Мирза Салимбек - Тарих-и Салими [Источник по истории Бухарского эмирата]

Пишущий эти строки по слабому разумению ответил: «Вот уже двенадцать лет как я нахожусь на службе в Ташкенте. Если близка смерть, то похоронили бы меня здесь на мусульманском кладбище.

Теперь отправляют меня в Петербург. Если настанет смертный час, то похоронят на кладбище христиан».

Так, мы беседовали на эту тему около двух часов. В конечном счете, написали докладную записку [следующего содержания]: «Для отправки в Петербург больше подходит Мирза Абдалхалим, писарь высочайшей казны. Мирза Салимбек караулбеги / 74а / [тоже] готов самоотверженно выполнить [любое] задание». Скрепив печатью, они донесение вручили мне. Перед рассветом в ту же ночь я встал и прибыл в Китаб. Доставив докладную в высочайший дворец, мне посчастливилось успеть к высочайшему приему. Его величество, освободившись от [церемонии] приема и позавтракав, воссел на коня государства и изволил приехать в Шахрисабз. Муллу Шарафиддина шарбатдара 88 [197] 88. Шарбатдар — кравчий. , достигшего в настоящее время эмирского достоинства, он отправил к вышеупомянутому правителю с наказом. «Мирзу Салимбека порадуйте и отправьте в Бухару. Повидавшись со своими детьми и побыв там три-четыре дня, пусть он выезжает на свою службу [в Ташкенте]». Убежище правительства из-за высочайшей любезности подарили мне два комплекта одежды, чалму и пятьсот тенег на [личные] расходы. Упомянутый шарбатдар увиделся [с нами] и /57/ поехал к его величеству. Он вернулся и опять сказал: «Его величество, проявляя милость, [сказал]: «Мирза Салимбека удовлетворите и отправьте». Убежище правительства опять подарил [мне] пятьсот тенег и два куска шелковой [материи]. Шарбатдар, увидев [все это своими глазами], отправился [в Бухару]. Я, воздав благодарность его величеству, собрался в путь. Но увидел, что упомянутый [Мулла Шарафиддин] шарбатдар. выйдя за ворота Аксарая, ожидает [меня]. Он увидел меня и позвал к себе. Я подошел к нему. Он сказал: «Оказываемая вам милость его величества [следующая]: я сам провожу вас до предвечернего намаза. Я остался довольным и благословил его величество и, вернувшись в крепость [Аксарай], привязал своего коня и стал ждать высочайшего милостивого [указа]. Тот день прошел. / 74б / На следующее утро мы вместе с сыном упомянутого имарат-панаха, вместе с несколькими другими из числа поваров [с завтраком] ко времени высочайшего утреннего приема зашли к его величеству. После того, как расставили подносы с лепешками, его величество милостиво [сказали]: «Садитесь!» Я, благословляя, прошел к порогу передней, где обычно сидели сельские, и расположился возле Муллы Шараф мирахура, знатока шахматной игры. [Эмир] спросил: «Съездили ли вы в Бухару?» Я ответил: «Да, благодаря высочайшему милосердию, съездил». Эмир рассмеялся. Таким образом, я каждое утро заносил завтрак и по высочайшей милости садился вместе с упомянутым обществом. [Эмир] спрашивал о разных вещах. Я отвечал по мере своих знаний и отведывал благословенные блюда. [Затем] я угодил {2} 2 "угодил" - так в тексте на vostlit.info. Вероятно, ошибка OCR, по смыслу подходит "уходил". (при. В.Бадмина) вместе с упомянутыми людьми. И снова ежедневно два-три раза присутствовал на высочайшей беседе и оставался доволен и счастлив. В это время меня поразил дурной глаз вероломного мира. Таково уж обыкновение /58/ непостоянного колеса врёмёни. Кое-кто находит дорогу к служению государю, а некоторые недружелюбные люди, следуя по пути безбожника, стараются проявить к нему свою ненависть.

Причиною этого [сглаза] являлся Аминджан джибачи, второй шарбатдар его величества, который по вечерам до поры [ночного] отдыха его величества рассказывал ему о своём пережитом в виде рассказов. Мирза Науруз мирахур, о вражде ко мне которого было сказано [выше] , был приятелем упомянутого шарбатдара. Из-за ненависти ко мне он говорил [его величеству], что / 75а / несмотря на уговоры до полуночи амарат-панаха правителя [Шахрисабза], Мирза Салимбек отказал в его просьбе и сказал, что в Петербург не поедет. Тот бессовестный слова этого коварного человека без малейшего упущения довел до высочайшего благословенного слуха. На следующее утро, как обычно, я зашел к его величеству, расставил лепешки и собирался сесть на обычное место, но его величество гневно произнес: «Стой здесь!» Я замер на пол-пути и словно веточка ивы задрожал. Остальные с тарелками в руках вышли из комнаты. Тогда [его величество] сказал: «Разве ты пострадал от службы высочайшему двору и поэтому отказался ехать на службу?» Я со слезами на глазах ответил: «Виноват. Да стану я вашей жертвой! Мой отец и предки мои благодаря своей искренней службе высочайшему дворцу заслужили постоянную ласку. Ваш слуга также намерен служить, чтобы Вы были довольны мною, и чтобы от высочайшего двора я мог увидеть ласку». От этих моих, полных искренности слов, его величество больше ничего не произнес и сделал жест, чтобы я вышел. Я поблагодарил [бога] за то, что остался живым, и как обычно, я заходил и клал [перед эмиром] лепешки. Ни разу я не увидел его благосклонного взгляда. /59/ Однажды, как установлено, принесли особый завтрак. Его величество чем-то был занят. Я ожидал в передней приемного зала. Через минуты три-четыре, он, обращаясь к слугам, что-то передал / 75б / и сказал: «Отнеси это Мирзе Салимбеку караулбеги! Может быть, он знает, что это». Слуга дал мне одну белую костяную трубочку величиной с палец. Я взял ее и увидел, что кость имеет выступ величиной с кунжутное семя. Я нажал на него ногтем, с одной стороны выскочило маленькое лезвие ножичка. Затем вернул его слуге. Тот отнес [ножик] и отдал в благословенные руки его величества. [Эмир] посмотрел [на ножик] и велел доставить завтрак. Я зашел и как только поставил лепешки и завтрак, [его величество], обратился ко мне:

-Где вы видели подобную вещь? — Я ответил:

-До этого совсем не видел. [Эмир] милостиво спросил:

-Как вы сумели сразу открыть, если впервые видите эту вещь

Я ответил:

-Ручка кости имела выступ, я нажал на него ногтем, изнутри выскочило лезвие. [Эмир] сказал:

-Покажи, откуда?

Я повернул лезвие кверху, нажал на выступ, лезвие тут же открылось. [Вместо ножичка] осталась костяная ручка. Я опять лезвие повернул книзу, нажал на выступ и выскочило лезвие. Его величество получил от этого удовольствие и сам несколько раз это проделал.

Таким образом, целые пять месяцев я постоянно находился на службе [у его величества], получая удовольствие, молясь за него.

Одним словом, его величество, падишах обладающий достоинством Джам[шид]а и Александра [Македонского], тринадцать месяцев находился в резиденции в Аксарае в вилайате Шахрисабз. / 76а / В это время /60/ наступил благородный благословенный месяц Рамазан, Из-за амарат-панаха [Астанакул]-бия парваначи, правителя Шахрисабзского вилайата, на высочайшую благословенную память легло смущение. В жаркий летний день, в среду шестого рамазана, он назначил упомянутого правителя на высокочтимую должность диванбеги. Сам [эмир] покинув Шахрисабз, выехал и расположился в чарбага Лa'листан 89 [198] 89. Лалистон — Рубиновый сад — парк эмира, ныне селение Шаматан в Шахрисабзском тумане Кашкадарьинского вилоята. , находящемся в четверти фарсаха от города Шахрисабза. До отъезда из Шахрисабза [случилось следующее]: Мирза Абдаррахман, караулбеги, просматривал и ухаживал за личными султанскими выездными конями, [выполняющего такую должность] обычно называют мирахур-башием. Был еще его младший брат Аминджан джибачи, шарбатдар. Их обоих [эмир] понизили в должности и на их место поставили этого ничтожного раба, пишущего эти строки. Дело ухода за особыми конями тоже поручили мне.