Мирза Салимбек - Тарих-и Салими [Источник по истории Бухарского эмирата]

В следующую пятницу к 10 часам утра индакчи 256 [365] 256. Индакчи — представитель духовенства при главном казии; будучи в числе его мулозимов, т. е. низших служителей или чиновников, исполнял его поручения; ясаул-баши главного казия. опять пригласили всех улемов и военачальников в высочайший Арк. Мы пришли. В пятничной мечети Арка были постланы ковры, всюду было убрано. Как только мы собрались спросить удайчиев [о причине вызова], Мирза Насрулла кошбеги вышел из своего двора и обратился к удайчиям: «В гостиную Рахим-хана пригласите сегодня и махрамов, сановников, так как прибудут многие». Я спросил Мирзу Насруллу: «Что за причина этого собрания?» Он ответил: «Сегодня сюда опять прибудет русский консул со своими помощниками, и в их присутствии все собравшиеся скажут, что манифест, зачитанный в прошлую пятницу, ими принимается». Я сказал: «В прошлую пятницу люди, не зная в чем дело, выслушали упомянутый манифест, но вчерашние волнения открыли нам глаза. [Я полагаю], что вы совершили ошибку. Теперь думайте о выходе из этого положения. Никогда народ не будет склонен принять возвещенного. Не знаю до чего доведет вред от него?» Мирза Насрулла, рассердившись на эти слова, молча вышел. Словом, мы зашли в гостиную Рахим-хана. Она была переполнена улемами и военачальниками. На веранде упомянутый гостиной стояли: консул с тремя своими помощниками и несколько человек коварных / 132а / джадидов, их глава, заместитель упомянутого кошбеги Мирза Мухиддин 257 [366] 257. Мирза Мухиддин Мансуров — первый председатель младобухарской партии, владелец крупного хлопкоочистительного завода. С 1900 г. состоял в оппозиции эмиру Бухары. После ликвидации эмирата в Бухаре, возглавлял миссию в Москве по установлению с советской Россией торговых и политических связей. (Вестник НКИД. 1921, № 5б, стр. 75). , из видных торговцев Бухары, опустошитель султанской казны Хаджи Абдусаттар со всклоченной бородой и дети влиятельных представителей духовенства, достойные преждевременной смерти. В этот момент явился Мирза Насрулла. Его сейчас же окружило несколько человек из военачальников. Мулла /145/ Имамаддин алам 258 [367] 258. Аълам — сокр. от аълам ал-'умара — ученейший из ученых, так назывался в Бухарском эмирате высший из муфтиев. Он назначался из мударрисов медресе Гоукушон. Фатва или ривайат тогда только были действительны, когда скреплялись печатью аълама. (А. А. Семенов. Очерк устройства, стр. 41). и четыре улема, уполномоченные [нами], спросили: «Что за цель заставить волноваться весь этот люд?». Он ответил: «В России настала свобода и здесь также для спокойствия подданных будет установлена свобода и все дела будут оканчиваться благополучно». Уполномоченные сказали: «Все эти ваши деяния кроме разврата народа никакой другой цели не имеют и мы ради этого дела готовы ехать в Петербург, ибо нет возможной свободы». Мирза Насрулла, видя, что хитрость и обманы не пройдут и все тщетно, вышел и, не отставая от его величества, прибежища царства, провел его [в гостиную]. Его величество эмир зашел в гостиную, сел на свое место и, оказывая милость, сказал: «Примите свободу ради меня. Я тоже человек и все эти мои начинания ради вашего блага и спокойствия». Но все закричали: «Пока мы живы, такого рода свободы мы никогда не примем. / 132б / В сущности, свобода — это наш шарргат! И мы никогда не преступим законы шариата». Мирза Насрулла был за дверью [гостиной]. Его величество понял, что все единодушны в мнении. Обращаясь к Мирзе Насрулле, он сказал: «Кошбеги, зайдите и поговорите с ними». Мирза Насрулла зашел и смущенно сказал: «Примите слова его величества» и опять все закричали: «Насчет [свободы] мы со словами [его величества] никогда не согласимся». Его величество, видя, что [люди] никак не хотят исполнить его воли, встал со своего места. Мы, опять — шесть человек из военачальников, окружили его величество и, плача, сказали ему: «Да станем мы вашей жертвой, государь! Мы ваши самоотверженные слуги никогда не согласимся с такими идеями». Мирза Насрулла стоял позади его величества. Прибежище саййидов офицер Тура-ходжа 259 [368] 259. Тура ходжа судур — бухарский чиновник, бежал с эмиром Алим ханом в Афганистан, где в 1950 г. умер. судур обратился к Мирзе Насрулле [с резким упреком]: «Ты испортил [государственные] дела». Я тоже возмущенно /146/ сказал ему: «Его величество ты отдалил от его собственных слуг. Никто из слуг не узнает его величества. Ты забрал всю власть в высочайшем государстве в свои руки и в конце-концов совершаешь еще такие дела [как введение свободы]!». Все заплакали и поднялись такие вопли, будто наступил день страшного суда в гостиной Рахим-хана. Началась сутолока. Его величество тоже горько заплакал. Я и прибежище военачальников Аулия-кул диванбеги, открыв дверь в покои его величества, взяли его под руки и / 133а / вывели за дверь. Тут я сказал [эмиру]: «Да буду я вашей жертвой, вы не слушайтесь этого неблагодарного!». С этими словами мы закрыли за ним дверь. Все мы, присутствовавшие, покинули [гостиную эмира] и увидели [необычайную картину]: весь Регистан и Арк были полны студентами и подданными жителями высочайшего государства. Все кричали раздирающими душу громкими голосами, плач и стон повисли в воздухе. Одни взывали: «Увольте Мирзу Насруллу от должности вазира!» Другие кричали «Мирзу Мухиддина, негодника, сбросьте вниз с накара-хана!» 260 [369] 260. Накара-хана — небольшая веранда-балкон над порталом ворот Бухарского Арка, где в определенное время дня придворный оркестр исполнял музыкальные пьесы (шашмаком). Она была построена при Субханкули хане (1680-1702). Накара — своеобразный барабан, сделанный из срезанного наполовину глиняного кувшина (куза), который обшивался тонкой кожей. (А. А. Семенов. Среднеазиатский трактат по музыке Дарвиша Али. Ташкент, 1946, стр. 55-57). . Жители окрестных селений города [Бухары], узнав о том, что происходит с джадидами, стали собираться в большие толпы и спешить [в город], жаждя крови джадидов. В туманы Бухары были посланы люди 261 [370] 261. «В туманы Бухары были посланы люди», — отсюда можно заключить, что против назначенной демонстрации народа тайно было подготовлено выступление духовенства и студентов медресе. .

Короче говоря, весь день до полуночи [возбужденный] народ не расходился с Регистана, от ворот высочайшего Арка, ожидая выхода оттуда консула и джадидов, чтобы при выходе их всех арестовать. И лишь после полуночи, перед рассветом, консул со своими помощниками и джадидами тайно были вывезены [из города] через Самаркандские ворота в сторону станции Каган.

В воскресенье для исправления всего совершившегося и ликвидации этой смуты студенты, улемы и подданные собрались [возле Арка]. Его величество /147/ поднялся в высочайший Арк. Скопление людей все более увеличивалось. Главный казий, раис и муфтий тоже поднимались [в Арк] и все собрались во дворе кошбеги. Со всех сторон прямо в лицо Мирзе Насрулле / 133б / сыпались грубые оскорбительные слова: «Все эти беспорядки возникли от тебя, всю эту смуту в народе заварил ты, даже давал ход джадидам!» С ответом на эти [упреки] людей выступал раис Бухары, Абдуссамад ходжа судур, и сказал: «Джадид — не богоотступник». Едва он успел сказать эти слова, как его схватили за шиворот, стащили с суфы вниз и стали избивать и скрутили ему руки. Но подоспевшие люди вазарат-панаха [Мирзы Насруллы] вырвали [раиса] из рук и доставили на балахану [двора кошбеги] и спрятали. Хотели побить и главного казия, но его удалось втолкнуть в гостиную кошбеги и там запереть. [Собравшихся] людей стали просить потихоньку и по-хорошему разойтись. А народ ничуть не подчинялся. В конце-концов главный казий и кошбеги выдали от своего имени бумагу, скрепив ее своими печатями. Но народ и этим не успокоился: «Пока эта бумага не будет скреплена еще и печатью его величества, мы не уйдем». Кошбеги удалился и принес скрепленную печатью его величества [бумагу] и отдал. Народ успокоился и спустился [из Арка].