Мирза Салимбек - Тарих-и Салими [Источник по истории Бухарского эмирата]

В 1335 г. х. [1917 г.] его величество [эмир] был в Арке. На свое непутевое предприятие [Мирза Насрулла] добился согласия его величества, прибежища халифата. В пятничный день было послано извещение всем улемам и военачальникам собраться в десять часов наверху [в Арке]. Слуги-офицеры, богомольцы, главный казий, ахунд и муфтии, полагая, что это приглашение по высочайшему приказу, прибыли [в Арк]. Всех завели в пятничную мечеть Арка. Еще до прибытия всех слуг и /141/ богомольцев тот негодяй, безбожник [кошбеги] пригласил консула с тремя чиновниками и несколько человек джадидов-вероотступников. Он посадил их перед троном его величества в приемной гостиной Рахим-хана 250 [359] 250. Рахим-хан — сын Хаким-бий аталыка (1753-1758), первый правитель мангытской династии в Бухаре. Им построена гостинная в Арке, находящаяся за приемным залом. . Никто не знал о неблаговидном предприятии [кошбеги]. Этот несчастный вошел в пятничную мечеть с тремя большими [листами] бумаги в руках. Он присел и одну из бумаг подал главному казию, Мулле Мухаммаду Шарифу 251 [360] 251. Бывший главный казий Мирза Мухаммад Шариф (Садр Зийа) в своем дневнике подробно описывает все происходившие в те дни события. Согласно его записям, на церемонию объявления манифеста, кроме придворных эмира и улемов, были приглашены и прогрессивисты (в последствии — младобухарцы): Мирза Мухиддин, Мирза Абдалвахид Мунзим, Абдурауф Фитрат, Ахмаджан Махдум Хамди, Мухиддин Махдум Раъфат, Садраддин Айни и др; присутствовали также сотрудники русского резидентства и делегаты Новобухарского и Самаркандского Советов депутатов. По данным печати о многообещающем манифесте заранее была осведомлена джадидская организация, Новобухарская и Самаркандская исполнительные общественные комитеты. Джадиды вместе с самаркандскими делегатами, хотя и не были еще знакомы с содержанием манифеста, решили организовать демонстрацию. Для этого заранее подготовили транспаранты и знамена. Они считали, что этот акт предпринят для обмана и текст манифеста ничего особенного не содержит. Левое крыло джадидской организации — младобухарцы — сторонники существенных реформ в эмирате, выступили против манифеста. Они были убеждены в сговоре русского резидентства с местным чиновничеством (Мухаммад Шариф (Садр Зийа). Рузнама. Ркп, ИВ АН РУз, № 2277, лл. 207а-210а (в дальнейшем — Руз-нама; Файзулла Хужаев. Бухоро инцилобининг тарихига материаллар. Тошкент. "Фан", 1997. со словами: «Внимательно просмотрите, а потом громко прочитайте его величеству и всем собравшимся. Затем я дам вам две другие грамоты, чтобы вы их также зачитали». Главный казий занялся чтением [про себя]. Муфтии попросили читать погромче,чтобы они могли слышать. Главный казий читал неразборчиво; о том, что его величество [эмир] ради пользы подданных высокого государства назначает при каждом правителе и амлякдаре по одному надзирателю. Всем судьям назначается помесячное жалование, все арестованные и [заключенные] в тюрьме освобождаются. [Но едва это было выслушано], как все улемы и военачальники закричали, что основою их действий является шариат его святейшества пророка, / 130а / да благословит его Аллах и да приветствует. Мы уполномочили четверых из улемов: Мулла Кутбаддина, Мулла Шавкатулла ходжу, Мулла Музаффар ходжу, Мулла Ибадуллу чтобы они, руководствуясь велениями [Корана] и шариата, поговорили относительно религии. Мирза Насрулла, услышав эти громкие протесты, вскочил со своего места и сказал: «Пойдемте в гостиную Рахим-хана, потому что все собравшиеся ожидают нас. Его величество тоже прибудет, и все что он милостиво укажет, то и надлежит исполнить. После этих слов, он вышел [из мечети], все мы последовали за ним в Рахим-ханскую приемную-гостиную. В передней гостиной Рахим-хана /142/ стояли консул христиан с [тремя] своими помощниками и несколько человек из негодяев джадидов. Масса людей, улемов, военачальники и чиновников, собравшись, ожидали появления его величества.

Немного спустя показался его величество. Упомянутый главный казий, стоя начал читать большой и печатный лист того манифеста. Его величество стоял и все упомянутые люди тоже слушали читающего стоя. Все как будто были низкими и слабоумными, и не подумали о том, что даже слово Аллаха и священные хадисы читают сидя. А эти, не имеющие смысла слова, состряпанные несколькими вероотступниками джадидами, читают с такой церемонией, с таким безмерным произношением и уважением, заставляя при этом стоять мусульманского государя / 130б /. Я испытывал большое душевное страдание, [когда думал], что благороднейший посланник [Аллаха], да благословит его Аллах и да приветствует, сидя выслушал через архангела Гавриила, да приветствует его [Аллах], божественное небесное откровение, так почему же эти слова, не имеющие смысла, все слушают стоя? Содержание упомянутого манифеста не стоило такой степени уважения, потому что оно является изобретением нескольких христиан и джадидов. В нем не было ни стихов Корана, ни слов из хадисов, а был просто набор слов о свободах. Во всяком случае, будь он Кораном, то все равно его читали бы сидя.

Короче говоря, после окончания чтения его величество вышел оттуда и направился к своему трону. Христиане и джадиды, довольные, горячо поздравили друг друга. Одну отпечатанную пачку, — тысячу или больше из тех прочитанных, но не имеющих значения листов [манифеста], они раздали каждому в руки. Люди, бывшие в упомянутом собрании, начиная с высших чинов и кончая малыми, не понимая сути дела, стали как можно скорее хватать из /143/ рук христиан [листы], их они считали своим благополучием. Среди собравшихся возникла суматоха.

Так прошла ночь. В субботу [с утра] джадиды с несколькими красными знаменами и флагами [вышли на демонстрацию]. Одна толпа шла со стороны перекрестка, подняв красные флаги, и устроила митинг на площади медресе Кукалдаш. Другая толпа тех [джадидов] шла со стороны / 131а / [улицы Хиабан], поднимая колеблющиеся красные знамена, бессмысленным шумом и криками вызывая сумятицу. Некоторые из них под знаменами танцевали. Несколько вожаков слабоумных джадидов осыпали [танцующих] розами и сахаром. [Все это] происходило в Бухаре. По милости и великодушию Аллаха и молений распорядителя законами освященного шариата мусульмане и богословы отвернулись от этой гадости. Они, собравшись со всех сторон по пятьдесят человек, стали окружать [демонстрантов]: некоторых задержали, большинство разбежалось. Знамена и флаги были поломаны и разорваны в клочья. Улемы и подданные, узнавшие о происшедшем, собрались на Регистане у подножья высочайшего Арка и били тревогу. Его величество заперся в царской цитадели. Узнав о сборище улемов и шуме подданных, [эмир] вышел наверх высочайшего Арка. От этого движения джадидов шум в городе еще больше увеличился. Перед этим мулла и поэт джадидов Айни 252 [361] 252. Айни (Садраддин Сайд Мурадович) — известный таджикский писатель (1878-1954). , джадид Мир Баба 253 [362] 253. Мир баба — посол эмира Алим хана в Ташкенте. Расстрелян по приговору трибунала большевиков в 1920 г. и джадид-торговец ситцем Назири 254 [363] 254. Мирза Назрулла Лутфи — член джадидской организации, поэт, каллиграфист; умер 12 апреля 1917 г. после наказания его по приказу эмира 75 палочными ударами. (Туркестанские ведомости от 15 апреля 1917 г., № 19). , поднявшись на высочайший Арк, просили у Мирзы Насруллы достать им музыку ради увеселения. [Нукеры] их задержали и для успокоения [взволнованных] подданных в день воскресенья всех троих вывели на Тахта-пул 255 [364] 255. Тахтапул — (деревянный мост) пандус, подъем к воротам Арка, огражденный с обеих сторон массивными перилами. Длина пандуса ок. 20 м, ширина от 5 до 3,5 м. Первоначально пандус имел деревянный помост, почему и назывался тахтапул. В 1894-1895 гг. бревна заменили полом из обожженного кирпича. , дали в наказание каждому по семидесяти пяти палок и бросили в тюрьму. Иранцев Ходжи дадхо и Мирзу Сахба, которые / 131б / были украшением трона джадидов, тоже /144/ арестовали и посадили в тюрьму. Благодаря этим мероприятиям его величества волнение среди людей утихло и они разошлись. Но прошло еще два-три дня, пока наступило полное спокойствие.