Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Иисус, как и Будда, не писал священных текстов, но уже в 50-х годах апостол Павел (который никогда не встречался с Иисусом) старался добиться того, чтобы христиане пришли к согласию относительно нескольких основополагающих пунктов, касающихся того, что фактически представляет собой христианство. Большинство последователей христианства приняли то, что им следует креститься, молиться Богу, отвергнуть других богов, есть вместе по воскресеньям и хорошо выполнять свою работу. А за рамками этих базовых условий не было исключено почти что ничего. Некоторые придерживались того, что Бог еврейской Библии является лишь последним (и самым низшим) в ряду предшествующих богов. Другие полагали, что мир является злым, и поэтому Бог-Творец также, должно быть, является злым. Или, может быть, имеются два бога: один — злой еврейский и другой, полностью благой (но непознаваемый), — отец Иисуса. Или, может быть, имеются два Иисуса; один — духовный — избежал распятия, а другой — телесный — умер на кресте. Некоторые предполагали, что, возможно, Иисус был женщиной, и, возможно, женщины равны мужчинам. Возможно, что новые откровения отменят старые. Возможно, что второе пришествие Христа является неминуемым, и в таком случае никто из христиан не должен заниматься сексом. А может быть, эта неминуемость означает, что христиане должны практиковать свободную любовь. Также возможно, что на небеса пойдут только те люди, которых мучили ужасными способами, и в этом случае секс не имеет отношения к делу.

Было широко распространено мнение, что Будда прагматически относился к трансцендентности и рекомендовал, чтобы люди использовали любые из его идей, которые помогают, и игнорировали все остальные. Множество путей к нирване не являлось проблемой. Однако для христиан попадание на небеса зависело от знания того, кем являются Бог и Иисус, и выполнения того, чего Бог и Иисус хотят. Поэтому хаос интерпретаций побуждал верующих исступленно заниматься самоопределением. В конце II века большинство из них согласилось с тем, что должны быть епископы, к которым следует относиться как к преемникам первых апостолов, обладающим полномочиями судить о том, что имел в виду Иисус. Проповедники с более дикими идеями были преданы забвению, Новый Завет кристаллизовался, а окно для откровений оказалось закрытым. Никто не мог больше экспериментировать с Книгой Бога, никто не мог слышать Святого Духа, пока епископы не скажут об этом; никто не должен был отказываться от супружеского секса и не должен был быть подвергнутым мучениям, если сам этого не хотел.

Оставалось множество спорных вопросов. Однако к 200 году христианство стало упорядоченной верой с (довольно-таки) ясными правилами относительно спасения. Как и буддизм махаяны, оно было достаточно своеобразным, чтобы привлечь внимание, оно предлагало практические пути спасения в трудные времена, и при этом было достаточно знакомым, чтобы его можно было понять. Образованные греки даже предполагали, что христианство «второй волны» мышления «Осевого времени» не слишком отличается от философии «Осевого времени» «первой волны»: Платон (афинский Моисей, как некоторые его называли) обосновывал свой путь к истине, а христианам истина была дана в Откровении, но это была одна и та же истина.

Когда учреждения «дорогостоящего» государства начали разваливаться, то положение, которое занимали епископы, оказалось очень подходящим, чтобы занять возникавшие бреши: они привлекали своих сторонников к восстановлению городских стен, ремонту дорог и ведению переговоров с германскими захватчиками. В сельской местности местными лидерами становились, по-видимому, святые люди, отказывавшиеся от мира не менее энергично, нежели любой из буддистов. Один такой аскет [св. Антоний] прославился по всей империи тем, что жил в могиле в египетской пустыне, постился и сражался с Сатаной, все это время будучи одет в единственную волосяную рубашку [власяницу]. Его самый активный пропагандист [Афанасий] настаивал: «Он никогда не мыл свое тело водой, чтобы освободить себя от грязи, и даже никогда не мыл свои ноги» 25. Другой святой человек [Симеон-столпник] сорок лет просидел на пятидесятифутовой [около 15 м] колонне в Сирии, в то время как другие люди, отказывающиеся от мира, носили шкуры животных и ели только траву, живя (если попробовать сформулировать вкратце) как «глупцы Христа».

Привередливая римская знать воспринимала все это как странности, и даже у христиан вызывали тревогу такие необузданные люди, которые вдохновляли фанатичных последователей, а также давали ответы, которые мог давать только Бог. В 320 году один египетский святой человек по имени Пахомий нашел решение, собрав местных отшельников в первом христианском монастыре. Здесь они добивались спасения трудом и молитвой и подчинялись установленной им строгой дисциплине. Разумеется, Пахомий и китайский Даоань ничего не знали друг о друге. Однако их монастыри были поразительно схожи и породили одинаковые социальные последствия. В V столетии, когда более крупные структуры разваливались, христианские мужские и женские монастыри зачастую были опорой местной экономики. По мере того как приходила в упадок классическая ученость, монастыри становились центрами обучения. Также монастыри создавали ополчение из монахов с целью поддержания мира.

Христианство распространялось даже быстрее, нежели буддизм. Когда Иисус умер — примерно в 32 году н. э., — у него было несколько сотен последователей. К 391 году — когда император Феодосий провозгласил христианство единственной законной религией — в него обратилось уже более 30 миллионов жителей Римского государства. Правда, слово «обращение» является в данном случае неточным. Некоторые очень образованные мужчины и женщины, прежде чем принять новую веру, мучились сомнениями и строго, при помощи логики продумывали ее доктринальные положения. В то же самое время повсеместно вокруг них христианские или буддийские чудотворцы могли покорить тысячные толпы за один-единственный день. Следовательно, все статистические данные остаются очень приблизительными, и мы опять-таки при этом занимаемся «искусством выпиливания при помощи бензопилы». Мы просто не знаем и, вероятно, никогда не узнаем, когда именно и где темпы обращения возрастали и когда и где они уменьшались. Однако поскольку мы знаем, что и христианство, и буддизм начались с нескольких сотен последователей и в конце концов вышли на уровень более чем 30 миллионов таковых, то рис. 6.9 показывает, какие средние темпы роста по каждой из религий должны были иметь место на протяжении этих столетий для Китая и Римской империи, взятых в целом. В среднем китайский буддизм возрастал на 2,3 процента каждый год, что означало удвоение числа его последователей каждые тридцать лет, в то время как христианство возрастало на 3,4 процента, удваивая число своих последователей каждые двадцать лет.