennial Perspective. Paris, 2001.

При анализе мы используем данные за 1750, 1800 и 1850 годы, а также за период 1875–1910 гг. с пятилетними интервалами. Государства определены по границам, существовавшим после 1815 года, и включают в себя Пруссию, где мы различаем Рейнланд (который состоит из левобережья Рейна и Берга), Вестфалию и остальную территорию Пруссии (за исключением провинций Восточной и Западной Пруссии, которые лежали за границами Священной Германской империи до и Германского союза после), Ганновер, Саксонию, Баден, Баварию и Вюртемберг. О построении этих данных см. в приложениях к статье: Acemoglu et al. The Consequences of Radical Reform.

Говоря в эконометрических терминах, мы рассматриваем здесь закономерность приведенной формы между изучаемой переменной, то есть фактом французского вторжения, и заместителем параметра экономического развития — уровнем урбанизации. В статье ( Acemoglu et al. The Consequences of Radical Reform) мы изучаем связь между этим инструментом и различными показателями реформ, а затем — между реформами и экономическим развитием.