Мирза Салимбек - Тарих-и Салими [Источник по истории Бухарского эмирата]

Над каждой группой афганцев [удайчи] назначал одного из них предводителем и дарил последнему чарбаг. Например, разорившийся и бежавший из Афганистана купец Айюб, прибыв [в Бухару], стал во главе восьми иноземцев. Он, именуя себя сардаром Мухаммед Айюб-ханом, / 183а / взял себе писцом перса Али Акбар туксабу и каждый день от своего имени направлял записки упомянутому [Имамкули-беку дадхо] удайчи: «У меня мол под моим начальством имеются двенадцать предводителей, а ты кабан не справляешься о них, не представляешь их к награждению золотыми орденами. Кабан, ты увидишь, что я с тобой сделаю!» Несчастный удайчи исполнял все его требования.

Над другой группой хазарейцев в количестве четырехсот человек он назначил предводителем афганца Рахим-хана, бродившего [по улицам] и работавшего подмастерьем у пекаря. Ему он подарил чарбаг одного купца. Упомянутый [Рахим-хан] вместе с сорока-пятьюдесятью конными и вооруженными винтовками хазарейцами объезжал улицы Бухары и, невзирая ни на кого, хватал любимых детей мусульман и силой отбирал кошельки у людей. Он именовал себя Мухаммад Рахим-ханом.

[Удайчи кроме того] назначил предводителем над четырьмястами персами, иранскими джадидами афганца Ахтар аксакала, чайханщика, и подарил ему один чарбаг. Этот выезжал даже за ворота города и, врываясь в дома мусульман, издевался над ними, отбирая их богатство и бесчестил их. /215/

[Имамкули-бий дадхо удайчи] назначил предводителем над пятьюстами разных афганцев Хаким Айни — торговца кислым молоком и подарил ему один чарбаг. Всякое его желание исполнялось. Гулям Хайдара, афганского арендатора, определили предводителем над двумястами пятьюдесятью / 183б / афганцами, обеспечили его конем, оружием, лучшими винтовками и выделили ему чарбаг. Через несколько дней [удайчи] его отправил в Каршинский вилайат [правителем]. Афганца Ахунд-заде, бывшего арендатора, бродившего по Керкинскому вилайату, [удайчи] назначил предводителем большого отряда и подарил ему превосходный чарбаг, полностью снабдив ружьями и конями. Таким образом, он каждого из жителей Бухары превратил в своего послушного [слугу]. При условии полной свободы действий они пользовались лишь небольшими правами. А этим проходимцам и оборванцам, греховодникам и преступникам он раздавал коней высочайшего двора, султанские заряжающиеся с дула и пятизарядные винтовки. Посылая записки правителям и амлакдарам, он от каждого из них получал от десяти до сорока-пятидесяти лошадей и раздавал. Но все же, он не смог полностью обеспечить [афганские отряды] лошадьми, прикупал еще на базаре и раздавал им. Каждому афганскому предводителю он давал в награду от одного до четырех золотых и серебряных орденов, а их нукеров награждал золотыми и серебряными медалями. Постепенно, с течением времени дело дошло до того, что через четыре месяца афганцы обнаглели. Они, не довольствуясь предоставленными им царскими ружьями и конями, объезжали улицы [Бухары] и, заметив кого-нибудь или услышав об имевшемся в каком-либо доме хорошем коне, попросту отбирали. Они воровали товары в лавках людей, насиловали мусульманских детей. Не довольствуясь отданными /216/ им чарбагами, / 184а / они выбрасывали на улицу хозяев других понравившихся им чарбагов, причиняя им обиду и страдания, и сами поселялись вместо них. Несмотря на то, что каждому [афганскому] предводителю выдавали по комплекту верхней одежды и по тысяче рублей на личные расходы и каждому их [воину] — по двести-пятьсот рублей, съестные припасы и одежду, они не довольствовались этим и населению Бухары причиняли бесконечные бедствия и насилия, требовали и отбирали у них наличные деньги. После Чингиз-хана и Хулагу люди благородной Бухары не видали подобного угнетения и притеснения. Все они, оказавшись в отчаянном положении, не имели другого выхода, как обязательное исполнение воли [афганцев], или же бегства, куда глаза глядят.

Главный казий Бухары, раис вазарат-панах, верховный [кошбеги] и я несколько раз докладывали [эмиру] по поводу насилий и притеснений афганцев. Но удайчи наших докладных [эмиру] не представлял. Мы не бросили свое [намерение] заявить его величеству, но сам [удайчи] не смог справиться с [афганцами]. В конце концов слуги, благожелатели [его величества], придя к единому решению, написали докладные и скрепили их несколькими печатями, представили перед лучезарные очи.

Его величество господин эмир не был осведомлен о проделках удайчи и упомянутого Хаджи Латифа. Он сразу же выслал удайчи в Хисар. А от Хаджи Латифа туксаба и диванбеги потребовал отчет и снял их с должности. Когда еще раньше группу афганцев просили сдать винтовки, они, ведя себя грубо, / 184б / отказались. Теперь все должны были сдать [оружие]. Они ответили: «Всякий раз, когда мы собирались сдать винтовки [Имам-кули-бек дадхо] удайчи и Хаджи Латиф посылал за нами своего человека и твердили, чтобы мы ни в коем /217/ случае не сдавали [оружия]. Точно так же коней у населения мы отбирали согласно указания упомянутых лиц». С этими словами они сдали оружие и несчастные жители успокоились.

Короче говоря, прошедший пятимесячный срок со времени военного столкновения с большевиками, нукеры вилайатов, богохранимой [страны], жители богом хранимой территории государства благородной Бухары явились согласно указу его величества и вместе с отрядами нукеров благородной Бухары находились на [позициях] вокруг Бухары и [на территории] от Якка-тута, Каракуля до Куюк-мазара и Кызыл-типпа. Так как они не получали ничего, кроме еды, то каждый из них превратился в большого должника. Постепенно они стали расходиться по своим вилайатам. Оставшихся главарей его величество произвел в чиновники и выдал жалованье, а после благословенного месяца рамазана 1336 г. х, года лошади, отпустили их по домам.

По происшествии пяти месяцев, в период после войны с большевиками и заключения мира на станции Каган, консулом стал Шмидт. Явившись [в Каган], он, хотя и передал высочайшему правительству вилайаты Чарджуй, Кермине, Хатырчи и Зийауддин, но вследствие того, что у большевиков не было ни главы, ни начальника, они по своей воле, иногда без всякого основания / 185а / начали со стороны Самарканда в сторону Чарджуя перебрасывать по железной дороге в бесчисленных вагонах пушки, винтовки и пулеметы. А со стороны Мерва и Ашхабада [большевики] все больше и больше стали переезжать в сторону Ташкента. Ввиду того, что население Бухары пережило укус змеи, оно боялось даже пестрой веревки. Поэтому на упомянутой выше станции из предосторожности находились две сотни. Два отряда воинов и нукеров с пушками во главе со своими /218/ предводителями караулили днем и ночью ворота Кавала и [чарбаг] Ширбудун. Точно так же солдаты и нукеры с пушками были поставлены и у других ворот города, чтобы они следили [за врагом].